|
|
Ах, не ищи в страданьях проку –
чужие не были близки.
Промой дождём зеницу ока
всепоглощающей тоски.
Коль сердца нет, нужны мозги ли?
Руби по шею все хвосты
и упокойся, спи в могиле
под тяжкой глиной пустоты.
Уже не надо примирений:
в унылой памяти горят
весенним пламенем сирени -
в них та же боль и тот же яд.
"...Я сижу над стихами,
я стихами травлюсь..."
Михаил Бриф
Как-то я, по «Стихире» часок побродив, Отравился сырыми стихами. Томик Фета случайно прижал я к груди, И заметил, что боли стихали! А потом в «Самиздат» меня чёрт приволок, И спастись уже не было шансов... Хорошо, под рукой были Пушкин и Блок, А иначе б я хрен отдышался! С той поры я не бегаю больше к врачу, И судьбе благодарен за это - Все болячки свои я успешно лечу Лишь читая любимых поэтов. Я свой опыт сквозь годы пронёс, и с тех пор Не хожу по аптекам без толку - Как почувствую жар, аритмию, запор, Сразу лезу на книжную полку. Я теперь не боюсь ни кусачей блохи, Ни ангины, ни язвы, ни тифа... Доктор, дай мне скорее рецепт... на стихи Михаила Ефимыча Брифа! * * *
Ползёшь по городу под зонтом.
Ты много выпил, лежал потом,
Потом ты встал и пошёл потом
Под чёрным тугим зонтом.
На баках кошка сидит с котом,
Худым шевелит хвостом.
Ты много выпил, теперь мутит.
Неровно голубь сквозь дождь летит,
И кошка смотрит, как он летит,
С вопросом в глазах глядит.
Выходит солнце. Асфальт блестит.
Опрятный и жалкий вид.
Я помню улицу, этот дом,
Как шли мы под руку под зонтом.
Тебя я помню, а что потом –
Забыл, что с тобой потом.
И страшно вспомнить мне, что потом.
И странно мне жить потом.
Это лето не про нас,
Это солнце не про нас.
В ателье поблекли фото:
Профиль и анфас.
Здесь природа не моя,
Здесь природа не твоя.
Подмосковными ночами
Трели соловья.
Ждёшь чего-то, ждёшь – и вот:
Выстрелят во тьме в живот.
Ну а жизнь – она не спросит,
Просто так уйдёт.
Скворечник между ветками заброшен,
И белая сирень стоит в цвету.
Нева, как будто загнанная лошадь,
Круп в яблоках подставила мосту.
Ты мелкой рысью бисер разметала
И – замерла, копытами в песок...
Душа в ветвях сирени заплутала,
Да от мечты всего на волосок!
Лесная лёгкая прохлада.
Косцы на светлой стороне.
Где донник, спит искавший клада,
Не видя ничего во сне.
Все зимы он под низкой крышей
Маршруты чертит угольком,
И, в увлечении, не слышит,
Как та скрипит над потолком.
Бродить, идеей опалённым,
Чтоб нецветущих встретить цвет,
Следить за стрелкою зелёной,
Что, лопнув, алый даст ответ.
Так и берёзовый царевич,
Верхом на волке Никаком,
Летел средь подмосковных елей
До ночи с тусклым огоньком.
На полигоне заводском среди овражного безлюдья,
Как только октября закат над лесом смыло синевой,
В неё затеяли пускать для испытаний из орудья
Салюты рвущимся цветком, живущим с жуткой быстротой.
Хлопок, и гриб очередной, раскрывшись красным, гас зелёным.
Воняло дымом, и картон, прожжён, летел в сухой бурьян.
Я не был этим увлечён, спиною к фокусам дарёным,
Смотрел на тлеющий костёр, что жёг небесный пироман.
Из пушки вечности пальнут, и мне хотелось бы услышать.
А потому – и не считал, как дети, сколько будет раз.
Здесь льда небес дрожит кристалл, здесь гладь запруды стужей дышит.
Вдали булавки фонарей пометили дороги грязь.
Ну, надо же хоть раз сойти с ума!
С тобой ли быть разумной и банальной?
И рамки здравой логики сломав,
Рвану я рейсом трансконтинентальным.
Я думала – спасение в стихах,
Вот дура! Хорошо, что нет спасенья!
Ворвусь в огромный лайнер впопыхах,
И буду слушать небосотрясенье.
Отчаянность, как дар, приобрету,
И в дремлющем высотном ожиданье
Сменю я широту и долготу
На краткое безумное свиданье.
Вязью арабской строчки плету
Время сминает их в пустоту
Где же оазис,от жажды сгораю
В знойных песках без него погибаю.
Ночь нам подарит прохладу лениво,
Ветер зашепчет мне древним мотивом
-Вязью арабской строчки плети,
Будет оазис тебе на пути
Северо – западный ветер
город дождем отметил.
Слякотью лужи опять
Набухают.
Стаи взъерошенных птиц,
крылья сложив, за карнизы
ныряют.
Жалобно, грустно клены
стенают,
кронами вниз до земли
опускаясь.
-Ах, что за напасть
такая,
нет ни конца и ни края
мокрой дождливой
погоде.
31.05.2008
Ничего, ничего,
Выстоим!
В крайнем случае,
В висок выстрелим.
А покойничку терять,
Нечего.
Отпоют, ядрёна мать,
Певчие.
Отголосят, откричат,
Близкие,
Что в могилах небеса
Низкие.
Скажут тихо старики:
- Упокоился,
А друзья-большевики:
- Перестроился.
1988г.
.
* * *
Фуражу не хватило коню,
Он взял, да и помер.
Надо мяса коню в меню,
Травы всякой окроме.
А то сами жрем по пять раз на дню,
На конях ездим, а их не кормим.
.
.
* * *
«Одиночество, мамка моя…»
И. Хролова
Ах, родной-неродной городок,
Где бродила по берегу я,
Шелест волн, маяка огонек…
Одиночество, нянька моя…
И отец – взгляд холодный, чужой,
И больная, усталая, мать…
За любою мелькнувшей баржой
Я готова была побежать…
Ты не видел моих детских слез,
Ты другим свои сказки играл…
Почему ты меня не увез?..
Почему ты меня не украл?..
Как искала я ласки, любви!..
Как устала в подушку рыдать,
Как смотрела я на корабли,
Как мечтала из дома удрать…
Где ты был, где бродил, мой родной,
Опоздал ты на тысячи дней…
…Я была б тебе младшей сестрой,
Я бы дочкою стала твоей…
Что тебе до моих было слез? -
Ты другим колыбельные пел,
Почему ты меня не увез,
Почему ты ко мне не успел?..
Не нашел… но потом – хорошо! –
Когда детства развеялся дым, –
Мне – пятнадцатый год уже шел,
Ты – таким еще не был седым, -
К моему бы окну подошел,
Мне б красивое что-то соврал…
Почему ты меня не нашел,
Почему ты меня не забрал?..
31.05.08
.
 Из реки вышел конь Вороной в загаре,И к ладони – щекой,Глаз прикрыл карий.Отраженья в водеСитцем цветастым,На меня погляделШустрый головастик.Облака, как мука,Солнце – калачик…Мну я память в руках,Словно одуванчик.Берег мой золотойВязок стал и узок.На плече мягкий знойИ недоуздок.Нет со мною коня.Чудо моё, чадо…Нечем горечь унять,Да и не надо!Мир прекрасен, хоть плачь,Я замечаю -В небе жаркий калач,Вот бы к Иван-чаю…Шмель пузат и пушистНа медоносе.Отражается жизнь,Не моя вовсе.
Теплой ладонью откинута челка,
светлый, мечтающий взгляд.
Вздохи жемчужного нежного шёлка
запах истомы струят.
В зеркале кто-то туманный кивает –
может быть это судьба?
Тайна закрытую книгу листает,
ту, что тобою полна...
Уходит в прошлое война…
А нам все кажется, что ближе
Разорванная тишина…
И небо словно кровью брызжет.
Где рассвете голубом
Легла черта меж сном и болью.
Заставы шли в неравный бой
С внезапно хлынувшей ордою.
__Нам не забыть, Нет...
____Нам не забыть, Нет...
А город спал и видел сны.
Еще из мирного былого.
Но пульс частил у тишины,
От зла безумного такого.
В рыданьях замерла страна.
В бессилии находила силы.
И пала черная орда
Под мощью матушки – России.
__Нам не забыть, Нет...
____Нам не забыть, Нет...
И май горел весной знамен,
И мир цветами улыбался.
Но тех, кто насмерть был сражен,
Никто у дома не дождался...
Все дальше отзвуки тех бед,
А мне все кажется, что ближе…
Уж ничего не видит дед.
Он из последних,
Тех, кто выжил...
__Нам не забыть, Нет...
____Нам не забыть, Нет...
Раз два три, раз два три, я открою вам страшную тайну:
Я родился на свет для того, чтобы выпить Неву.
Эта мысль появилась в моей голове не случайно:
Ведь иначе, зачем я на свете на белом живу?
Это очень непросто, нужны мастерство и сноровка,
Я хожу по палате и пью за стаканом стакан.
Я нуждаюсь в воде, ведь вода для меня тренировка,
А сегодня в уборной враги раскурочили кран.
Ничего, ничего: попрошу два компота на ужин,
Каждый выпитый грамм приближает заветный финал.
Я от Пряжки начну, я сумею, я сделаю, сдюжу,
Лишь бы тот, кто в углу ухмыляется, мне не мешал.
Все хорошо, так хорошо, что обалденно,
В изъянах сеть, но мне на рыбу наплевать.
Процесс важнее результата, несомненно,
А потому, не мне по жизни горевать…
Пускай отметила меня судьба-злодейка,
И бьет кувалдой по веселой голове,
Мой выходной костюм сменила телогрейка,
И мой последний рубель утонул в Неве,
И надо мной уже кружится черный ворон,
Упасть ко мне на грудь не терпится ему,
И в мой пустой стакан опять залезли воры,
И бродят призраки по дому моему,
Все хорошо, так хорошо, что обалденно,
В изъянах сеть, но мне на рыбу наплевать.
Процесс важнее результата, несомненно,
А потому – не мне по жизни горевать!
Летом жгучая крапива
Вырастает у дороги
И в лесу, и у залива.
Берегите, дети, ноги!
У крапивы лист красивый,
Словно вырезал художник
Уголки неторопливо
По зелёной жгучей коже.
Только что-то непонятно,
Кто же это так старался,
Вырезал узор занятный?
Он, наверно, обжигался...
* * *
Она всегда не ведает стыда,
Устав от пафоса пустых нравоучений,
Порхают невидимкой сквозь года
Её бесплотнокрылые качели.
Что из того, что кто-то вышел вон?
Что где-то лёг туман, лишив блаженных слова?
Ей даже ветер бросится вдогон,
И птицы подпевать возьмутся снова.
Она глупа, ей сроду невдомёк,
Что красоты фата дана лишь в долг на время,
Летит сквозь мир, не прозревая срок,
Не зная, для чего же он отмерян.
Она сама и цель, и смысл, и боль,
Манить и ускользать – её предназначенье,
Магнитом увлекает за собой,
Но полюса бесплодны в отчужденье.
И я за ней стремился, сам не свой,
И заплатил сполна, но не жалею вовсе,
С разбитым сердцем возвратясь домой,
Встречаю жизни золотую осень…
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...210... ...220... ...230... ...240... 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 ...260... ...270... ...280... ...290... ...300... ...350... ...400...
|