|
|
.
* * *
"...Машина несется
в ночное заданье,
Туда, где в слиянии
елей и звезд
Цвет глаз твоих льется,
и это сиянье
Вселяет в надежду
веселую злость…"
Сейчас я нарисую твой портрет:
Глаза – ночь, грусть… (про цвет сказал поэт –
Смотрите выше…) Выше – небо, ночь –
О ней – у Фета… Больше, вроде, незачем…
Но мое сердце в небе бродит месяцем
Мильоны лет.
Но –
Сегодня я рисую твой портрет.
Итак – глаза. Два океана грусти
Качают островки недоуменья.
(…И девочка – со старенькой игрушкой
Играет, у окна сидит весь день ли –
Ноябрь за окном идет, декабрь ли –
Кого-то ждет. Ее глаза – две капли.,,)
А я – на берег списанный моряк,
В моря уходит шхуна не моя,
И даже слова с ней не передам –
Лишь прихожу к осенним берегам…
И чей-то голос дальний: «Капитан,
Ночь опустилась в Тихий океан..,»
Два затонувших острова. Рассвет.
…И снова я рисую твой портрет:
Глаза…
.
Я гостей сегодня не звала,
Я гадала, глядя в зеркала.
Из зеркал – по гостю на порог.
Каждый развлекал меня, как мог.
Я с одним-единственным ушла.
Занавесьте белым зеркала.
Я зажигаю зажигалку:
Мне зажигать её не жалко.
А кто-то спичку зажигает:
Он этим спичку убивает.
А кто-то убивает птичку
Как будто зажигает спичку.
Смотри. Меня ты убиваешь
Как зажигалку зажигаешь.
Скрипит при движении мыслей,
Дряхлея, качается весь,
Подарок – он к памятным числам
Тому, кто годами – не здесь.
Лакей без ливреи надёжный...
В морщинах – обивки лицо,
В объятьях его осторожных
Работается так легко...
Темнеет. Как жертву Голгофа,
МанИт мотылька тусклый свет
Скучает невыпитый кофе,
С экрана пестрит интернет,
А хрыч-таракашка газету
Исследует парами ног.
Возможно, почуял котлеты...
Хозяин храпит всё равно...
Зевая устало сиденье,
«Крестит свой приветливый рот»,
Изношены, ноют крепленья –
Весь день и всю ночь напролёт.
Ах, где-то – семья в магазине:
Братишки расставлены в ряд…
Объятьем печального сплина
Охвачен –пути нет назад.
Дорогая моя, любимая,
Ты простишь меня, если я умру,
Если сгину я, просто, поутру,
Если полечу в небо синее.
Если потолок будет слишком бел,
А слова мои – не мои слова.
Если зарыдает моя голова
От близости неблизких наших тел.
Мне немного нужно: птичий ноготок,
Звонкую пружинку, клён зелёный...
Ты мне всё отдашь... А я под клёном,
Да один, да жизнь прожить бы мог.
Спи, родная. Завтра всё опять.
Брызнет свет на голубые руки.
Словно после вековой разлуки
Ты мне сердце будешь отдавать.
Вот, уже отошли от испуга:
Мы вчера, будто ржавым ножом
Вскрыли клетки грудные друг другу
И зашить не сумели потом.
Ты теряешь чувствительность что ли?
Если нечем зашить и стянуть,
Можно словом одним обезболить,
И обняться, и даже уснуть.
Что ж мы, словно далёкие страны,
Разделённые сотней морей?
Впрочем, ладно. Открытые раны,
Говорят, заживают быстрей.
Я к груди прижимаю каждого,
Я у каждой могилы пъю –
Не беда. Ничего страшного:
Как получится, так спою
О надежде на путь избранный
(Лишь бы было чего избрать),
Быть художником, пусть изгнанным,
Научиться себе не врать.
Отлучённый и отвергаемый,
Я за взгляд Ваш нутро продам...
Но останусь дождём ласкаемый.
Вами преданный. Предан Вам.
На небе ни облака.
Воздух лежит над страной.
Дерево, словно молитва.
Птица смотрит на север.
Клевер цветёт. Аромат его золотой.
Клевер и тишина.
Лишь тишина и клевер.
Отсюда приходишь Ты,
Ты приходишь всегда.
Ты припадаешь к уху невидимыми губами.
И начинает казаться, что воздух – это вода.
И лишь вода между нами.
Что же такое любовь: это дерево или страна?
Это ли голос вознёсшийся, это ли дно сосуда?
Тихая птица песней тогда полна,
Лишь тишина покуда.
Сказки кончаются... и под конец
Слонов раздают и пряники -
Пол свету дурак
Сводил под венец,
Кому паруса...
Кто аленький
Цветочек в петличку, на бал во дворец
Драконьи
Шинкованы головы,
И мне перепало, хоть я не подлец
Попало!
Ей богу, здорово...
В сказке твоей.
Ветер еще затекает в проемы дверей,
в окна вечерние, в шорохи писчей бумаги,
носит с собою безумство собачьей отваги,
яблочный дух и багряный восторг снегирей.
Кажется, это и есть упоенье теплом -
луч над зеленым ковром шевелящий пылинки.
Как же я помню тебя — наизусть, без запинки?
Сколько же лет от меня ты уже за холмом?
Что же такое мерцает в твоей глубине,
нежит и ранит, рукой не дает дотянуться?
Ангел-хранитель стоит надо мною во сне,
чтобы могла я, как прежде, счастливой проснуться.
.
* * *
Я умру в пути, летая
В белых гибельных туманах -
Без прощаний долгих, слезных,
Без погоста над рекой.
В небесах мой след растает,
В недоступных океанах -
В карауле встанут звезды,
Охраняя мой покой.
.
Отплясываю весенний танец:
Какая жизнь вокруг пошла!
Отплясывает пальто и ранец,
И женщина кругом прошла.
И школа кругом обернулась,
А вон физичка колесом -
Улыбкой грозной обвернулась.
Не сон ли это?
Погоди. С тех пор прошла и не вернулась
Крутая песенка моя.
И воробьи в одно касанье
Хватают быстрое зерно.
Всё это сон. Соревнованье,
Чей сон быстрее. Жизнь моя
В хвосте плетётся. Смотрит в оба:
Не далеко ль ещё до гроба?
Ответ известен: далеко.
Как танцевать с тобой легко!
Какой податливой ты стала,
Едва я вспомнил тот апрель.
Как весили ничтожно мало
Мой портфель драный, твой портфель...
И это сон был. Вон из круга.
Прощай, беда моя подруга,
Прощай, курносый воробей.
Ты, хирургических движений
Пернатый царь, ловец лишений,
Склюй это лишнее скорей.
Моё лицо ужасно красно,
Я весь какой-то не такой.
Огнеопасное ужасно:
Я закрываю нос рукой.
Моё лицо, как лебедь, бело.
А почему? А потому,
Что жар расплавленного тела
Пошёл ко дну.
Огнеопасное на белом -
Как лебедь в подленькой крови.
Я был когда-то очень смелым,
С цветами визави.
А вот сейчас, сижу и плачу.
Всё перепуталось во мне.
Цвету – и ничего не значу
В незрячей стороне.
Мы стали бессмертны, как только
Агукнула дочь в колыбели.
Наш дом украшали пелёнки,
Как флаги любви из фланели.
Трёхлетнее русое счастье
Порой не шумит, не играет,
Глядит равнодушно на сласти
И нас горячо обнимает.
Поёт и ласкает котёнка,
Красивая невыразимо.
Солдатик отважный и стойкий
Пел песенку эту любимой:
- Если снова свела судьба,
Услышать хочу ответ.
Да, любимая, да…
Нет, любимая, нет…
Стой, мотылёк! Куда, куда?!.
Стой, не лети на свет!
Вот, по щеке скатилась звезда.
Смерти на свете нет…
Ребёнок ещё, а томится,
И песня ещё недопета.
И дочь темноты не боится,
Так много тепла в ней и света.
Как-то раз ко мне волшебник зарулил на вертолёте,
помню, дело было утром, помню даже — в январе,
помню тоже: на какой-то на гимнической прям ноте
пел стихами в вертолёте, по-над снегом во дворе.
Голубой ли — нет, нисколько! Вертолёт был чудно розов,
а волшебник был учёный, и не дал мне эскимо,
чтобы я не простудилась, и ваще ни капли прозы:
ни халявно, ни за деньги не показывал кино.
Он впопад меня поздравил, приукрасил, возвеличил,
(прямо скажем, что не сильно, благо — скромной не помру),
я как минимум Лаура, но, быть может, Беатриче –
зеленел от злости Пушкин у киношки на ветру...
Гляньте в адресную книгу, там написано — Волшебник
(почему на букву «Б»-то?), а-а-а, понятненько — Борис!
Привезу ему здоровья и удач! Хотя – отшельник,
но любил и секретарш он, и молоденьких актрис...
Не грозите мне МИФ-урой, мой покров — мои седины,
что хочу, то и вещаю, эх, окончен мой урок.
Я ему ещё не спела даже «меньшей половины»,
многословие — не свинство, но немножечко порок...
Вот теперь ему отвечу – тем же салом по мусалам
(эх, в Мифическом пространстве наше сало не едят!):
отвари и мне сосиску, и картошку жарь без сала,
я лечу, мои пегасы ждать в упряжке не хотят.
Вы имеете удачу
насладиться мастерством
строк, которых я иначе
не зову, как воровством!
А виною, День рожденья
У слагателя тех строк.
Миф орфистее Орфея!
Перед ним склонился СЛОГ!
Фаворит в любом забеге,
Он срифмует всё и вся!
Всё – от «альфы» до «омеги»,
А верней – от «А» до «Я».
Вознесен самим Пегасом
Миф за совесть, ум и честь.
Как-то, даже, слезть пытался,
Но пока, не может слезть.
Он за баксы мастер-классы
Проводил, как только мог.
Ну, простите, коль, напрасно!
Он поэт, не педагог.
Львица моя, желтоглазый охранник,
Слышу дыханье и вздох за спиною,
Лижешь и ты загрубевшие раны
Этой отчаянно – ранней весною.
Щуримся вместе от яркого солнца,
Лучики радугой красят ресницы.
Выпью холодной воды из колодца –
Что суждено, то должно было сбыться.
Ты не бросай меня, рыжая дива,
Пусть я побуду еще твоим львенком,
Здесь я дороги не все исходила,
Тянутся тропочки в сумраке тонком.
Мы друг на друга взглянуть не посмеем,
Рядом, но в разных живем измереньях,
Наша надежда запущенным змеем
Ищет опоры в небесных волненьях.
Грация, ласка и преданность львицы
Так ощутимы в минуты бессилья.
Ты помоги мне с весной возродиться,
Я этой ночью рассвета просила.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...220... ...230... ...240... ...250... ...260... 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 ...280... ...290... ...300... ...310... ...320... ...350... ...400...
|
