|
|
. . . . . . . . . . . . . . . . . Ларисе Ковалёвой
Она ему сказала:
- Раз, два, три.
Теперь я не тону, стою на суше.
Не всматривайся, просто посмотри.
Не вслушивайся в голос мой, а слушай.
Я вовсе не прозрачна, не тиха,
Могу влепить пощёчину, чтоб понял:
Как скоро ты добрался до греха –
Унынием себя пересупонил.
Болезнь – диагноз, а не приговор.
К чему твоя растерянность и жалость?
И выдержав естественный отбор,
Я в эту жизнь протиснулась и вжалась...
Смотрел и слушал, в губы целовал,
Ласкал её затылок безволосый.
- А хочешь – отвезу тебя на бал?!
Жаль, тыкву не нашёл, вот – абрикосы.
- Хватай же, милый, на руки скорей!
Врачи не прокуроры, и не судьи.
Даст Бог, ещё рожу тебе детей,
И выкормлю одной красивой грудью!
Преламывая хлеб в вине, оттачивая страсть в полете,
И утопая в волосах сирен, растрачивая песню ночи…
Купаясь под дождем из слез, с огнем, железом и лучами,
Что дарит в день рождения Он, коварством мудрый, с тонкими плечами…
Как одиночество в ряд, качество, таинство, мужество,
Семь восьмируких солдат в ряде рукою тасуются…
Как без любви, без штанов, голые ноги танцуют,
Также и знания флаг грязною тряпкой рисуют…
Вышли из поля, из моря
Кости в известке и соли,
Сердце у солнца одно
Много лишь векторов боли.
С добрым утром, Христофор!
Добрый вечер, Америго!
Вы в дороге до сих пор?
Мои милые амиго.
Не возьмете ли меня
Вы к себе впередсмотрящим?
Неизвестная земля…
Тот, кто ищет – тот обрящет.
Соберу нехитрый скарб
Я в далекую дорогу.
Вы поверьте, я не стар.
Я еще смогу, ей Богу!
Я для вас как верный пес.
Только дайте мне возможность.
Чтоб корабль меня унес
Вместе с вами прямо к звездам.
Над Темзой – старый Тауэр.
Под башнями – туман.
От Лондонской, от ауры
Я этим утром пьян.
И русские копейки
Бросаю я с моста.
Такая вот затея –
Изыскано проста.
И чопорная Англия
Мне соблаговолит
Подарок очень маленький
На память подарить.
Один из замков Ричарда.
Да вольного коня.
Сюрприз, каприз, каприччио.
Для пьяного меня.
Над Темзой – старый Тауэр.
Под башнями – туман.
От Лондонской, от ауры
Я этим утром пьян.
Для того приходит осень,
чтоб листве на землю падать.
И темнеет неба просинь,
меркнет золотая радость
кос, причудливо завитых
на березках ветром резвым.
Достаю пушистый свитер,
разгоняю кровь шартрезом.
В дрожь бросает непогода,
осень в парке и на сердце,
и звучат под неба сводом
ветров долгие концерты...
.
* * *
И были друзья – их мало.
И были враги – их много.
И рифма моя хромала,
На ту, иль другую ногу…
И в этой неровной жизни
(то рыжая, то – брюнетка)
Не очень любил я ближних,
И дальним грубил нередко.
Любил – голубик-смородин
Таежную раннеспелость…
И был я почти свободен,
И пел, когда сердцу пелось.
12.09.08
Опишешь ли кошку мгновенно, с натуры?
Изгибы игрушечной мускулатуры,
Иначе, горизонтально стройна,
И шахматной если была бы фигурой -
Съедала бы даже слона.
Сейчас она спит, изогнувшись ракушкой.
Иной раз протяжно вздохнет, как старушка,
Поджав под себя локоток.
Дотронешься пальцем тихонько до ушка:
Захлопает, как мотылёк.
Любуюсь минутами пробужденья:
Потянется в сладком изнеможенье,
Зевнёт бледно-розово мне.
И снова, не справившись с негой и ленью,
Расстелется на спине.
Твой бледный живот с ручейками сосудов,
И лапы, и шея струятся отсюда
В какой-то иной уголок.
Я мою тихонько на кухне посуду
И знаю, что не одинок…
Скоро зима. Мне тебя не согреть,
Слишком далёк. Обогрею хоть руки.
Спицами буду уютно звенеть,
Варежки выйдут, доносят их внуки.
Юркий клубочек пушистым снежком
По полу скачет, катается, тает.
Тянет котёнок за нитку тайком,
Носится пёс, кувыркается, лает.
То, что со мною сегодня стряслось -
Всем расстояньям подобие мести.
Спицы блестят, словно крылья стрекоз,
Множат ряды на стальном перекрестье.
Крепко и мягко, петлёю к петле,
Так же плотны кукурузные зёрна.
Счастье петляет в простом ремесле,
Безукоризненно и рукотворно.
То, что с тобою случится, родной,
Не объяснят ни объятья, ни речи.
Сердцем услышишь, откроешь рукой
В пряже овечьей – тепло человечье.
 Первым в галактикеПросыпается Исаакий,РаскорячившисьПосередине Земли.Появляются дворники,Собираются в стаи собаки,На веревках болтаютсяПьяные в дым корабли.Все вокруг вопиетО готовящейся катастрофе,О наполнившей душиИ ванны тяжелой воде,Город давится мерзким,Чудовищным утренним кофе,Ковыряя брезгливоЯичницу в сковороде.Мы утонем! Утонем!Кричат сумасшедшие чайки.Неизбежно, фатально,И так, что никто не найдет.На Дворцовой ужеТретий год Сатана с балалайкойРазвлекает туристовИ кровью на Зимний плюет.Поднимается лаваВ каналах, в канавах, в протоках,И не видно давноВ берега понатыканных свай,И колышутся флагиНа сизых от влаги флагштоках,И бредет в никудаСамый ржавый на свете трамвай…
Полночь. Тихо. Твой образ.
Счастье украдкой.
Сердцем слышимый голос…
Строчка в тетрадке…
Сумрак. Взгляд потаённый…
Ах, это кошка!..
Голой уже веткой клёна
скрежет в окошко…
Звёздные иглы тачают
кружево грусти…
Обречено на печали
нежное чувство.
Это время негодное.
По ночам сквозняки.
Одеяло холодное,
Шерстяные носки.
Задыхаясь и кашляя,
Просыпаясь в ночи.
Калорифер не нажили.
Застывай и молчи.
Обнимая урчащего
Пожилого кота…
Вот она, настоящая
Тишина, темнота.
Капелек дождя
Марш по мостовой
Заиграл – беги
Марафон до... стужи.
Обращаться зря
К осени: – Постой!
Моросящий гимн
Слушать лужам.
К возвращению
Солнца и тепла
Станешь молчалив,
Сберегая силы.
С духоты – июль?! -
Нахлобучив плащ,
Взглядом в небо – клин
В край немилый.
А тебе нельзя
Назначать полет,
Направление
Каждое с подвохом.
Времена раззяв
Подытожит лёд:
За окном темней
Утром – плохо?!
Вслед туману – дым:
Воздух будет гарь
Разбавлять – пора
Жечь цветные платья.
В осень входишь ты.
И о берегах
Позабыть бы рад -
Не прокатит...
10.09.2008
.
* * *
По свету околачиваюсь
С трюками и с трепом,
Из трюмов выколачиваю
На Шикотане башли.
Ем в Авлабаре «вашли»,*
Актерствую я в Минске,
В Орле лечу мениски,
В Крыму ныряю с башни...
(... а ты
Ни разу не ответила
На сто моих отчаяний,
Молчишь, как и молчала.
И я мочалкой мокрой
Пишу на снежном кафеле,
Как виртуоз на клавишах
Любимой славит локоны:
– Я без тебя как маленький...
А помнишь, начало -
Ты убегала в валенках,
А снег хрустел, как вафля,
И ставня стучала...)
Я уезжаю раненько,
И днем я в Соликамске,
А вечером я в Канске,
А в Канске кот сиамский -
Он у друзей живет -
Зверюга заграничная,
Хозяев тихо жрет,
Подмигивает хамкски
Про что-то неприличное -
В сообщники зовет...
(... я – враг хореографии,
Я – по призванью график, -
Карандаши забросил,
Пошел в кружок – в танцзал.
То был седьмой мой подвиг -
Ломал я руки-ноги,
Всего себя ломал.
Я брал умом – не ростом,
С тобой же в паре рослый -
Дубина – танцевал.
И все – лиепы, черти,
Все пируэты чертят,
Я ж – еле выползал,
На первом же концерте
Из Хоровода Смерти
Со цены выпал в зал.
Отделался я травмою,
Потом подался в драму я...
Хоть был парнишка мнительный,
Но с того дня
Я научился зрителю
Дарить себя.
... а ты бежала в валенках,
А снег хрустел, как вафля...)
А где-то рядом кашляет
Сосед по полу-люксу...
А я лечусь на водах -
Всю ночь вино свободы
Перегоняю в уксус.
(... а ты бежала в валенках,
А ты дрожала в смехе,
А я в тебя смотрелся,
Как смотрится Метехи
Утопленником в Куру...)
А утром рано-раненько
Я уезжаю в Африку,
И старых фотографий я
С собою не беру!
(... а ты скользила в валенках
По снегу, как по кафелю...)
Я уезжаю в Африку!
Забрасываю Кафку,
Кобо Абе, Камю,
Беру мочалку, мыло,
Подшивку «КРОКОДИЛА»,
Читаю лишь меню
И с рук зверей кормлю.
(... и где-то на Главпочте,
В какой-нибудь Аяпе,
Меня поймают строчки:
"... уже два года дочке...
Ты знаешь, Витька запил,
Аж страшно, так он запил,
И третий уже дочке...")
Подшивка "КРОКОДИЛА"
Льет море слез от радости:
На родину на старости
Вернулся весь отряд.
Подшивка "КРОКОДИЛА"
Родню предупредила,
Что я не пью, но, в общем,
Подарку буду рад.
И мне подарят рацию:
Мол, вы вот в эмиграции,
Вам небезынтересно,
Что дома говорят...
(... и я в избе охотничьей,
Где Синякэ** сворачивает,
В одну из наших вылазок
Твой профиль выжег-вырезал,
В тайгу его вворачивал
И в небеса вколачивал...)
И я приму подарочек,
И крокодилов выпушу -
Я сам певец свободы,
Насилья не терплю.
И на весь мир по рации
Я Кемерово вызову,
Мочалкой мыльной выстучу:
"ЛЮБЛЮ! ЛЮБЛЮ! ЛЮБЛЮ!.."
______
* Авлабар – район старого Тбилиси; «вашли» – яблоки (груз.)
** Синякэ – река в Магаданской области
.
(1979)
Ты говоришь о пустяках, о каждодневных передрягах,
Горчит калиной на губах далёких лоз хмельная сага.
Пестрит осенней снедью стол и дети заняты игрою,
На день рожденья не пришёл ни Бог, ни чёрт, лишь мы с тобою.
В полуоткрытое окно сочится пыль дорожных сплетен...
Чихать на сплетни, всё равно наш мир снаружи незаметен.
Он состоит из дней забот и бесконечных поворотов,
Мы словно маленький народ и нами вечно правит кто-то,
Подкинет толику проблем, ему помогут в этом дети.
Пусть кто-то слизывает крем, но есть и чёрствый хлеб на свете.
Ты задаёшь простой вопрос: «Ну, сколько, сколько нам осталось?»
А жизнь нас тянет словно трос, пока лебёдка не сломалась.
Ты продолжаешь разговор, перечисляешь все задачи...
Ах, лишь бы выдержал мотор... когда же будет всё иначе?
Твой свет смягчает горечь тьмы, но стая слов в устах застыла:
«А где же в этой жизни мы? Где мы с тобой вдвоём, мой милый?»
Сидя в кафе, в квадрате белого света,
Боль головную пытаясь унять,
Вдруг понимаешь: мгновение это
У тебя уже не отнять.
Видишь особенно вдруг: вилку на блюдце,
Блик на стакане воды,
Вертикальный квадрат белого, белого света,
Руку свою с прожилками вен.
Вдруг понимаешь: это не для чего-то,
Это возникло и просто есть.
И совершенно неважно: когда и кто ты.
Ты не во времени. Ты оказался здесь.
И прохлада стакана в руке, и прозрачный ветер,
Слабый вкус воды и сладкая боль в виске -
Это то невозможное, то, чего нет на свете,
Что мерцает вблизи и невидимо вдалеке.
Вот кисть, и холст, за ними овцы, на стрижку выстроились в ряд
Прохладно в комнате и звезды со мною снова говорят…
Вот колокольчик, берега и грани, алмазной крошкой осыпая лист
Бредет к нему, наградою играя, мой зодчий, яркопламенный арфист…
Туманно в утренней тиши, роса и струны капают слезой
Лишь зайчик редкий солнечный, знакомый, с намеком пляшет в доме твист…
Готовы краски, и орнамент мысли сочится поэтической водой
Не музыкант и не художник я, артист, в неведомый пасьянс, играющий с судьбой…
Раскрыв секреты на земле и в небе, мы отражаемся лишь вспышкой на Луне
Восторг и радость как в лесу медведи, зимою спят в подлунной и морозной пелене.
Картофель ел и ел капусту, свеклу, морковь и огурцы,
Мои друзья шинкуют грустно, и я возглавил пир души.
Вот тыква, брюква, серебро, эфир,
Кофейник млечности, дыхание, живот
Парад планет и их нежнейший кефир с надеждой смотрят ко мне прямо в рот…
Ты бумажный солдат,
Ты ни в чём не бывал виноват.
Ты печально в рожок перед боем трубил,
Ты несчётно врагов своей саблей бумажной убил.
Ты глядишь в белые руки свои,
И они у тебя в крови.
Ты заснул, и летишь, и летишь в треугольном письме,
Улыбаясь и плача во сне.
виноградным соком из дня
войны кружатся в мире
не смотри мне в лицо
не смотри
мы одни в целлулоидном тире
взгляд сдирает с лица
кожу живую
как живу?
как живу я?
воздух ночью ворую
воздух детских стихов
и рассыпанных
матовых встреч
среди четок
несыгранной роли
воздух потом мерцающих
шелковых плеч
на бессонной кровати
из боли
что смотреть на лицо?
остов острова
выспренной воли
не смотри мне в лицо
не смотри
бессердечье легло
бесконечным
соленым прибоем…
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...190... ...200... ...210... ...220... 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 ...250... ...260... ...270... ...280... ...300... ...350... ...400...
|