|
|
Как-то всё криво слеплено в этом районе.
Не авоська растёт из бабы, а наоборот.
Мне подстригает волосы тётя Тоня,
И тётя Тоня, как мир, надо мной плывёт.
У тёти Тони родинка на подбородке
И шея красная, как у портового мужика.
Но она не такая, как местные эти тётки.
У тёти Тони рука, как перо, легка.
Тётя Тоня мурлычет, подпевая радиоточке.
У неё глупый голос и никудышный слух.
Дыхание, пауза. «Какие делать височки?»
И руки твои, как лебединый пух.
Невидимо, мягко, как таинство, как спасенье,
Над этим убожеством, над мелким добром и злом
Твои руки плывут, и слышно иное пенье
На ином языке и в районе каком-то ином.
Мертвецы закадычные пиво пьют на балконе.
Окаянное небо сохнет в кривых ветвях.
Всё сравнимо со всем, кроме рук твоих нежных, кроме,
Кроме музыки тихой, выносимой сердцем едва.
Возвращаясь дворами в свои дорогие стены,
Слышу гул частной жизни в хрущобах и злой траве,
Понимаю бесценность, твою принимаю цену,
Прижимаю руки к разбитой своей голове.
Нависла над городом пелена.
Был выключен свет и звук.
Пока мы спали, была война.
Но мы не сжимали рук.
Но мы не шагали колонной, в ряд,
Свой не печатали шаг.
Мы были теми, которые спят,
Под тихим крылом дыша.
Когда мы проснулись, был снова мир,
Был звон и плывущий свет.
Мы зубы чистили, ели мы,
Не веря, что нас здесь нет.
Ведь если скажут огонь – то огонь,
А если война – то война.
Мы в воздух поднимемся, только тронь,
Но в радио – тишина.
И солнце жёлтое, и облака,
И облака, и свет
Насквозь пронзают меня, пока,
Пока нас на свете нет.
Эта осень идёт ко мне
И несёт золотой огонь.
В полыхающей западне
Ты отпустишь мою ладонь.
Ничего, если до корней
Будет холод похож на боль.
Тяжелей монотонность дней
И ночей проливная смоль.
Буду есть по утрам омлет,
Ждать тебя, соблюдать покой,
Да из света глядеть на свет -
Из бездушного на живой.
И увижу, как в высь вплыла
Голубиная благодать.
Я давно уже поняла:
Надо жить, а не выживать.
Осень близится. Обними.
Я вернусь, и обнимешь вновь.
Не пойму, что спасает мир.
Человека спасёт любовь.
Охотник выходит на зверя в лесу:
"Я жизнь твою волчью держу на весу."
Красиво стреляет: «Домой унесу»,
Но видит, что стрельнул в лису.
Расстроен охотник, а день был хорош.
Лиса улыбается мёртвая: "Что ж.
Красиво стеляешь, но мимо кладёшь."
А выстрел на птичку похож.
И птица неслышно щебечет в лесу:
"Отныне тебя я держу на весу.
Идёшь ты домой, но тебя я несу.
Куда – не представишь – несу."
Он изменяет мне со мною.
А я ему – сама с собой.
Слезинки он моей не стоит!
Но слёзы льются день-деньской!
Сидит, пришитый, на работе!
И я торчу, с ума сходя,
чтобы услышать эти «вроде»,
«как хочется» и «для тебя»!
Теряя головы и разум,
горим в Сети на склоне дня,
не в силах отключить заразу,
набрав «до завтра», «милый», «я...»!
Потом над улицей надменно
парим, забывши про Реал,
живя в придуманной Вселенной,
горя в экстазе – Виртуал!
Встречаясь в кухне словно зомби,
не узнаем того огня,
и ночью каждый шепчет: "Помни,
я жду тебя, как ты меня!"...:-)
Ты со мной не будешь нежным
До бессилия, до комы.
Я с тобой не стану прежней,
Мы всю жизнь едва знакомы.
Нас роднит лишь поднебесность.
Бродим, с виду невредимы,
Улыбаясь в неизвестность,
Как герои пантомимы.
Мой далёкий, будь же словом
Добрым и неистребимым,
Лёгким, шёлковым, соловым,
Как душа, необходимым.
На губах живи припухших
Самым ласковым сравненьем.
Погляди-ка, так ведь лучше -
Быть моим стихотвореньем?..
Памяти деда Фёдора
(1882-1982г.г.)
и бабы Алёны.
Семнадцать лет, зелёный май.
И духом степь хмельна и тёрпка.
Он и она. Безумны, крУгом голова.
Невинными губами – время – стёрто.
А где-то далеко,
возможно – на Земле,
поёт коса напев звенящий.
Но что им до того – над всеми.
У вечности – на облаках – стоящим.
____
Ударил гром – упали облака.
И руку не нашла, во тьме, рука.
Дни шли как годы, годы как века.
Смерть убивала. Воскрешала жизнь,
не возвращая небеса и юности начала.
И вечности-весны, ему и ей, не обещала.
___
Сто лет. Старик,
у божьего престола.
- Чем на Земле ты жил?
- изрёк – Создатель слово.
- О, Господи!
Не на Земле – на небесах!
Одним мгновением, на сердце, на губах.
Мы ночь бессонницей продлим
И лето неразгорячённое,
Что бьётся в лужах, как налим,
Уже на осень обречённое.
Шумит небесный водомёт,
Клокочет реками околица.
Дождь нам покоя не даёт,
И сам не может успокоиться.
Дай обниму, тебя знобит,
К тому же есть, о чём печалиться –
Мы обо всём смогли забыть,
Но всех забыть не получается.
А с кручи тёмная вода
Впадает в море заворожено.
Как нам в кручину не впадать,
Когда природой так заложено.
Мы здесь и ладно, всё к добру,
Уходит дрожь с плеча медвежьего.
Мне наглядеться бы к утру
На дорогого и нездешнего
Тебя. Смотрю, как во хмелю,
Но говорю вполне сознательно:
Я не любуюсь, я люблю
Спокойно, нежно и внимательно.
Ночь... Звёзд хоровод,
Под присмотром луны плывёт...
Шорох шагов в ночи,
Окон незрячих лучи...
Слышится тихий шёпот:
- Посмотри, вон звезда упала,
Я желание загадала…
Встрепенулся уснувший ветер,
Подхватив на лету Звезду:
"- Не разбейся... ты не в ответе
За чужую, смешную мечту. "
Но Звезда колокольчиком нежным
Прозвенела: "Ах, ветер вольный,
Отпусти меня, я нужна им,
Чтоб любовью сердца наполнить"
-
***
С Землёй соприкоснувшись, в Сиянье обернулась,
И всполохами света глаза заворожив,
Рассыпалась на искорки… И подарила Чудо
Влюблённым всей планеты, их души озарив…
Не запеть петухам до зари,
Не приблизить желанное утро.
Полночь чёрное дело творит
Иглы в душу вонзая. Как будто
Наказанье за день, что прошёл,
Не оставив средь дней отпечатка.
За овечью покорность часов,
Проведённых не валко, не шатко.
День прошёл. Вечность пасть отворив,
Заглотила песчинку бездумно.
Тьма закрыла чужие миры.
Замолчали гремящие гумна.
Я одна..я тону в тишине,
В вязких волнах щемящего страха.
Мне привычней пастись в табуне,
Пастуха возведя в ранг Аллаха.
Не решать, не спешить, не кричать
И себя не считать виноватой.
Спрос какой? Я лишь винтик, запчасть,
Иль глоток из бутылки початой...
Пробиваясь сквозь толщу перин
Жжёт гордыня, как щупальце спрута,
Не запеть петухам до зари
Не приблизить желанное утро....,
.Оригинальное стихотворение: William Blake (1757-1827)THE TIGERTyger! Tyger! burning bright In the forests of the night, What immortal hand or eye Could frame thy fearful symmetry? In what distant deeps or skies Burnt the fire of thine eyes? On what wings dare he aspire? What the hand dare seize the fire? And what shoulder and what art Could twist the sinews of thy heart? And when thy heart began to beat, What dread hand and what dread feet? What the hammer? what the chain? In what furnace was thy brain? What the anvil? what dread grasp Dare its deadly terrors clasp? When the stars threw down their spears, And water'd heaven with their tears, Did he smile his work to see? Did he who made the Lamb make thee? Tyger! Tyger! burning bright In the forests of the night, What immortal hand or eye Dare frame thy fearful symmetry?Подстрочный перевод: Тигр! Тигр! горящий ярко В лесах ночи. Что за бессмертная рука или глаз Сумели создать (ограничить) твою устрашающую соразмерностьВ каких дальних пучинах или в небесах Пылал огонь твоих глаз? На каких крылах дерзал он воспарять? Что за рука смела ухватить этот огонь? И что за плечо (рука), и что за искусствоСумели скрутить жилы твоего сердца? И когда твое сердце начало биться, Что за ужасная рука и что за ужасные ноги (то были)?Что за молот? что за цепь? В каком горниле был твой мозг? Что за наковальня? Что за грозная хваткаСмела его (мозга) смертные ужасы сжать клещами?Когда звезды отшвырнули свои копья, И увлажнили небо своими слезами, Улыбнулся ли он, видя свою работу? Тот ли, кто сделал Агнца, сделал и тебя? Тигр! Тигр! горящий ярко В лесах ночи, Чья бессмертная рука или глаз Дерзнули создать (ограничить) твою устрашающую соразмерность Перевод: Уильям БЛЕЙКТИГРТигр! – лесного ветра вздох, –Тигр! – огонь в ночи – сполох! –Чьей бессмертною рукойОтлит грозный образ твой?.. Глаз твоих огонь сверкалВ бездне ли?.. Средь горних скал?.. Кто ж, крылат – посмел! – в ладоньВзял неистовый огонь?.. Кто – искусный! – полон сил,Жилы туго сплёл и свил? –Сердца стук услышал лес...Чьих тут рук, чьих ног замес?.. Молот… цепь… Кто, словно воск,Плавил твой – в горниле – мозг?.. Смертный ужас – сжат в клещах –Отражен был в чьих очах?..Труд окончив (в небесах – Звезды таяли, в слезах…) – Улыбнулся ль?.. Тот ли он, Кем был Агнец сотворен?..…Тигр! – лесного ветра вздох, – Тигр! – огонь в ночи – сполох! –Дерзкою – Его ль? – рукой Отлит жуткий образ твой!?..
Дым. По небу волочатся тучи.
Всё горит. Лес. Тревоги. Сомненья.
Но дожди оказались летучи.
Да и жизнь – просто самосожженье.
.
МАРШ РАБОТНИКОВ МЕТЛЫ
Разделим без огласки
Всю землю на участки
Метем
в лю-
бой
се-
зон,
Чтоб днем ты без опаски
Смог прилечь на ласковый
И чис-
тень-
кий
га-
зон.
Развел я костер
Из листьев и трав –
Грей руки, вор,
Грей, домоуправ!
Да, не гремят фанфары,
И не поют гитары
Про нас
с мет-
лой
дво-
их,
И выхватили фары
Прилипших к тротуару
Ровес-
ни-
ков
тво-
их.
Тебе нет сна –
Пришла весна…
А я весь год
Не знаю сна!
Засну – ночные звуки
Я слышу: снятся люки,
И с му-
со-
ром
ме-
шок;
И превратились руки –
Правая в метлу и -
Ле-
ва-
я
в со-
вок!..
Сон – в муку,
Сор – в руку,
И близок уже шок!
Долблю ледок со звоном,
И не узнать пижонам
Рассве-
ты
как
свет-
лы!
Чтоб мирно спали жены,
Проходят легионы
Работ-
ни-
ков
мет-
лы, -
Лом на пле-чо!
Эй, новичок! –
Лопату получи ещё-о-о!
Ловлю я все мгновенья
Бульвара Преступлений
И Тро-
ту-
а-
ра
Зла, -
И заметает веник
Разбои, ограбленья
И "мок-
ры-
е"
де-
ла:
Там, где лист сух –
Голубки пух –
Попалась зря ты
Злой кошке в лапы!..
Кто из избы выносит
Бумагу, крошки, кости –
Видал
я
тех
в гро-
бу! –
Я – и работы после
Гребу «бычки» в авоську –
Несу
я
сор
в из-
бу!..
Труд до упаду!
По листопаду –
из всех орудий!
На каждый лист бросаюсь грудью!..
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Проснись, привстань на нарах,
Протри глазенок пару
И слу-
шай
не
ды-
ша,
Как по Земному Шару
Ночные комиссары
Мет-
ла-
ми
шур-
шат:
Шур... шур... шур…
"Кто там идет? Стой!.."
"Я – Человек С Метлой!
ЭТОТ
УЧАСТОК
МО-О-ОЙ!.."
.
( 1979 )
Настолько не вписаться в круг пространства,
Что крылья сломаны на первом же витке.
И перья падают замедленно – как в танце.
И крик души – стремительно – в пике...
Цхинвал
Город разрушен,
Дома все разбиты.
Кто не успел уйти,
Те убиты.
Что вы творите?
Не убивайте...
Жизнь – это миг,
Эту нить не теряйте!
Судьи не вы
над чужою судьбой,
Хаос и кровь
Не носите с собой.
Вечным проклятьем
Вам за спиной -
Плач и стенанья
Убитых войной.
Разогревая солнечный удар,
Восток по горизонту чиркнул спичкой.
Арсений Платт – «Утро в пути»
* * *
Готовясь расчехлить зелёный луч,
Восток дышал в кулак на зажигалку,
Восток слыл тонким и имел смекалку,
И был на выдумки изящные могуч.
Кикиморы крутили бигуди,
Проснулся, жутко злой с похмелья, леший,
И мы себя напраслиной не тешим,
Что ждут нас измененья впереди.
Мы устоялись, бешено устав,
Хотя и есть тоска по удивленью,
Но между пьянством, бабами и ленью
К последнему склоняемся в постах.
А жизнь – не спринт, а нудный марафон,
В котором победителей съедают
И, мощи разместив на пьедестале,
Выкидывают содранное вон.
Переживём – не наломаем дров,
Есть ближний круг родных до слёз поэтов,
И между строк новейшего завета
Найдётся место паре наших строф.
 Ты спишь… Да будут сны твои спокойны,Какие б ни настали времена...Сгущается в рассветном заоконьеПогода под названьем тишина.И кажется, что птицы безголосы,Молчат себе с терпеньем часовых.Над кручей дуб у липы гладит косыВ соцветиях, как в бантах золотых.Ты спишь, и даже спящий – ты надёжен.А я любуюсь таинством ветвей -Два дерева с шершавой твёрдой кожей,А нежности у них, как у людей.Стоят, спокойны и неразделимы,В пустое небо кроны уронив.Какое счастье сбудется над ними?..Какое горе вынесет прилив?..
...Сок лозы – это кровь мужчин,
Солон пот, – но медов виноград....
Если ты настоящий грузин,
Ты зароешь свой автомат, -
Ведь абхаз и осетин
Для тебя и сосед, и брат.
Если ты настоящий грузин,
Ты зароешь свой автомат,
И нальешь молодого вина кувшин,
И гостей созовешь в свой сад.
Среди гор и прекрасных долин
Пусть не выстрелы – песни звучат!
Если ты настоящий грузин,
Ты зароешь свой автомат!
...Ведь живую воду с вершин
Отравляет пожарищ смрад....
Нет, ничего не прощу, и если даже
Ты ко мне в дом виновато войдёшь сама -
В чёрном застыну разбитом тобой пейзаже,
Коркой смолчу с обеденного стола.
Ты мне шептала: я лишь твоя, и только.
И запрокидывала голову к потолку...
Сколько ты мне врала, обещала сколько?
Я сосчитать не мог и теперь не могу.
Лето и осень твоими глядят глазами,
Зима и весна в спину тобой глядят.
Ты умерла. Что же скажу я маме?
Белый конверт твоею рукою смят.
Ты через голову мой надеваешь свитер,
В зеркале прыгает солнечное пятно.
Ты обманула, ты теперь знаменита.
Встала из гроба и не моя давно.
Вот ты несёшься к морю в автомобиле,
Вот улыбаешься диким цветком в экран...
Ты ведь не хочешь, чтоб эти тебя любили?
Ты же ведь помнишь, что я тебя не отдам?
Я ничего не могу изменить, мне плохо.
Тонкие стены, захлёбывается вода.
Минута к минуте, вздох в пустоте ко вздоху.
Будь не моя. Будь надо мной всегда.
Русалка, русалка, ты косу свою расплела,
На дно уплыла.
Там в латах серебряных богатырей хоровод
Волнуется, ждёт.
Ты с младшим танцуешь и в губы целуешь его,
Жениха своего.
Вернись. Я не могу без тебя.
Неслышно луна над амбаром отцовским встаёт,
По небу плывёт.
Вода холодна, и нога не касается дна.
Трепещет луна.
Плыву я к тебе, и пусть заругает отец -
Я лучший мертвец.
Пусть нет на мне серебра.
Я в жизни прошедшей мельником, мельником был,
Но всё позабыл.
Взамен же я выучил все имена твои,
Все нити твои.
И сердце твоё в шкатулке храню золотой,
Там тьма и покой.
Ты смерть, ты любовь моя.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...190... ...200... ...210... ...220... ...230... 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 ...250... ...260... ...270... ...280... ...300... ...350... ...400...
|