|
|
Мы родной стране упрёк.
Спи, мой маленький сынок.
Под метелью, под дождём,
утром, вечером и днём.
Среди русских на фарси,
слушай песенку и спи.
А-а-а а, а-а-а а.
Мимо нас течёт народ.
Сколько может, подаёт.
У него душа проста.
Подаёт ради Христа.
А-а-а а, а-а-а а.
Ты расти, расти, сынок.
Помни песенки урок.
Выше гор и облаков,
благодарность бедняков.
Среди русских на фарси,
слушай маму и расти.
Под метелью, под дождём,
утром, вечером и днём.
А-а-а а, а-а-а а.
1999 г.
Удивительное лето
Из далёких школьных лет…
Улетало в небо детство
Лёгкой грустью, без сует
С лёгкой грустью взмах крылами,
Уронив дождём слезу,
Детство попрощалось с нами
Не заметно, на бегу.
Удивительное лето
Из далёких школьных лет…
Взгляд наивный, чистый, светлый
Первых чувств цветной букет.
Первых чувств: любви, разлуки
Разлетевшийся мирок,
Крепко сцепленные руки
И в неведомость прыжок.
Удивительному лету
Из далёких, школьных лет
Каждый год я шлю приветы
Без надежды на ответ.
И отсчитывая даты
Два, четыре, а потом,
Я сбиваюсь на закаты,
В светлых мыслях о былом...
В огороде бабы Розы
Росли жёлтые мимозы,
Баба Роза их срубила
И капусту посадила.
Всё рыхлила, поливала,
Червяков с неё сбирала.
Сочной выросла капуста,
Кочаны хрустели вкусно.
В огородик бабы Розы,
Вредные забрались козы.
Съели козы всю капусту,
В огороде стало пусто.
Баба Роза – коз вреднючих
Прогнала в лесок дремучий.
А в лесу том – жили волки,
Знали в козах они толки.
Стали коз они доить,
Молоком волчат поить
И мимозы – бабе Розе –
С благодарностью дарить.
На всём огромном свете,
Во всей кромешной тьме
Одни слова лишь эти
Спасеньем служат мне:
«Ничто нигде не сгинет,
Никто здесь не умрёт.»
Бессмертными, нагими
Нас утро застаёт,
И я встаю с постели
И начинаю день.
Летящие качели
Отбрасывают тень.
«Ничто нигде не сгинет
Никто здесь не умрёт.»
Пусть потерял ты имя –
Оно тебя найдет.
Зачем он прибыл в мой суровый край?
Здесь не такие голову теряли!
Напрасно думал он найти здесь рай.
Его уж нет, а голову попрали.
Рассвет настал уже не для него.
Волна поёт в ленивой, сонной дреме…
Здесь тихо всё, не видно никого…
И никого здесь не было на стреме.
Его подруга – тут же в стороне:
Изрезан труп, глаза навек застыли…
Им не входить уж в море при луне.
Теперь они рассказ изустной были.
Машина вскрыта… ценного уж нет…
Острейший нож помог войти в палатку!
На этом пляже не ищите след.
Забудьте про загадку и отгадку!
Срывались звёзды, падая с небес.
Пустынный пляж не многое расскажет.
В моём краю не требуйте чудес:
Что было тут, милиция не скажет.
Теперь им жить в рассказах – только так!
А голова его – кому и что докажет?
Однажды лишь какой-нибудь чудак
На это место молча вам укажет…
Но жизнь идёт… другой сюда придёт…
Таких, как он, навалом в этом мире!
И снова здесь его конец найдёт,
Чтоб отзвучать в моей бесстрастной лире…
Он родился в поле ночью,
Маме голову вскружив.
Скинув мокрую сорочку,
Ушки он насторожил.
И потопал неуклюже
По ладоням лопухов.
Аж три шага сделать нужно,
Что добраться до сосков.
Ну, а ночь с улыбкой лисьей
Краски тьмы смешав в одну,
Провела мохнатой кистью
По живому полотну,
Вмиг окрасив жеребёнка
В непроглядно чёрный цвет.
Ведь известно, что в потёмках
Посветлее цвета нет.
Очень плотно, равномерно
Прилегла к младенцу масть,
И второй такой, наверно,
Не найти и не украсть.
И тогда, раздвинув тучи
И с груди прогнав грозу,
Небо сдуло с плеч могучих
Нежно-снежную звезду.
Та, проделав путь воздушный,
До земли почти-почти,
Звёздный свой закон нарушив,
Не сгорела по пути.
Вспыхнув трепетней и ярче,
Пролетела над землёй,
Лоб украсив жеребячий
Неземною белизной.
Перевалила жизнь за половину,
И снег лохмато распушил объятья;
Моя Кассиопея выгнет спину,
Стирая в ледниковой ванне платье;
Уткнутся звёзды лапками в окошко,
Бессоницу мою тревожа нежно...
И станет снегопад теплей немножко,
А на душе – светло и белоснежно.
На мёрзлое стекло дышу несмело:
Метель порхает в подвенечном платье,
Царапает ногтями ветер белый
И пряди облаков по снегу катит...
И, словно вторя ей, дробится время.
В груди, на месте сердца, – паутина...
Забавно: вой зимы взрезает темень,
А жизни пролетела половина!
Вертелся под сердцем, родиться спеша.
Несносный ребёнок!
Поднялся с ромашкой на мокрых ушах
С цветочных пелёнок.
Длиннющие ноги с трудом поднимал,
Собою доволен.
Он в танце придуманном мир познавал –
Огромное поле.
Приплясывал он, когда пил молоко
И тыкался в вымя.
За то и прозвали Танцором его,
Чудесное имя!
Ты весь – от хвоста до ноздрей-лепестков
Горишь померанцем.
Расти, мой хороший, среди мотыльков
В задиристом танце.
В сумке охотничьей – утка.
В небе – большая звезда.
Сяду-ка я на минуту:
Что-то я нынче устал.
Сходятся чёрные ветви.
Сгущается тишина.
Ждут меня в хижине, нет ли,
Чья это поступь слышна?
Это ни капли не важно.
Это лишь в книгах детей:
Бравый охотник бумажный
Жизнью играет своей.
Черно-белое кино.
Черно-белое окно.
Черно-белых мотыльков
Трепет строчками стихов.
Черно-белая земля.
В черной саранче поля.
Белый пух от тополей
Не дает дышать! Всё злей
Черно-белый ураган!
Белый, клочьями, туман.
Черный, облаком, обман.
Где, Ассоль, твой Зурбаган?
Мы пылинки, пушинки, снежинки? Возможно.
А возможно – кирпичики, камешки, зёрнышки.
Нас рука то ли ловит, а то ли кладёт осторожно,
То ли просто играет, бросая как пёрышки.
Мы пытаемся, рвёмся, стремимся, торопимся,
На себя надеваем одежды тяжёлые.
Только падаем, падаем, падаем в пропасти...
И становимся снова смешные и голые.
Вечер теплым покрывалом
Пеленает перелесок.
Звезды капают устало
С бриллиантовых подвесок.
Гаснет музыка заката,
Тонкий звук ее – как стебель.
Летний день ушел куда-то,
Может – в быль?
А может – в небыль?
Я забыл – какая жалость! –
Луг, где нас связала тайна.
Где – я знаю, не случайно –
Ты щекой ко мне прижалась.
Луг, где мы играли в прятки
В пелене тумана тонкой,
Где твои босые пятки
По росе бежали звонко...
На кораблике бумажном
Юность вдаль от нас умчалась.
Что казалось нам неважным –
Самым главным оказалось.
Всё так близко, всё так тонко,
Только это вспомнить мне бы,
Как смеялись нам вдогонку
Две звезды в высоком небе!
Гладь реки под ветром смялась,
Месяц выгнулся, как прясло,
Отзвенело, отсмеялось,
Отгорело –
И погасло.
День ушел – и нет возврата,
Но, как слайд, осталось четко –
Нашей юности утрата.
Нашей памяти находка.
Покровы времени спадают постепенно
шелками с плеч,
всё явственнее праздничное пение
и ангельская речь
младенцев, птиц небесных,
древесной немоты,
расходится по швам покроя тесного
спецовка суеты.
Теряет хватку вездесущий, скаредный,
хозяйский глаз часов,
душевладельцем барином
считая беглецов.
Откатывает память, словно пушка
по собственным тылам
разносит в пух куриную избушку
дремучих, душных драм.
Расчищенное место зарастает
осокой строгой, синью васильков,
все легче и беспечней вылетает
душа окрепшая из кукольных шелков.
Возьми меня, как ребенок берёт игрушку.
Как резиновый мячик, как погремушку,
Как вцепляется пальцами и теряет к ней интерес.
Уведи меня в самый глухой беспробудный лес,
Натрави на меня волков, отрави беленою,
Брось меня, как щенка, наигравшись со мною,
Позабудь обо мне, забрось глубоко на чердак,
Недоумённо морщись, найдя мое имя среди бумаг.
Позабудь навсегда. И в наставшей когда-нибудь тишине
Никогда не вспомни, не вспомни никогда обо мне.
Москва... Вполне чужое имя.
Как те, кого всегда – в пример,
Такими были не своими...
Вплоть до непопулярных мер...
Но время все стирает страсти
И блекнут детские напасти
Москва – столица, Кремль, "Спартак"
(Последний есть последний враг...)
Но люди... Всюду жизнь, однако.
И наше детство, городов
Не разбирая, было сладко
И каждый за него – готов...
Друг, не о том... Москва пустое
Мне было слово до тебя.
Но чувство выросло ...шестое,
Нас паутинкою скрепя,
Твоим присутствием наполнив
Москву, как воздух – монгольфьер,
Своею сделав, сердце тронув...
Пускай стоит... летит... в пример!..
Тянутся автомобили
В алую даль безбрежную
Вы, кто меня любили
Любите ли по-прежнему?
Голубь зерно поклевывал –
Облаком взвился бежевым
Те, кто меня оплевывал
Где же вы?...
Веточка не колышется
Всюду закрыта лавочка
В воздухе еле слышется:
"Мамочка!, Мамочка!"
В день воскресный, на базаре
Всё, что хочешь – продавали:
Поросят, коров, овец,
Помидоры, огурец,
Утюги и самокаты,
Люстры, лампы и домкраты,
Торговались – кто как мог:
-Подходите, крем для ног.
Только ночью – из Парижа..
-У собачки вашей грыжа.
-Дождевик, что б не промок
И всего за пятачок,
-Покупайте утюги,
АрбузЫ и пироги.
-Мне вот эту рыбку дайте.
-Покупайте, налетайте..
И,средь разной чепухи,
Продавал Мужик стихи.
Борода, картуз нелепый
Пальцы двигаются слепо
По исписанным листам
Тяжкий вздох : – Стихи продам.
- Хи-хи-хи, да – Ха-ха-ха,
- Посмотри на чудака!
Рассмешил Мужик народ:
-Ну, какой от рифм доход?
Не забить стихом гвоздя
Да и съесть его нельзя.
Лишь девица молодая,
Знать, седины уважая,
Прошептала осторожно:
-А, стихи послушать – можно?
Тут Мужик преобразился.
Снял картуз и птицей взвился
На прилавок, на ближайший.
Знаете, что было дальше?
Растерялись все: «хи-хи»
Полились рекой стихи:
О морях и океанах,
Кораблях и дальних странах.
Смолк давно торговый гам.
А Поэт читал, читал:
Про любовь, и про разлуку,
Про веселье и про скуку.
Словно Солнца лучик тёплый,
Заскользил – по лицам блёклым
В душу к каждому вошёл,
Рифм – волшебный заговОр...
Смолк Поэт. И тишь ломая,
Люд торговый раздвигая,
Подошёл Старик суровый:
- забирай Поэт корову,
А, взамен-ка напиши
Ты – сердешные виршИ.
Для моей седой Старушки.
И поднимем разом кружки
За Таланты и Народ.
И Поэту – руку жмёт......
а клоун был не настоящий,
он грустный был...
и сыпался песок из чаши
став золотым.
и к потолку шары взлетали
цветным огнём
и два медведя танцевали
под вальс-бостон
слон на спине катал котёнка
тот сладко спал
и вороного жеребёнка
пёс оседлал
в глазах детей – плескалось счастье
и смех искрил
лишь клоун был не настоящий –
он грустный был...
Пишу, а настроенье на нуле:
Сентябрь властно крылья раскрывает,
Вбивая грустью оснований сваи
Причала.
Знать о нем на корабле
Не вышел срок.
Делить проблемы стройки
Придется с ураганами. Грядут!..
Возможно, бесполезен будет труд.
Но разве жаль трудов души – нисколько?..
Сентябрьский лист пружинисто хорош.
Вкусив тепла, не испугает даже
Вердикт дождей, что у зимы на страже:
В весеннее дрожание не вхож.
Он доживет!?..
Вчерашний смерч-задира
Березки раскидал,
Черна дыра
Среди ковра зеленого.
Пора
Теплолюбивым пролететь полмира.
Ждет урожай.
Шурша листвой цветной
В лесу шагать, отыскивать награды.
Кошелке принимать опят парады,
Когда дожди прогнали летний зной.
30.08.2005 Редакция 13.09.2007
/из цикла 'Венок сентябрю'/
Фиолетовость лунного рая
как сирени изысканный вид.
Мы не в жизнь, мы в рулетку играем,
не заметив, что жизнь уже спит,
наплевав в инфантильные души,
заколеблясь от войн и забав.
А мы тщетно взываем – Эй, слушай! –
в доказательствах – кто из нас прав...
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...260... ...270... ...280... ...290... 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 ...310... ...320... ...330... ...340... ...350... ...400...
|