|
|
А я почти было погиб.
А я почти возненавидел,
Когда нежнейших рук изгиб
Я на плече твоем увидел...
Так вот кому лучился свет,
Когда с тобою мы стояли,
Два озерца ее сияли –
И я тем светом был задет!
Но, слушай, если б видел ты,
Когда мы в кузове качались,
Как резких скул твоих черты
Ее бесплотностью венчались!
Как все в гармонию слилось –
Жара и синь, тоска и счастье,
И прядка пепельных волос,
Дрожащих на твоем запястье...
Я знаю счастье.
Я постиг
И с этих пор ношу с собою
Миг красоты, светлейший миг,
Усиленный
Стократно
Болью.
Вячеславу Бездарному!
Там, где жил я, был берег моря.
Полосою – пески, пески…
И не знал я ни бед, ни горя,
Ну а ты – ты умрёшь от тоски!
Там зимою – унылый берег…
Обернёшься – холмы, холмы…
Рано утром откроешь двери –
В хмуром небе лишь туч космы.
Там зимою свирепый ветер:
Где б ни шёл ты – в лицо, в лицо!
Не захочешь и жить на свете!
Ну а я – оставлял крыльцо!
Я бежал на пустынный берег:
Там всё время – накат, накат…
Там – счастливый... глазам не веря! –
Я резвился с волнами в лад…
Там всё время взахлёст бил ветер,
Норовил всё – насквозь, насквозь!..
Словно души он – в жертвы метил,
И пытал их быть с телом врозь!
Был я счастлив схватиться с морем!
Оказаться – средь волн, средь волн!..
На ветру и в хмельном просторе
Мчаться ночью, восторга полн!
Быстрый `чёлн` тот – врубался в ветер!
И в глаза – шквалы брызг!.. шквалы брызг!..
Словно был я – в гостях на том свете,
Перебрав и напившись – вдрызг!
О… ту ночь – никогда не забуду…
Жуткий ветер и волн – высоту!..
Пить вино – лишь за штормы я буду!
Чтоб из них лишь – врываться в мечту!
Там, где жил я, был берег моря,
Полосою – пески, пески…
Ну а ты, ты умрёшь от горя,
Оказавшись в тисках тоски…
Вы живёте один раз в году!
Целый год Вы мечтали о лете,
Чтоб пройти на морском берегу
Красивее всех женщин на свете.
Вы себе подобрали наряд,
Подчеркнувший все прелести тела
И теперь все мужчины подряд
Говорят: их мечта прилетела!
Вы идёте вдоль берега моря:
Ветер!.. Чайки!.. Вы радости полны!..
Вы идёте, не веря и вторя:
«Как красивы – прекрасны как волны!..».
Вот и принц!.. Вы уже не одни!..
Вы о нём целый год так мечтали!..
Пляж!.. свиданья!.. счастливые дни!..
С ним забыты все Ваши печали!
Но вот лето прошло, и опять
Вы, как прежде, одни-одиноки!..
Неужели опять умирать?..
Пропадать без любви на Востоке?..
Вы красивы. Как будто умны.
Отчего же Вы так одиноки?
Не с того ль, что любить мы должны
Только дух бесконечно-высокий?
Трехрукий одноногий человек
Встречает однорукого трёхнога.
Они кричат и жалуются Богу:
"Помилуй обездоленных калек!"
Вот так обнялись,встали – и стоят.
На них мы смотрим с высоты – и мимо.
И верят в рай они неодолимо,
Но лишь в себя поверить не хотят.
Узкая лента курящей, сморкающейся и галдящей толпы
Заканчивалась мной.
У меня вышли все сигареты, сопли и галдеж;
Я впитывал в себя ветер.
Подошел высокий парень и встал сбоку от меня;
Дистанция между нами свернулась клубком
И я подозрительно скосил глаз;
Люди тут, наверно, сердечнее, чем фантазировал я;
Но все-таки вежливо сдулся ветром немного вбок;
Народ плодился и сгибался в бараний рог;
Налетел дождь, мы стояли и мокли рядом друг с другом;
Воистину единение душ!
Тут к бордюру причалило из водяных струй
Нужное мне желтое пятно;
Люди затолпились возле открытой двери;
Сунулся и я.
Но был вербально изуродован
Козлиным женским криком:
«Еб-п-о-го-гы-ты-ку-ну-ты-
-по-до-жди-еп-о-мать
-гы-го-га-В ОЧЕРЕДЬ!»
Я отшатнулся и выблевал обиду из души в карман ветру.
Потом вернулся к парню, чей образ
Был запятнан моими большими надеждами.
Узкая лента курящей, сморкающейся и галдящей толпы
Заканчивалось уже не мной.
Кто-то другой стоял на периферии
И соблюдал очередность.
Нажмите на клавиши слов:
Пусть дрогнут сердечные струны!
Я шлю Вам аккорды стихов –
Примите напевные руны!
Я шлю Вам аккорды стихов,
Их звуки и дивны, и странны…
Как песнь, что летит к Вам из снов!..
Примите ж напев мой гортанный!..
Я шлю Вам аккорды стихов,
Дарю Вам роскошные звуки –
Мелодию ночи без снов,
И ритмы, и ритмы – разлуки!..
Нажмите на клавиши слов!
Вы помните город тот южный?
Старинную крепость и ров,
Даль моря и – отблеск жемчужный…
Вы помните `гуд вечеров`…
`Акации запах душистый`…
Даль моря… и даль берегов…
Плеск волн и их звон серебристый…
Вы помните звёзды в ночи?
Скамейку в любимом мной парке,
Где нам не сверкали лучи
Из окон… у Пушкинской арки…
Нажмите на клавиши слов!
Пусть льются роскошные звуки…
Кому-то – для ночи без снов,
Кому-то – на вечные муки!..
Вы помните эти холмы?
Пустынные пляжи и волны,
Тропинку, где шли только мы,
И оба мы были безмолвны?
Сиянье роскошной луны,
Мерцание звёздное гальки,
Хрустальные плески волны,
И ваши… две губы-миндальки!..
Вы помните странный мой взор?
Он таял в далёком пространстве...
И волны чертили узор,
Как путь – предстоящих вам странствий!..
Я шлю вам аккорды стихов:
Дарю вам волшебные звуки!
Примите мелодию слов –
На счастье!.. На сладость – разлуки!..
Нажмите на клавиши слов:
Пусть льются одни только звуки…
Как песнь что приходит из снов –
Мелодией встреч и… разлуки!..
 
Пусть путь мой тернист, но светел:
Я могу, куда хочешь идти.
Я лишь Ветер, я – только Ветер,
Ты – лишь только Цветок на Пути...
(Ляля Chandra. «Лика».)
Никого не боюсь – храм воздвигну над прахом.
У порога как волк – славу словь.
Отмолить у судьбы не удастся! Рубаху
как бинты – на горячую кровь.
И от мира сего отрекаясь подённо,
по ночам зверем выть на беду.
Не для мира сего кто в бессмертье рождённый...
Только что же в ином я найду?
Я так соскучился за Вами,
любовь моя, моя печаль,
что были бы, сбежали сами
за мною, в чувственную даль.
Я вашу рыжую головку
занежил бы, зацеловал,
так, чтоб запомнили Вы Вовку,
каким я быть-то опоздал.
Я так соскучился за тем, чтоб,
успев в распахнутых глазах
не утонуть,
в них сладко, нежно
истаивать холодный страх,
что всё закончится, всё схлынет,
что жизнь собой являет нам,
оставив паутинкой имя
скользить по высохшим губам.
Не верующий в Вас, мадонна,
я небесам за Вас молюсь –
не выбрать между мной и долгом,
пусть я ещё побуду, пусть…
Это лето
вдвое короче.
Дожди...
Ночи же
все до одной,
по минутам, помню...
Слово
не лезло в горло,
не было мочи,
так и промычал
сонно,
беспомощно
строчки
в состоянии
ню
Как-то,
выходил до ветру,
заодно,
на звезды пялясь,
у Бога спрашивал:
-Как жить?
Это ж уже мания...
Ответа нету.
Позже, потом,
клошар какой-то,
скалясь,
все бубнил и кивал:
- Мсье, мсье
поэтом быть,
это – наказание!...
Ехал в метро.
Плакал.
Вспомнилось
её имя...
Обожгло, чую –
кровь
выходит из берегов –
выскочить пришлось
на «Ле Аль».
Бог со всеми ними,
думаю,
брови хмурю,
не хватает, по правде,
только снегов...
Дома,
заметил,
погоду чувствуя,
бледнеют почему-то...
Гризайлью неба прочерченные.
Облака
тяжело плывут.
Зима не зима... Здесь
Лето Осень
до Весны напутствует:
- Так мол и так...
это – тому-то,
этим – встреча,
тому – река...
Новостей нет,
с работы на работу...
Один.
Живу пока...
Давайте поплачем о самом хорошем,
Давайте поплачем о самом забытом,
Пока ещё путь наш недозапорошен,
Отравлен бокал, но ещё не допит он...
Давайте поднимемся вверх по теченью,
Где мир неистрачен, несмят, неизведан,
Где пахнет травой и июлем вечерним,
Не предал где друг, и тобою не предан...
Как хочется звуков забытой свирели!
Как хочется – боже! – куда-то вернуться,
И навзничь упасть в этой вечной купели,
Счастливо уснуть – и уже не проснуться...
Часы отбивают ужасные даты,
Но мы отвернёмся – не так ли?
Не так ли?
Сосуд, что бездонным казался когда-то,
Пустеет
По капле...
По капле...
По капле...
Сосуд опустел, но ещё не разбит он,
Пока ещё сад не зарос, позаброшен,
Давайте поплачем о самом забытом,
Давайте поплачем о самом хорошем...
Этот день сотрётся
В памяти моей,
Как стирались краски
Многих моих дней.
Но раскрою книжку,
Разверну блокнот,
День, канувший в Лету,
Снова оживёт.
«Кара-Экимъ» («Чёрный доктор»)
Я пью вино из тех далёких мест,
Где я мечтал, и где бродил окрест!
Я пью вино из тех прекрасных мест,
Где я любил и целовал невест!
Я пью вино из тех пустынных мест,
Где за спиной норд-ост, а впереди – норд-вест!..
День свернув как атласную ленту,
Ночь опустится мягким забралом.
Хорошо засыпать мне не с кем-то,
А с тобой под одним одеялом.
Хорошо мне и только. Ты знаешь
Как слова разрывает апостроф.
Каждый день ты меня открываешь,
Словно необитаемый остров.
И понять не желаешь, капризный,
Что любовь как без сахара клюква.
Просто выпало что-то из жизни,
Как из слова согласная буква.
И счастливое сердце разбудит
Запятая, царапнув иголкой.
И последним открытием будет:
Хорошо мне с тобою и только.
 Из века в век сюжеты не меняются, Шекспир их все, наверно, перебрал, И критика натруженная палица Разит поэта метко наповал.
Я знаю, – я плохой и ещё хуже,
когда коньяк залит в меня, к тому же,
по уровень, растут на коем уши.
Увы, я Вам – нетрезвый идеал…
Но как я Вас тогда б зацеловал,
затормошил, заобнимал, занежил!
И Вами пьян, я пил бы только Вас…
Тогда б простил меня свет Ваших глаз,
который ныне так рассержен…
Я не хотел никоим Вас обидеть,
Я просто Ваш, в любом и разном виде…
В мой скудный дом заходят гости.
Играют гости в преферанс.
От проигрыша и от злости
Я в одиночестве пасьянс
Раскладываю. Дама жмётся к даме.
Валет к вальту. Исхода нет.
Когда б дружили мы домами,
Ходили б в гости на обед
И даже бал. Прислуга, свечи
И бакенбарды в том краю.
Летел за вечером бы вечер,
И очутился я б в раю.
Вот я в раю. Камин и кресло.
Бокал вина, колода карт.
О жизнь! Ты попросту воскресла.
Но не хватает бакенбард.
Побреюсь по последней моде,
Как денди лондонский одет,
Пойду по каменной природе.
Всё будет так… Исхода нет.
Да и не нужно мне исхода.
В дрожащем при свече краю
Я в скудный дом войду в три хода
И мат поставлю королю.
История в горячке
в издерганную зыбь.
Как будто крайность в спячке,
Как будто жаром в сыпь…
А я – горыныч старый
живу как перс в спеси,
ищу для крова пару
по свету – по Руси.
Пусть в прошлом я и гордый
блистал, огнем горя,
убожеству в угоду…
чтоб только понял – зря
раскроются печали
в такой кромешной мгле…
на голову из стали
с затычкой на мечте.
Восточные метели кружАт
на тайном зря.
Но верится, что в небе
откроется заря
и будет море синим
закутано в туман.
Мы истину просили!
Как жаль, что все – обман…
.
* * *
"Я – часть той силы…"
1
По сивцевым по вражекам
Гуляет и куражится
Над мирными прохожими
«Профессор-консультант»,
По чистым, по серебряным
Все форточки облеплены:
«…Гляди! – на шее «бабочка»,
На пальце – бриллиант!..»
По слободам по каменным –
Из той же, всё, компании –
Коровьев некто шляется,
С ним – говорящий кот, –
По дворикам, по арочкам
Шарахается парочка,
Котяра отзывается
На имя «Бегемот».
«По нашей малой родине.
Чего, канальи, бродите?.. –
Их пионеры смелые
Спросили напрямик, –
По ржевским, по калошиным? –
Сдавайтесь по-хорошему,
Пока не подогнали мы
С Лубянки броневик!»
По денежным-пречистенским,
Все девушки практически
О креме азазелловом,
Волнуясь, говорят,
А мужики все в городе
Задрали в небо головы:
Летит в нем Гелла голая,
Глаза ее горят…
2
Весь Арбат – и бомж, и киллер, –
Все вдруг сильно загрустили,
Все кассирши «закосили»
Под влюбленных Маргарит…
Ах, Москва моя, столица,
Что ж с тобой, Москва творится,
Если даже у Злой Силы –
если у Нечистой Силы –
О тебе
душа болит…
.
Отшумели во дворе липы-великаны.
Загромоздили стол грязные стаканы.
Опрокинут стол, и стаканы бьются.
У меня в живых осталось только блюдце.
А на блюдце дом,
А на блюдце двор,
А на блюдце тишина,
Липовая страна.
Самолёт летит над большой страной.
В нём сидит отец обреченный мой.
Отказывает мотор – люди разобьются.
Но на коленях у отца крошечное блюдце.
А на блюдце том –
(Сглотни в горле комок)
Дом и тишина
И липовая страна.
Я был мал и смешон и носил капюшон.
Я гулял с родителями в парке большом.
«Почему листья падают и не бьются?»
Мать и отец надо мной смеются.
А тогда блюдца не было.
Была весна.
Была осень, было лето,
Была зима.
Это блюдце я только что выдумал, нарисовал,
Чтобы тот, кто падает, не упал,
Чтоб в разломе и грохоте оставалась полна
Бессмертием липовая страна.
А на блюдце у меня
Летит самолёт.
В нем сидит отец
И глядит вперёд…
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...260... ...270... ...280... ...290... 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 ...320... ...330... ...340... ...350... ...400...
|