|
|
“Я шел, к тебе почти касаясь.
Шуршал твой новый сарафан.
Мы обошли от брызг спасаясь,
Водой плюящийся фонтан”
Эпиродия (эпиграмма+пародия)
Шуршал костюм. Ботинки гнулись.
И галстук скрипнул пару раз,
Да так, что люди обернулись.
Но не об этом мой рассказ.
Фонтан! Вот где восторг!
Водой плюящийся фонтан
дугой струющейся был гибок…
Мой друг в грамматике профан,
но я люблю его ошибок.
Неловко, правда, за мужей,
струящих мимо падежей,
стихи у дам бледнее смыслом,
но там хоть суффиксы не виснут...
А если в негодность придёт эта игрушка?
Вы купите новую? В новой всё так, да не так.
Здесь волк заводной, и ягнёнок, и маленькая пастушка.
А в новой шарнир, изгибающийся во мрак.
Когда ты был маленький, завод никогда не кончался.
Ягнёнок дрожал, и волк по дорожке бежал.
Стучал кулачком ты, смеясь. И вот, достучался:
Ягнёнок зарезан при помощи злого ножа.
Кровавую сталь вытирает, оглядываясь, пастушка,
В рубашке смирительной бьётся испуганный волк.
А ведь учили тебя: жизнь твоя – не игрушка.
Садись и впиши себе двойку за невыполненный урок.
И вот тебе новое: грани, дуги, шарниры.
Здесь остр, и тёмен, и плох рычажок любой.
Сиди, постигай, чем схожи игрушки мира.
Смерть пройдена. Новый урок: любовь.
Только шаг до пропасти, и сон
Беспробудный в лиственной могиле...
Я больна тобой, но всё же в силе
Заползти под сень тенистых крон,
Где журчит нетронутый родник;
И в венке чарующих фиалок
Хоровод водить среди русалок...
Только шаг до бездны, только миг!..
на четвёртой странице
исписанного блокнота
живут адреса в никуда,
вычеркнутые на время.
помню каждого адресата
наощупь – по рукам,
на слух – по шагам и булькам.
написал бы – да не ответят.
весна занимает мысли
невыращенным урожаем.
следом за смертью сугробов
растут животы у женщин.
выполоскано небо
прищурами ожиданий,
кому ещё не леталось –
и те полетят,непременно.
мой друг себя собирает
из пустоты и пробоин.
злостью разбавит тоник –
и мертвецки трезвеет.
ему нашептало небо,
ему начертили звёзды,
ему отмерено страсти –
больше чем на три жизни.
вот,девочка,ей двенадцать –
благословенный возраст
игр и гармонии с миром.
вопросы не трогают лик её
оторопью сомнений,
складками откровенного,
неотвратимостью шага
из прелести в красоту.
а маме пора на родину,
где этот уральский говор
понятен ветрам и соснам
и старенькому двору.
где мало её подружек,
где много моих ровесников,
где внуки их одноклассниц
делают первый шаг.
и всё-таки она вертится –
куда бы мы не летали,
в каждой контрольной точке
известен наш позывной.
когда приходят сезоны,
когда рождаются дети,
когда кто-то нас покидает –
он тихо звенит.вот так...
март 2006
Сны белые томительно скользят,
Пылинка каждая значенье обретает.
Судьбу выдумывая, врать совсем нельзя:
Поманишь голубя, но голубь улетает.
В твоей руке ни крошки, ни зерна.
Но прорасти его, и голубь снова
Вернётся, возвращая имена
Секунде траченой и крохотному слову.
Произносимое сгорает на ветру.
И в отблеске последнем что-то вроде
Того, что меркнет в небе поутру
В принадлежащей не тебе природе...
Если бультерьера положить в бульон,
То тогда холеру не подцепит он.
Если же питбуля бросить в пиво «ПИТ»,
То шальная пуля мимо просвистит.
Тонет в Кока-Коле коккер-спаниель?
Лучше для застолья взять имбирный эль.
Если чёрным такса вымазала пол,
С голодухи ваксу пёсик ваш спорол.
В чарку для овчарки вы налили ром?
Будет эта сука дрыхнуть под столом.
Если вашу свинку скушал Васька-кот,
Берегите псинку, а не то сожрёт!
Воздушный шар приснился мне.
Мы с ним сидели при луне,
Мы пили чай.
Он был лилов и молчалив,
А у меня был жар и тиф.
Я ждал врача
В деревне бедной и больной.
Он мне сказал: пойдем со мной
И ждал ответ.
Светился медленный сервиз,
И свет луны струился вниз.
Сказал я: нет.
Больших не надобно речей,
Чтобы сказать, что я ничей.
И свет и тьма
Лежат в постели золотой.
Бог над тобою не с тобой.
И ночь длинна.
принимай меня таким же был каким и есть
молча смотримся в куинджи ночь горстями шерсть
в краски обмакнет а надо ль кляксами палитр
только той косой не strada ей бы в рупель литр
руки бабушек из улиц совестью звенят
мы в последнее обулись ты опять в меня
и не кружево нас кружит под снегами смет
над тобой ледащий в луже выпарил всю смерть
ла-лы-ла-лы-ла-лы-лалы баюшки баю
спи пузеныш самый малый я тебе спою
про завитый волосками приговор в висок
про распушенное нами небо в колосок
ходит ревностное недо ищет горбыля
бит бы был и бит бы не был вылесит земля
таю-таю-таю-таю маюшка моя
самолеты в пух взлетают пузы не тая
раз-два-три-четыре-осень пять и шесть – весна
у подушки локоть возле где начало сна
туты-туты-туты-туты а в кого глаза
от отмеренного утра треснут тормоза
семь и восемь будет осень ложками стучать
и анапест мой в инвойсе пятачком торчать
там в распластанные ночи в численников дни
ни один входить не хочет кроме нас одних
девять-девять солнце мерять аюшки-аю
был бы без рогов не веря выжил бы в раю
там где ты со ступой в раже носишься смеясь
там где тьма светла однажды заблудивши в князь
14.02.07
2007-02-14 16:52Жид / Кудинов Илья Михайлович ( ikudin)
Если жид
Повстречает разбойника
В тёмном лесу, –
Он молчит.
И разбойник ограбит жида,
И конечно сбежит.
- Отчего ты молчишь,
Когда надо кричать?
Мне ответь милый жид
Без обид.
Он ведь деньги твои
Потрошит.
- Пусть их, деньги, –
Ответит с улыбкою жид, –
Будет снова мой толстый кошель
Моим честным процентом
Нажит.
А начнёт жид кричать, –
Будет лютою смертью
Убит.
Ведь жида выручать
От разбойника
Кто побежит?..
Мы с тобою танцевали
В дискобаре.
Я тебя поцеловал
И сказал:
"А поехали кататься,
Наташа.
Ночи белые проходят
Уже."
Это, вроде бы, и было
И сплыло.
Твои губы и глаза –
Бирюза.
А вот ночи всё белы,
Всё красивы.
И как будто мне опять
Двадцать пять.
Я не знаю, может жил я
Не очень.
И не много я всего
Повидал.
Только всё со мною
Белые ночи.
Есть такой, говорят,
Шоколад.
За обедом в ресторане
Заказала обезьяна
Восемь ящиков бананов,
Ананас и курагу.
Со стола брала руками,
Очищала всё ногами,
А потом делилась с нами:
- Помогите, не могу.
Раз под вечер гамадрилы
На зелёном крокодиле
Путешествие по Нилу
Совершили при луне.
И в хорошую погоду
Перед самым Новым Годом
Там водили хороводы
По хвосту и по спине.
В ванной пять орангутанов
Мылись вместе постоянно.
Отворачивали краны,
Тёрли спины, животы.
Здесь устраивали матчи
И, забив под ванну мячик,
Не сдержав восторг телячий,
Заорали как коты.
Гооооол!
Два весёлых бабуина
Бутерброд сложили длинный.
Клали свёклу и малину,
Накрошили огурцов,
Положили каши манной,
Два большущих баклажана.
Всё помазали сметаной.
Ели сразу с двух концов.
Как-то юная горилла
Ананас под краном мыла,
Прилагала много силы
И старалась как могла.
Ну, а ниже жили утки
И подумали что в шутку
С потолка с напором жутким
Вдруг водичка потекла.
Африканские макаки
На слонов пошли в атаку.
Потеряли зубы в драке.
И с деревьев, с высоты
Похвалялись что побили:
--Всех слонов мы победили.
Гордо после говорили:
--Сохранили мы хвосты.
Рано утром три гиббона
Развели костёр на склоне,
Отварили макароны,
Было завтракать пора.
А потом на ветках ивы
Их развешивали криво
И сушили словно сливы
Аж до самого утра.
На охоту павианы
На огромных тараканов
Собрались в чужие страны,
Уложили чемодан.
Приготовили капканы,
Зарядили все наганы,
Вышли утром рано-рано.
И... поймал их таракан.
Две смешные мармозетки
Пили кофе из пипетки
И последнюю конфетку
Всё делили пополам.
Поделили справедливо
И с улыбкою счастливой
Разорвали фантик криво,
А конфету – дали нам.
Шимпанзе писал украдкой
Про любовь стихи в тетрадку,
Всё вареньем перепачкал
И сгущённым молоком.
Почесал ногой макушку,
Опрокинул с чаем кружку,
А потом читал подружке
На ушко стишки тайком.
Обезьяны – Капуцины
Рисовали нам картины,
Расписали мелом спины,
Рукава и воротник.
Мы пришли домой из сада,
В разукрашенных нарядах.
То-то мамы были рады,
Был такой весёлый крик.
Раз в лесу одна мартышка
Собирала ночью шишки.
Вдруг навстречу сонный Мишка
Вылезает из кустов.
Испугалася мартышка
Запищала словно мышка,
Заревел от страха Мишка...
Распугали комаров.
Толстый лори с тонким лори
Выступали летом в хоре,
Пели песенки о море
И плясали по песку.
А потом плескались в душе,
Мыли щёточками уши,
Ели яблоки и груши,
Загорали на боку.
Два приятеля лемура
Собирались в гости к курам,
Покупали абажуры,
Что над лампами висят.
И теперь наседки-куры
Словно лампы в абажурах,
Сидя квохчут шуры-муры
И выводят там цыплят.
...по выпуклому водостоку венозная ночь потекла.
А.Королёв
немигающа как фара ухмыляется луна
разбредутся все по парам ей водить она одна
в паре дама с горностаем и с девяткою таксист
бомж с бутылкой сучка с лаем урна с пьяным мордой вниз
хор и охи валентинок в баре всё ещё слышны
кавалеры их картинно направляют вдоль стены
из штанов две тонких струйки видно выпито изряд-
но от скрипнувшей патрульки отделяется наряд
сколько стоит провиниться избавляясь от вина
праздник на служивых лицах и фуражкам отдана
горсть помятых деревянных с извинительным "а нах!"
легче лёгкого в карманах ничего не жмёт в штанах
и свободные как птицы в бар в обьятья добрых шлюх
двое жаждут приземлиться до закрытия до двух
пары пары пары пары водит полная луна
ночь нежна и сжал гитарный профиль парень у окна
2006
Летом сердце рвётся из столицы,
Голос в трубке сердцу в унисон:
«Там, в БыкОво, солнечная птица
Развернула крылья на Херсон».
Если б не мечта об этих крыльях
И о приднепровских берегах,
Так бы и не стала сказка былью,
Теплилась бы в северных снегах.
Разбежалась солнечная птица –
По бетону сталь – и вознеслась.
День мелькнул, как южные зарницы, –
Вечер взял каштановую власть.
Прилетела, птицей прилетела
Я к тебе в твой южный городок,
Чувствуя уже душой и телом –
Для меня он счастье приберёг.
Боже мой, какие были розы!
(У столичной штучки сбило спесь).
Не из-за границы, не с привоза –
Всюду, всюду розы эти есть!
"Что же ты стоишь, как изваянье,
Шепчешь лишь: «Наверно, это сон…»
Сам назначил девушке свиданье
Под плакатом: «Хай жiве, Херсон!»
Где ж твои лихие «вороные»?!
Заводи, поедем с ветерком:
Заждались, поди, уже родные,
А соседи вовсе с матерком".
«Тю-ю! Привез какую худосочну:
Насмешил Херсон, так насмешил!
На-ко, скоро борщик кушай, дочка,
Хлопец сам цыпленка потрошил».
"Слушай, тут во мне признали дочку,
Только корм, как видно, не в коня.
Я хочу на Днепр бессонной ночкой,
Укради на лодочке меня".
…По-над пирсом чаек перекличка,
Сон ветров на мачтах невесом…
«Хочешь, я к ногам твоим, москвичка,
Брошу весь черешневый Херсон?
Ты собой любуешься в витрине,
От пустых витрин воротишь нос,
А когда-то гордой Катерине
Город сам Потёмкин преподнёс.
Но она сменила фаворита,
Даже, слух ходил, не одного,
С этих пор ретивое разбито,
Вон, осколки нА небе его.
Хочешь, соберу осколки в сердце,
Для тебя горячее зажгу,
Чтоб Полярной звездочке согреться,
Столько лет блуждающей в снегу».
Лодочка скользила по лиманам,
Лилии-принцессы пали ниц.
По щекам разнежились туманы,
Бусинками падая с ресниц.
И с лозы на губы и ладони
Плакал, умирая, виноград:
То ли чайка стонет над водою,
То ли дождь оплакивает сад.
Краснопёрка даже на мормышку
Сонная, с мостков пошла с утра,
И с крутого берега мальчишки
Раков притащили два ведра.
Резала ракета до Одессы,
По По-тем-кин-ской ле-тел ар-буз!
Было ли у юной поэтессы
Где-нибудь ещё так много муз?
Здесь до моря – что в Москве до дачи,
Нет! До двух ласкающих морей…
Может быть, сложилось всё иначе:
Где ж вы, даты тех календарей?
Сколько ещё лето, как пожаром,
Жгло и уносило в южный край…
Сын привёз домой с морским загаром
Первых два словечка: «Жменьку дай!»
Рiдна, моя рiдна Украина!
Что у вас с Россией, вашу мать!
Люди, судьбы – это не машины:
Родину делить и выбирать.
Без суда ли, по суду расстались,
Только двум союзам вышел срок,
Думали – любовь прочнее стали,
Оказалось… (это между строк).
Линии судьбы не стали горше,
На ладонях ниточкой легли.
Две земли – две равные пригоршни,
Нам с тобой расстаться помогли.
По тебе тоскую Украина,
Ты, свекровь, иным – вторая мать.
Моему единственному сыну
Как тебя прикажешь называть?!
Перед вынесением приговора подсудимому предоставляется последнее слово...
Предисловие.
Века сокрытий и запрета…
…С тех пор не стали мы взрослей,
Как въехал в город на осле
Иисус, ессей из Назарета.
По воле неба и волхвов
Наследник знания Симона*.
(За что стал старец вне закона,
Отцом пороков и грехов).
И, как жара, повис вопрос
Над каждым домом иудея:
"Зачем под видом чародея
В лохмотьях странствует Христос?"
А Он, мудрец величины,
С которой горы не сравнятся,
Презрев богатства и чины,
Собрал себе числом двенадцать
Попутчиков к мирам иным.
К горе сходились по утру,
И, на глазах простого люда,
В укор тщеславному Петру,
Он выделял из всех Иуду
И чтил Марию, как сестру.
Он им велел оставить семьи,
И повернуть от благ ступни
И жемчуг не метать пред теми,
Кто каждый век кричит "распни!"
За притчей суть ученья пряча,
Он не смирял невежды прыть.
Пришёл не вылечить незрячих,
А зрячим Истину открыть.
* – имеется в виду версия о Симоне Волхве, как об одном из лучших учеников Иоанна Крестителя. «Ибо я (Симон Волхв) способен делаться невидимым для желающих меня схватить и снова видимым, когда того хочу». (Десять Книг Воспоминаний). Как известно из Библии, Иисус Христос мог появляться и исчезать только после воскрешения.
Предчувствие.
К вечере собирался люд.
Простые разносили блюда.
Спросил Он: "Много ли иуд
Средь вас, как верный мне Иуда?"
Смутился каждый ученик,
А ночь уже плыла вдоль окон.
Вслед за луной из тьмы возник
Красивый и печальный лик:
На чистый лоб иссиний локон
Спускался. Чёрные глаза,
Как бархат обвели ресницы.
Он рядом сел и не сказал
Ни слова. Знали смоковницы
Каков терновой славы пуд.
"Средь трусов много ли иуд? –
Продолжил Он. – Судить я буду!
Когда явлюсь на божий суд,
То оправдаю лишь Иуду.
Он, только прокричит петух,
Не отречётся среди прочих.
Те ль агнцы, что сосцы сосут?
Пусть стены обратятся в слух,
И пусть запишут всем, кто хочет
Сей Истины испить сосуд.
И будет горько пить. Уж ночью
Всё перепутают ветра.
Не доживёт и до утра
Та Истина. Из уст Петра
Уже пойдёт другая слава.
Путь праведный с позором труден
По Иудеи. Нет в ней права
На оправдание", – хвала
Досталась странная Иуде.
Иисус ушёл в себя: "Алла!
Отец, Иуда всё исполнит".
Хлеб преломил и чашу полной
За лучшего ученика
Велел испить. "Учитель! Как? –
Отринул Пётр. – Из серебра
За тридцать маленьких кружочков?!!"
Адам не пожалел ребра,
А я не пожалею строчек
Для тех, кто проклят на века.
Я только удивлюсь слегка,
Что не вели мы даже спора
Пред тем, как заклеймить позором
Любимого ученика
Иисуса. Может, словом жарким
Иуда не просил подарка.
«Хотя б забвение в миру», –
Просил, делясь с Ним хлебом пресным.
Иисус отрезал: "Я умру!
А если нет, – то, как воскресну?!!
Есть мир, которым правит смерть.
Жизнь не бессмертие, – предтеча.
Мне нужно завтра умереть,
Твой долг ессея обеспечить
Мой трудный путь к мирам Идей.
Когда бы мог я появиться
В любом жилище Иудей,
И тотчас мог бы раствориться.
В пустыне мозг мой врос в песок,
А солнце в теле стало раной, –
Я шёл к распятью. Этот срок
Исполнен. Помнишь, Иоанном
Я был крещён на дерзкий шаг.
Он в списках всех цивилизаций.
На древних глифах белый маг
Открыл врата телепортаций.
И божий глас, что голос трубный
Меня назвал уже тогда…"
Иуда поцелуем в губы
Согласье на бесчестье дал
Своё. И выпил за Царя**,
Оставившего жизнь мирскую:
- Христос, рискуешь! Может…, зря?"
- Искариот, не зря рискую, –
Открылся Царь Всея Небес, –
- Знай, человеческому сыну
Доступно множество чудес,
Но…, если смерть не дышит в спину".
И каждый выпил за Царя,
Поверив, в план его безумный.
…Уже румянилась заря,
И просыпался город шумный.
Звенели вёдра на осле,
Храпел табун, вода журчала.
Вновь Лазарь крякал у яслей,
И Сара старая ворчала.
Когда румянилась заря,
Опять раздался голос трубный:
"Когда же, человек разумный,
Так неразумно растерял
Свои божественные силы.
Просил всё больше, да стенал.
Земная жизнь поизносила
Твои тончайшие тела.
На откуп всё делам суетным:
На рынке покупал места,
Богатым стал и многодетным.
Ты хочешь жить, а жить устал.
Жизнь, что цветок, и смерть ей – ваза.
Но по воде всего круги –
Твой мир. Ты так к нему привязан,
Что знать не хочешь о других.
Зачем просить в пустыне снега,
Где дождь веками не кропил?
Умри, чтоб жить!" – Раздалось с неба.
(Откуда это знал Шекспир?)
Он суть египетских мистерий
Случайно в пьесы заключил?
Он тайну счёл, но ключ потерян.
А может, спрятаны ключи
В самом сознанье человека?
(Не ждите чуда от ума).
Всё в фразе древнего толтека:
«Жизнь соберёт себя сама».
Меж тем продолжил глас сурово:
"Иисус, возлюбленный мой сын!
Ходил ты нищим и босым
И тяготился пищей, кровом.
И, если били по щеке,
Ты гнева не смирял. Без гнева
Смотрел, как тяжко вдалеке
Рыбак тянул с уловом невод.
Кто не врастал корнями в твердь,
Тому легко её покинуть
И вновь вернуться. Только в спину
Уже не посмеётся смерть".
Но кто здесь слышал голос божий?
…Над Иорданом поникая
Терновый куст из пепла ожил.
Ушёл Иисус с учениками…
Не Он род человеков множил.
И не сдавал своих позиций
С дубинками и синяками
Не Он. Кострами инквизиций
Не он учил «любви» веками.
Но где, Спаситель, лоно рая?
Что изменилось в этом мире?
Всё так же пьют, и умирают
И спорят в ложах о Шекспире.
И рясу отрастив до пят,
Нас судит тот, кто сам подсуден.
Кто нами проклят…. Кто распят….
Христос воскрес! – Хвала Иуде!
** – Христос изначально означало царь, помазанный Богом на земное царство.
Вы видели, как воду пьёт комар?
Он рюмочкой её берёт и чмокает губами...
Сказать боюсь я соловьиной маме,
Что сын её погибнул на войне.
В лесу был танк. В лесу гремит пожар.
А в танке, в сердцевине, в глубине
Хохочет, корчится безрадостный язык.
Он жать на кнопки жизни так привык,
Что леса смерть не больше для него,
Чем слово «смерть». И пара облаков
Над лесом плавились, последних в этом веке...
Я первый раз увидел Вас в кино.
А фильм был дрянь, сюжет был бестолков.
Я в первый раз почувствовал калекой
Себя во всём – когда увидел Вас...
Герои фильма танцевали вальс,
А я на Вас смотрел. И было грустно.
Комар прилёг поспать на лист капустный
И был опрыскан химикатом зло.
А солнце по небу катилось величаво,
И ровно ничего не предвещало,
Что всё пройдёт. Вернее, всё прошло.
Omnea tea...
Терпкий запах мандарина
Рождеством в июльский зной?..
Грусти легкая перина
Облаками надо мной.
Вверх тормашками полмира –
Нет ни суток,ни границ.
Отвори себе кумира
Взмахом дрогнувших ресниц.
Как пятно аквамарина
В пыльном золоте жары
Тень скользнула по витринам,
Через арки и дворы.
Взгляды плавятся в асфальте,
В лужах тонет дождь страстей.
Фальши голосу не хватит –
Все слова безбожно те...
Вновь ущербных лун смотрины,
Звёзд пробоины во тьме,
И кошмаров бунт звериный
Бродит бурями в уме.
Бредит нож ударом в спину,
Предан рифмой белый стих.
Погребенный грёз лавиной,
И м я я успел спасти.
Не разгадан герб старинный
Не по правилам,не без.
Голову гардемарина
Жаждет плаха до небес.
Не петля,не гильотина
Отречения не ждёт.
Имя выпорхнет невинно
В небо,к звёздам,где живёт...
8 августа 2004
Армавир
Бесконечность в душу мне глядит
Злыми, воспаленными глазами.
Скоро приговор мой огласит
Ангел с волосатыми руками.
Вот петля, вот мыло, табуретка.
Светит солнце в чистое окно.
Жизнь моя – разменная монетка
В играх во вселенском казино.
Дьявол вновь сгребет к себе все фишки,
И на чай получит херувим.
Жизнь моя проиграна в картишки
Ангелом-хранителем моим.
Табуретку я пинком отброшу,
Громко хрустнет шейный позвонок...
Сброшу с плеч бессмысленную ношу,
Подведу бессмысленный итог...
И сожрет мою больную душу
На краю галактики квазар...
Если только я опять не струшу
Потерять нелепый божий дар.
1.
Ты ангел. В небе ты паришь,
А я внизу могилы рою.
Ты любишь кофе и гашиш,
Я за тебя пью водку стоя.
Ты ночь тусуешься в Кремле,
Весь день валяешься в постели.
А я сплю прямо на Земле,
Укрывшись краденой шинелью.
Припев:
Медленно теряют краски
Твои фото на стене.
Ты живешь в волшебной сказке,
Я мечусь в кошмарном сне.
2.
Вокруг тебя полно мужчин –
Певцы, банкиры, депутаты.
А я на кладбище один
Смываю грязь с моей лопаты.
И в шуме светской суеты,
В пустой красивой круговерти,
Ты – гений чистой красоты...
А я простой служитель смерти.
Сон пришел... я с тихим стоном
открываю третий глаз.
Вижу – ангела хоронят,
зарывают прямо в грязь.
Громко чавкает лопата,
плачет дерево навзрыд.
Ночь, корява и горбата,
над могилкою сидит.
Матерясь и выпивая,
зло толпятся мужики.
Не видать им больше рая,
ежкин корень, мать ети...
В небесах пустынно, дико.
На Земле не веселей.
На гробу лежит гвоздика,
свет струится из щелей.
На осколке звездной пыли,
в незапамятной стране
свет небесный хоронили
в беспросветном тяжком сне...
кто старше ты или моё счастье
я должна выбрать сейчас из вас из двух
мне нравится когда целуешь мои щиколотки и запястья
и говоришь свои мысли об этом мире вслух
кто лучше ты или моя гордость пустая
мне нужно срочно узнать и из вас двоих выбрать
так хотелось бы вас обоих в живых оставить
но уже пора ставить крест на эти бесконечные в любовь игры
кто честнее ты или друг мой верный
скажи скажи и не пожалею для правды слёз
а ты сможешь ли мне лизать ноги и у двери
ждать как мой друг рыжий лохматый пёс?
кто счастливее ты или я скажи как есть
ту правду которую живые люди услышать всегда боятся
пусть это будет приторная и жуткая лесть
или может на этот раз тебе взять и во всем признаться
кто моя семья ты или "я-и-ты"
я это знать теперь точно хочу я уверена
ты мой ветер мои мечты мосты кометы хвосты
тебе меня подарило время на время сна
как интересно
не тесно?
нравится это место
своим шелестом
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...330... ...340... ...350... ...360... ...370... 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 ...390... ...400... ...410... ...420...
|