|
|
.
* * *
(На мотивы старинных народных песен
"Разбойничья лодка" и "Девица – атаман разбойников")
Мимо сытого села Шитова,
Вниз по Волге, да Волге-матушке,
Изукрашена да расшитая
Плывет лодочка, плывет ладушка...
Легка лодочка, не ловецкая —
Воровска косна, молодецкая,
В ней цветны шелка шамаханския,
Да разбойнички астраханския...
На носу стоит атаман с ружьем,
На корме сидит есаул с веслом,
По краям гребцы, — ой, легка косна, —
Посередь лежит золота казна...
На казне сидит красна девица,
Красна девица да разбойница,
Есаулу-то — родна сестрица,
Атаману-то — полюбовница...
...С берегов-лугов ветром дунуло,
Красна девица призадумалась,
Призадумавши, придремалася,
Да слезами вдруг заливалася...
«В дом родительский не вернуся я —
Нехороший сон увидала я:
Расплеталася коса русая,
Выплеталася лента алая...
Атаману-то быть изрублену,
Есаулу-то быть погублену,
А разбойничкам быть всем пойманным,
А и мне в цепях быть закованной...
Уж летит-плывет вслед погоня зла,
А за то мне быть во неволюшке,
Что в пятнадцать лет на разбой пошла,
На разбой пошла в чисто полюшко...
И проезда, ох, не давала я
И ни конному, и ни пешему,
Ох, любила я, ох, гуляла я,
Загубила я душу грешную...
В поле, где цвела на току трава —
Мне шестнадцать лет только минуло —
Я у рекрута белокудрого
Из белóй груди сердце вынула...
А за то-про то я еще грешна,
Что тебя, млада, полюбила я,
По полям-лесам я с тобой прошла,
Много душ с тобой погубила я...
.
В небесном поле звёзд шатёр,
Беззвёздно полюшко земли.
Мы первый в августе костёр
У Красной речки развели.
Горит оранжевой звездой,
Крадётся к лесу робкий дым.
Как пахнет елью молодой
И чем-то терпким и святым!
Огонь ласкался, есть просил,
Щенком лохматым ветки грыз,
А в небе тысячи светил
Десяткам искр в ответ зажглись.
Как много нас и – дети мы!
Поём и спорим ни о чём,
Из общей кружки пьём кумыс,
Картошку сладкую печём.
Отвагой пышут стригунки,
Копытом целятся в огонь,
А мы их гоним в три руки,
Пугая грозно: «Охолонь!»
Горяч и весел разговор,
Посолонел от слёз рукав,
Но ухожу легко, как вор,
От смеха шумного устав.
Иду, сбивая с трав елей,
Промокнув с головы до ног.
А ночь, припавшая к земле,
Глядит с тоскою на восток...
И до рассвета – с табуном,
Среди больших лошажьих лиц,
Смотрю, как ходят ходуном
Бока жерёбых кобылиц...
2007-04-17 01:02Ло / Елена Кепплин ( Lenn)
Её глаза – недетские совсем -
В него прицелились небрежно очень,
И через миг он потрясён был тем,
Что выстрел был невероятно точен.
И после них в гостиницах земных
Постель ещё дымилась долго-долго.
Нет больше в мире девочек таких -
С повадкой кошки и глазами волка.
Не он принёс на Землю этот грех,
Он только повторил, приумножая.
Незрелый он раскалывал орех,
Умело сердцевину обнажая.
Ядро освободив от скорлупы,
Пытался оградить его от мира.
Она ушла, от маленькой стопы
Не оставляя чёткого пунктира.
И не было пронзительней тоски,
Чем та, что грудь его рвала на части.
И нечто, мозг сжимая как тиски,
Не оставляло места в нём для страсти.
Полжизни он пустил бы с молотка
За жвачку на стекле автомобиля,
За то, чтоб снова детская рука
В ладони его губы приютила.
Мы под красным крестом,
как под божьим перстом.
Нет надежнее места на свете.
Он за всю нашу боль,
и за каждый наш стон,
перед небом и миром в ответе.
Он, с отвагой орла,
все четыре крыла,
распростёр над пехотным санбатом.
И трепещут они,
красным цветом сродни,
летним зорям и зимним закатам.
А над красным крестом,
туча «чёрных крестов,
закрестила» смоленское небо.
Нас швыряет от бомб,
в лабиринт катакомб,
белой боли и чёрного бреда.
Вдруг взрывною волной,
сорвало красный крест.
И ударила бомба по цели.
Разнесло нас окрест,
и смешало с землей,
на которой любили и пели.
И лежит медсестра,
у просёлка – ничком,
в окровавленном белом халате.
Руки красным крестом,
обнимают бугор, милосердия,
знак отпечатав.
Мы под этим крестом,
как под божьим перстом.
Нет надежнее места в России.
Сёстры всю нашу боль,
сёстры каждый наш стон,
как ребёнка – под сердцем, носили.
Молочной марлею затянуто небо,
На сизых крыльях дождь вспорхнул в облака.
За горизонтом в синеве, где ты не был,
Листву качает на деревьях слегка...
Простуда льнёт к моим заплаканным окнам –
Ей нет приюта в лужах серости злой,
В вечерней сырости замёрзла, промокла...
Заснула там, где нас не будет с тобой.
А розоватый сахар в небе клубИтся,
Слезливых зонтиков окрасив бока.
Да в одинокий дождь нельзя не влюбиться.
Озябшим пальцам не схватить облака.
Городская весна, –
брызжешь солнцем по выцветшим лужам,
Наполняя собой
парки, улицы, скверы, дома,
Городская весна,
ты сказала, что я тебе нужен
Как волшебный прибой –
Тот, что ты выбирала сама.
Городская весна,
Ты на плечи положишь прохладу
И тихонько уснёшь
На минуты спокойной тоски.
Городская весна –
Мне другой в этой жизни не надо,
Ты же знаешь, весна,
Мы с тобою навеки близки.
.
* * *
По белому свету,
Зимою ли, летом,
Шли два человека
То степью, то лесом...
Повыцвели флаги,
Зазубрились шашки...
Звезда на папахе,
Орел на фуражке...
Окоп ли, воронка...
Друзья ли, враги ли...
О чем-то негромко
Они говорили...
...И стоны, и ругань,
И трубы трубили,
И люди друг друга
До седел рубили,
И кони — последних
В туман уносили,
А два человека
Все шли по России...
О чем вечный спор их?..
Друзья ли, враги ли,
Но в русской земле все -
Как в братской могиле.
...То белая стая,
То серая туча...
...Их пули догнали
На станции «Случай»...
На площади голой
Лежали погодки —
И тот, что в погонах,
И тот, что в обмотках...
Окоп ли, воронка...
Друзья ли, враги ли...
................................
................................
...Навстречу закату
Все шли два солдата,
И было неясно,
Где белый, где — красный...
.
Лошадь убивали долго.
Трое суток – срок немалый.
Первый день – хомут, седёлка,
Плуг и пахарь разудалый.
Было пахарей двенадцать,
И у каждого шесть соток.
Лошади не дали сдаться
Их кнуты и мат из глоток.
Людям кто ещё поможет
В их работе древней, нервной?
Если б вылезла из кожи,
Пожалели бы, наверно...
Поутру захомутали
С шерстью, слипшейся от пота.
Чтоб проснулась попинали
И придумали работу.
Покидали на телегу
Пятьдесят мешков с навозом.
Сами весело с разбегу
Забралися всем колхозом.
Для картошки – удобренье,
Для лошадки – вожжи с матом.
Но она, видать, с рожденья
Была крепким экспонатом.
Рысью в гору закатила,
Удивила дядек шибко.
Об асфальт копытом била,
Словно швейная машинка...
В стойле грязно, но уютно,
Горсть овса лежит в кормушке.
Каждый вдох – в груди, как будто
Кто-то выстрелил из пушки.
Третий день. В селе был праздник –
Сорок девять бригадиру.
Много бантов несуразных
Заплели лошадке в гриву.
Спину бархатом накрыли,
И виновника парада
На лошадку водрузили,
Чтобы речь толкнул как надо.
Монолог провёл он гладко,
Вспоминал младые годы.
И расслабилась лошадка,
Веря в долгожданный отдых.
Но, увы. Какой же русский
Не любитель покататься?
Перед этим без закуски
Надо выпить и подраться.
После скачки по ухабам
Прям с телегой в чистом поле,
Завалилась лошадь на бок
В грязном, но уютном стойле.
Каждый вдох, как будто под дых
Кто-то бил ей сапожищем.
И настал лошадкин отдых –
На десятки лет, на тыщи.
Послужила для Отчизны,
И когда в селе запели,
Так сказать, ушла из жизни,
Так сказать, в своей постели.
Закрываю устало глаза
И кусаю янтарную грушу,
Зная, что в этот миг в небеса
Отпущу её спелую душу.
За короткую сочную жизнь
Без греха, потрясений, загадок
Тонкокожий её организм
Стал упруг и податлив, и сладок.
Она каждого может привлечь
Золотым, полукруглым форматом,
И я зубы вонзаю как меч,
Упиваясь её ароматом.
Она сок отдала, не скупясь,
Поддаваясь жестокой огранке.
Взмах руки.. В шоколадную грязь
Полетели скупые останки.
Почтальон седлает велосипед.
Почтальона нету давно на свете.
Но в одном письме запечатан слепящий свет,
А в другом письме запечатан солёный ветер.
Обгоняя ветер, в какую-то едет глушь.
Он такой невзрачный, стёршийся и прозрачный.
Там живёт жена, у которой разбился муж,
Там живёт отец, у которого сын внебрачный.
Вы сочли почтальона за ангела, за гонца?
Вы поверили мне? Посмотрите-ка, что в конверте:
Там лежит анонимка на адрес того отца.
И свидетельство о скоропостижной смерти.
И зовут почтальона Семён, ему 40 лет.
И он будет жить ещё 44 года.
Что ты смотришь в глаза, дорогой, равнодушный свет?
Что ты вертишь хвостом, моя дорогая свобода?
У моря на пляже пустом
Ты с лаем несёшься ко мне,
Смеёшься пушистым хвостом
И носом толкаешь к волне...
Но игры прервёшь, заскулив,
Когда сдавит нечто виски,
Когда ты почуешь прилив
Моей невозможной тоски.
И снова в зубах, милый пёс,
Ты ракушку мне преподнёс...
С тобой я всегда наравне,
Как будто одна у нас кровь,
С рождения даришь ты мне
Святую собачью любовь.
Любовь человека – стекло
В опасном проёме окна...
Как ласково, нежно, легко
С тобою играет волна.
Ах, если бы ты, милый пёс,
Мне счастья кусочек принёс...
. * * * «...А помните — двое, на старом причале?..» «...На мокром причале... где осень спала...» «...А помните, чайки над нами кричали?..» «...О чем-то кричали — не помню слова...» «...А помните — солнце – взошло и пропало?..» «...Однажды пропало — теперь оно где?..» «...А помните — в море всё вспыхивал парус?..» «...Сигналил нам парус о близкой беде...» «...А помните песню чудноголосую?..» «...Светловолосая песня плыла...» «...А помните — ветер раскачивал остров?..» «...Но только на острове я... не была...» allena. к стихотворению Юрия Ю. "...А помните – двое..." Тушь, перо, бумага .
Я жив, конечно же, я жив.
В банальном вымысле и лжи,
В кошмарном рае.
Я жив сейчас и буду жив –
Как солнце плавится во ржи,
Не умирая.
В горячей белой тишине
Ты тихо улыбнёшься мне,
Замрёт больница.
И в этой самой тишине
Не нужно лгать. Пора и мне
Остановиться.
Весь мир умещался в ладони,
Весь мир мы смогли потерять.
А наши чубарые кони
В тот миг разучились летать.
Никто не отыщет пропажи,
Никто и не вспомнит о том,
Что кони чубарые наши
Питались лучистым овсом.
Лишь лики на древней иконе
Сочувствуют нашей беде.
А наши чубарые кони
Умели ходить по воде.
Страшнее не будет потери.
Не глядя друг другу в глаза,
Мы, словно пугливые звери,
Уходим в густые леса.
В краях, где иные законы
Мы будем судимы не раз.
А наши чубарые кони?..
Они не покинули нас.
Идут с нами рядом в бессильи,
Не жалуясь и не крича,
Свои белоснежные крылья
По чёрной земле волоча.
2007-04-15 12:48Алие. / Скворцова Марина Владимировна ( TIHONYA)
Ах, война, ты, война! Жизнь звериная...
Где шумели хлеба, – поле минное.
Под прицелом – душа. Небо сужено.
Взрывы бомб. Тишина. Ночь контужена.
Метким выстрелом жизнь обрывается.
Словно кровью заря заливается.
Здесь нарушены истины вечные.
Люди с пулей шальною повенчаны.
Посмеялась над ними судьбинушка:
доля горькая, злобная силушка.
И какую ж Любовь дала трещину,
коль пошла в школу снайперов женщина!
Не любима еще, не целована,
в гимнастерку тугую закована.
Ей семнадцать всего, ей бы платьице,
и невестой она не нарядится.
Ей к груди прижимать землю русскую...
Очертила война тропку узкую,
но сквозь толщу времен тропка тянется,
и жива Алия в нашей памяти!
Ах, война, ты, война! Сердце в инее...
Назови Русь своей героинею
дочь казахских степей, черноокую,
против воронов взмывшую соколом.
Не забудь Алию Молдагулову,
за Россию сложившую голову!
2007-04-15 12:25Вальс / Скворцова Марина Владимировна ( TIHONYA)
Кружатся листья, и краски густые
осень вплетает в багряную шаль.
Радость приносят деньки золотые,
следом за нею крадется печаль.
Кружится, кружится счастье над нами.
Сети плетем из поступков и слов.
Только все реже и реже с годами
нам удается желанный улов.
Вот удержаться бы в ритме мне вальса.
Раз, два, три. Раз, два, три... Воздуха – в грудь.
Музыку в душу пролей, не сбивайся.
Пусть чередуются радость и грусть.
Если ж обида тебя подкосила,
С такта ты сбилась, и все – невпопад,
в золоте осени с новою силой
в вальсе закружит тебя листопад!
вломилась весною – до сердца, сквозь солнце
сдавалась на милость
ломалась черёмуха – больше, в охапки
наставили в ведра
неймется
нахалка
на пальцах тапёра
нет места твоим украшеньям проклятым
очнись не невеста
поникшие кисти оплакали тайну
как блюзово-сине уносится дым
я знаю
бессилен
всевластен
бесспорно
твоею была изначально
возжаждала счастья
не умная
шутка
судьбе удается на славу
забава потеха
скучая в партере вип-гости ворчали
нам мало
добавьте же смеха
по счету уплачено щедро
паяцы играйте
почетче чечетку
и прочих своих выкрутасов и трюков
ловите букеты
...тапёр дарит страстные ласки роялю
но музыка ставшая мукой
рыдает о лете
В весеннем небе летают искры,
Сгорают ели сухие быстро.
Нам прошлогодних не жалко страхов,
Сосулькам таять и звонко плакать.
Прямым дорогам, чтоб пересечься,
Немного надо, всего-то – вечность.
А я – не ива, не гнусь в поклоне.
Родник холодный, аж зубы ломит.
До дыр зачитан любимый Надсон.
Немного страшно себе признаться,
Что надо бросить пустое дело:
Кому-то – вправо, кому-то – влево.
Под вопли птичьи фиалки плачут.
Так получилось. Так, не иначе.
Дрожат ресницы, предав и выдав.
Все встречи – вдох, разлуки – выдох.
Заметьте – всё самое важное
Случается если мы влажные.
К примеру, когда ты к начальнику
Идёшь с предложением смелым
Ладони твои потеют
Естественно сильно, обильно
Когда за команду болеешь
Футбольную и спортивную
То очень крепко ты плачешь
От радости гола забитого.
Когда ты качаешь мышцы
И битебсы в фитнес зале
Тело твоё потеет
Выделяя не нужные шлаки
Когда ты в постели с девушкой
И если девушка влажная
Гораздо больше успеха
Обретаешь в её ты глазах
Когда же всё тихо – спокойно
Когда вокруг нудно – скука
Тогда твоё тело останется
Абсолютно сухо.
.
* * *
...О чем ты думаешь, море,
Когда, отражаясь в небе,
Ты мерно качаешь остров
И трешься щекой о берег?..
...О чем ты думаешь, небо,
Когда, отражаясь в море,
Ты учишь летать высоко
Отважную белую птицу?..
...О чем ты думаешь, чайка,
Когда, на исходе лета
Разбившись о встречный ветер,
Ты падаешь камнем в небо?..
.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...310... ...320... ...330... ...340... 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 ...360... ...370... ...380... ...390... ...400...
|