|
|
Я приветствую Вас в неуютной немытой прихожей,
В реверансе присев, провожу по квартире без лоджий,
Или просто кивнув, усажу в угловатое кресло,
У холодной стены под картинами в комнате тесной.
Занавешу окно: гаражи, занесённые вьюгой,
Заводскую трубу, всё плюющую сажу с натугой
На края облаков, подмерзающих массой волнистой,
Занавешу окно полотняными лицами листьев.
Запылённых томов не касаясь и пыль не стирая,
Вам один протяну, весь омытый слезами до края,
Ожерелье словес постранично мы знаем на память,
Ни к чему открывать, ни прибавить к тому, ни убавить.
Разноцветным молчанием выткана наша беседа:
Ваш воскресный визит протекает по вечности где-то,
Вы меня никогда не тревожили прикосновеньем,
Это просто зима, одиночество по воскресеньям.
Путешественники с гитарами
С рюкзаками громадно – огромными
Ходят по лесам нетронутым
И пугают фауну местную
Топчут флору своими ботинками
А затем распалив огонище
На гитарах своих акустических
Исполняют песни похабные
Звери в страхе в дупла прячутся
Птицы яйца свои бросают
Нет спасенья природе – матушке
От туристов – людей с гитарами.
С одной стороны листа –
Пустота.
С другой стороны
Цветут луга, текут реки.
Такая, понимаешь ли, красота:
Смеются русские, довольны узбеки.
Сложи лист напополам:
Пустотой наружу, красотою внутрь.
Те, кто внутри, приятно ли вам
Вечно вдыхать перламутр?
Сложи лист наоборот,
Запри пустоту в бумажных ладонях:
Горы достигнут редких высот,
Цветут луга, хоровод водят кони.
Все смеются, от счастья нет сил,
И только мне странно немножко:
Пляшут узбеки, танцует кошка,
А я в пустоте той что-то забыл.
Маршируют солдатики по стране.
Да что там, солдатищи, мужичье.
У каждого горб золотой на спине
И автоматик через плечо.
Бредут огородом, полем идут:
Их ус запылен, их ботиночек – рван.
Их дети не тут и их жены не тут,
А в животе – пятьдесят тысяч ран.
Я горб золотой сотню лет бы носил,
Но маршируя – не зная куда –
Я в страшное царство впотьмах угодил,
Где радость – на миг, где печаль – навсегда.
Ох, жалко солдатика, мил был да юн,
Совсем не солдатище и не мужик.
Поведали сказку о том королю,
А он себе бритвой по рученьке – вжик!
И, стало быть, нету теперь никого,
Кто волей высокой закончит рассказ,
И смотрят с тоской на меня одного
Из каждой дыры пятьдесят тысяч глаз.
Это платьице беж,
Что парит предо мной,
Словно призрак на лысой горе.
Это платье – в рубеж,
Тайной силы прибой
В опьянящей майской поре.
.....В море буйство пиратское –
.....Парусный барк –
.....Свора злобных педантов разбоя.
.....Черной краской
.....Карает смятением флаг
.....В черных душах пропащих изгоев.
Я возьму тот рубеж,
Что стоит предо мной,
Ту из дыма на лысой горе,
Ту опрятность пикантную
В платьице беж
В опьяняющей юной поре.
.....В окруженьи эскадры
.....Боевых кораблей
.....Вся пиратская свора лихая.
.....Только ругань "Карамба!"
.....В крики: «Рому налей!»,
.....Только оргия блуда без края.
Неприступна из дыма
По лысой горе,
По опрятности бежа пикантная.
И пристыженно мимо
В весенней поре
Снова тайну ищу я вакантную.
.....Боевая эскадра,
.....На абордаж!
.....Пьяный барк отдастся без драки.
.....Вот, всеправедный падре,
.....Нынче он ваш,
.....Отпустите пирата... в удавку.
Семинар. А сердцу всё больнее.
Без подмоги здесь не обойтись:
Ведь студенты порют ахинею
И играют в карты на стриптиз.
Молчалив сидит преподаватель –
Бел как мел, за столиком в углу.
Мысль одна: ребята, может, хватит
Подчиняться лености и злу?
А в ответ – «какие годы наши,
Нам, покуда юность не пройдёт,
Ни один порок ничем не страшен»…
Может быть совсем наоборот:
Годы бьют точнее и больнее
И подмогой в них не обойтись,
Если рядом порют ахинею
И играют в карты на стриптиз…
Когда луна взойдёт на шёлке,
Посеребрив небесный свод,
Я прилечу к окошку пчёлкой
И растоплю стеклянный лёд.
Почти неслышно буду рядом
Сон чуткий бережно хранить,
Смотреть во мрак горящим взглядом,
Вокруг волчицею бродить.
Я растопчу ночные тени,
Чудовищ не пущу в твой сон;
Я покусаю привидений
И прогоню их от окон.
Пусть знают все, что я на страже,
И что со мною не шути!..
Проснёшься ты – мы всем покажем:
У нас не стойте на пути!!!
Над чёрными реками небо нахмурилось,
И тучи расплавились ватой сереющей,
Земля чуть метелью атласной припудрилась
И смотрит наверх, на печальное зрелище.
Едва серебром приукрыты созвездия,
И с проседью небо глядит так обиженно;
Я в небо на чёрном трамвайчике съездила,
А с неба рассыпалась листьями рыжими.
Стихнут бури грозные
на моем крыльце,
вспыхнут слезы росные
на моем лице,
верой в неизбежное
тронет сердце свет,
ляжет поле снежное, –
не отвергнет след.
Мне ветрами зимними
унесенной быть,
прорастать под ливнями,
белым камнем стыть,
колокольной звонницей
над бедой звенеть,
странницей-невольницей
тебе песню петь.
Мне морями синими
плыть – не утонуть,
золотым бессилием
завершить свой путь.
Краем глаза окину постель,
Что невестит в загульном пари.
Ты разводишь со мной канитель
От свечей до настырной зари.
А когда разгорится вулкан,
Обращенный тобою в игру,
Я достану альковный аркан:
Сбудусь верным и страстным гуру
Для твоей одинокой души.
Я еще не сегодня умру...
Отвлекаться со мной не спеши,
Стань опорой и пресной к утру,
Боль потерь у виска заглуши.
Я еще не сегодня умру...
Пусть на тратит беды пистолет.
Хоть с тобой я и пресный к утру,
Обретенья прекраснее нет!
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...740... ...750... ...760... ...770... 776 777 778 779 780 781 782 783 784 785 786 ...790... ...800... ...810... ...820... ...830... ...850...
|