|
|
Мала черешня и бледна,
Варенье выйдет скверное.
Друзья сказали: -Там война.
Его убьют, наверное.
В прицелах нескольких держав,
Идущих к деградации,
Врастает в холм железный шкаф,
А в нём – поэт из Франции.
Да где он только не бродил,
А вот куда забросило.
Россию лирикой пленил
В плену у Новороссии.
В кустах засел дубовый псих,
Как Буратино – с ключиком.
В театре действий боевых
Работал Юра Юрченко.
Война всегда недалеко,
Отсюда – пара выстрелов.
Я истекала молоком
И не по-женски мыслила:
Умею драться и стрелять,
И надо бы отважиться...
С ребенком выйти погулять,
Да не могу, мне кажется -
Заплачет ангел над страной,
Когда, ключами брякая,
Я шкаф открою платяной,
А там!.. Одежда всякая.
Ну, что же, плачь! Чего молчишь?
Но Юру не оплакивай!
За ним Россия и Париж,
А с ним в шкафу Словакия!..
Грузин его освободил
Из гроба украинского.
Не зря ж поэт переводил
«Могильщика» грузинского.
Я не скажу друзьям назло,
Что выводы поспешные,
Что шкаф снарядом разнесло.
Пошли они, с черешнями.
Пусть варят морс, украсят торт,
Мне ягода не нравится.
А говорили: – Высший сорт -
«Донецкая красавица».
.
* * *
Я бы мог написать: «Идет дождь» –
Если б я этого уже не писал.
Я бы написал: «Ты идешь», –
Но ты не придешь, как бы кто тебя не бросал.
Я бы мог написать… Да Бог ты мой!.. –
Я б написать такого б мог!.. –
Как провожал тебя по снегу домой,
Как под другими дождями мок…
Я бы мог написать, как в 15 лет
Жизнь может песней и пыткой стать…
Я б мог написать… Но той жизни – нет,
А в этой – некому мне писать.
.
На дальний хутор бабочек ловить
Отправлена коза по кличке Меркель.
А дон Хуану надо выдать мерку:
Любить – люби, но дозу половинь!
На ужин съев c десяток карасей,
Задумался о хиггсовском бозоне,
Страдающий бессонницей в Херсоне,
Одессу основавший Одиссей.
В траве за вокзалом железнодорожным,
С пакетиком «Блеска» и горстью малины
Сидел мужичок, на Нафаню похожий,
Притопывал ножкой и пел, как Сафина.
Спросил: «Не поедешь?». Ответил: «Бухаем».
Раскинул газету «Читаем и плачем».
Он сразу просек: я не просто глухая,
А глухонемая. Неглупая, значит.
Мы чокнулись, выпили и закусили,
Ломая просроченную шоколадку.
В высокой траве или в свежей могиле
Нам было поистине горько и сладко.
Цветы увядали от русского духа,
С вокзала несло шаурмой и хинкали.
А ночь опустилась так мягко и глухо,
Как будто нас звездным песком закидали.
Нафаня трещал обо всем белом свете
И тьме, применял элементы фольклора.
Я быстро слова находила в газете
Для лучшего в жизни моей разговора.
Послушные руки кружились, порхали,
Лежали в траве, как лоскутья,
Пока по волнам из ржавеющей стали
От нас уплывали киты сухопутья...
Любимый, давай позовем домовенка
Бездомного, с кожей как ветхая фреска.
Он будет баюкать ребенка,
Весенние окна отмоет до блеска.
Мы вздрогнем камнями при землетрясенье,
Увидев, как почки на вербе набухли,
Как дым выдыхают китовые семьи,
Когда возвращаются в бухты.
Никто не погибнет, захваченный штормом.
Но – сбитый волной, оглушенный торнадо,
Следи за моим языком рукотворным,
Летящим на свет маяка или взгляда.
Простым воплощением слуха и речи -
Пусть даже сгорая и крылья ломая -
Расправит твои утомленные плечи
Моя мотыльковая стая.
Вот стоят эти несколько
Между ими и нами
Между нами и мной
Чтобы было всем резко
Их выводят нерезкой зимой
В зону видимости между домами
В воздух ватный, безыменной
И его огласят именами
До весны доживём, до зимы
Чтобы дальше двоилось
Всё, что думали что мы должны
И что просто приснилось
В оглашенном разбеге страны
Над зимою летящем на милость
Запускаю в небо руки
В облака и в синь сатина.
Я перебираю звуки,
Приглашаю петь сатира.
Распускаю нити ветра,
Выпускаю навь на волю!
Я играю. Зимний веер
Раскрывается над полем.
Закружит поземка люто,
Заиграет на волынке.
Холод ледяной, мне любо
Скинуть пред тобой косынку.
Разметает ветер пряди
Зацелует губы люто
Он со мною в сани сядет
И в глаза заглянет. Любо?
Губы жжет холодной лаской…
Щеки омертвели вдруг...
Я целую без опаски
Твой прозрачный лоб, мой друг.
Пусть сгорят мои печали
в изумруде твоих глаз.
Может тайными ночами
Ты допишешь этот сказ?
Нет! Промерзшая землица
Обнимает стать твою.
Ты усни, пусть тихо спится…
Я тебя не отпою.
Я завою как волчица,
Зарычу как лютый зверь.
Где прозрачная крыница?
Пусть откроет свою дверь!
Только заговор с молчаньем,
Только долгая печаль.
Отойдите все с почтеньем.
Много знавший не кричал.
Не просил он откровений,
Горьких слов не говорил
До последнего мгновенья
Был что кроткий агнец мил.
А с меня моя кручина
Изнутри срывала плоть.
И погасли все лучины.
И тоску не прополоть.
Не спугнуть ее слезами
Не прогнать ее звездой.
Буду тихо ткать ночами
Гобелен любви земной.
Смотрим на дерево, смотрим на облако, над
Кроной зависшее, смотрим на серый отряд
Птиц треугольных, сквозь небо летящих
Жен своих спящих
Ветвей, молитвенных листьев, корней,
Мы фотосинтеза гости
И копошенья земли
Птиц треугольных летящих, пропавших вдали
Многое что мы хотели, многое мы не смогли
Многое что мы хотели, многое мы не смогли:
Дерево, листья, трава, копошенье земли
Ветви и корни, склоненье корней и ветвей
Таянье птиц, тайны сокрытых зверей
Шум торжества из-за прикрытых дверей
Посмотрел сегодня
«Т-34».
Экшн очень годный…
Не смотрели вы ли?..
Сценарист коварен,
но герой отважен.
Из таких – Гагарин.
Этот – не промажет.
Победить полдела,-
надо, чтоб красиво.
В голове гудело,
а вокруг – искрило.
Вышел прогуляться
ватными ногами
и дрожали пальцы,
как за рычагами….
Не актуален зимний сплин
Для жарких побережий.
Там волны синие сулят
Расслабленный досуг…
Открою баночку маслин
И овощи нарежу.
Возможно, греческий салат
Слегка заменит юг.
Уже не хочется молчать
И ждать, что небо рухнет.
Мне настроение велит
Переходить на свист…
Вселенский мультик по ночам
Смотрю в окно из кухни
И поражаюсь, как велик
Талантом Сценарист.
Вот снова за окном снега, белесый сумрак.
Нет моря вдалеке и пальмы не шумят.
И в слякотную муть летит с высот окурок,
И дел невпроворот и сложностей ушат.
И рыба на столе, не прячется в кораллах,
И серая вполне, не ярок хвост ее.
А помнишь плавники как будто всплески алых
Закатных виражей и морды остриё.
Слегка б/у отель, наследство итальянцев
Египетский араб еще не смог добить.
И дед морозы там немного иностранцы,
И море в ноябре не вздумало остыть.
У нас же поутру, разбивши ломом льдины,
Ты можешь сигануть лишь в прорубь с головой.
Вода так обожжет! Ты вылеплен из глины!
Покажется опять играет бог с тобой.
И вот я говорю: все классно! Море, рыбки,
Но адекватен мне, наверно мир в снегах.
Народы на югах, немного не так прытки,
Как мы,
когда на льду вновь ловим щуку в снах.
Страницы: 1... ...20... ...30... ...40... ...50... 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 ...70... ...80... ...90... ...100... ...110... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|