|
|
Ты – там, я – здесь,
все остальные между.
Нам не пролезть
ни в склоку, ни в надежду.
Не втиснуться
в зазор добра ли, зла ли,
но взвизгнется, -
куда мы запропали?
А ты, смеясь,
меж Азий и Европой,
не впечатлясь
потерей, крутишь попой,
все так же жжешь
закатные рассветы,-
о, ты живешь,
не помня – кто ты? Где ты?
Сочна, свежа,
как мясо из тандыра,
что ел с ножа,
как раньше это было,
а я бубня,
насмешливо и скучно,
в себе себя
толпу мешаю с кучей
событий, дел,
ненужных и досадных.
Не так хотел
пожить я в город-саде.
Да не судьба –
любить тебя в ответку.
Как дважды два,-
она стреляет метко.
Хотя бы в лоб,
но нет, а прямо в сердце.
Больнее чтоб.
Чтоб никуда не деться.
Я – здесь, ты – там,
где все пейзажи любы,
я твой «Титан
ик», айсберг – твои губы.
Папа Пете принёс попугая,
Пять хлопушек, компот и папайю,
Павел Панин пришёл с перепёлкой,
А Поповы с попкорном и полкой.
А днём, кирками и лопатами
Вгрызаясь в скалы мёрзлых гор,
Под хай охраны с автоматами
Копают зэки Беломор.
"Беломор"
Борис Булатов
......................................
Хеопс торопит… И поэтому
До срока пирамиде быть!
Грозит охрана арбалетами,
Чтоб не филонили рабы.
Нерон народ затрахал одами,
И тянет зрителей домой?
Преторианцы с пулеметами
Стоят у выхода стеной.
Славяне так и не поверили
В чужого бога книжный бред,
Но под прицелом артиллерии,
Ругаясь, крестятся в Днепре.
А человечки озверелые
С овчарками и во хмелю,
Пугая луками и стрелами,
Сгоняют к урнам крымский люд.
Разволновалось море Черное?
Поэт горазд на чудеса…
Поймите, умники ученые,
Творит историю он сам!
Жалею каждый час,
как малого гаденыша,
погибшего в аванс
во мне самом, а где ещё ж…
Жалею каждый миг,
прокуренный и выпитый,
в котором не достиг
я даже и Египета.
Жалею каждый век,
в котором не родился я.
Хотел вернуть кэшбек,
но боги не врубилися…
Теперь ни то, ни се, -
ни времени, ни почестей,
лишь горб свое несет
без имени и отчества…
.
* * *
(Фрагмент)
«…И мочат в морской
пене
Ступни босых ног
тени…
И свет на нас лег
лунный
И звук одинок
струнный…
. . . . . . . . .
. . . . . . . .
. . . . . . . . .
. . . . . . .
Скрыл моря глухой
ропот
Твой хохот и мой
шепот…
И снова игра
в прятки...
И взятки с меня
гладки...»
1986,
Одесса
А экскаватор?
А пятерочка?
А светофор?
А дружеская верность?
А любовь?
А призма божия?
А дьявольский цилиндр?
А черный карандаш?
А деньги?
А заслуги?
А бабочка?
А свет?
А дым?
А буква я?
А буква а?
А то, что раньше было линией
Меж линий?
А то, что раньше было точкой
Меж точек?
Мария, Катя, Ольга,
Роберт, Саша
Март, апрель,
Мама -
Да?
В холодном облаке,
В автобусе,
В траве
Следы, следы
И тают
Новое время взошло
И распустило кручину,
Как сочетать тяжело
Листья, плоды, древесину.
Ветви поднимутся ввысь,
Празднуя освобожденье.
Сад мой, цвети и ветвись
С третьего дня сотворенья.
Прежде, чем гневно изгнать
Пару босых постояльцев,
Дашь себя расцеловать
В тысячи алых румянцев,
Чтобы аж скулы свело...
Мне ль тебя ставить в известность,
Как сочетать тяжело
Искренность и бесполезность
Новорожденной любви,
Смелой руки приближенье
К гибели. Останови
Сладкое плодоношенье.
Нас перепутал Господь.
Может, склонясь над жаровней,
Вылепит новую плоть
Преданней и теплокровней.
Будут, угодья храня,
Жить, ожидать змеелова
Птица из пятого дня,
Зверь – на рассвете шестого.
.
* * *
Всего-то (криминала – нет),
Лишь – руку пóдал подлецу… –
И – вспышка: Лето. Мне шесть лет.
И птица мертвая в лесу.
(1982)
На склоне лет купить себе утёс
В тумане мелких брызг.
Сидеть и плакать в облаке из слёз,
Потом спускаться вниз
И выпивать бокала два вина
В компании стареющей жены,
Потом дремать и, в облаке из сна
Представить, кем и как любимы мы.
Детьми и внуками, соседкой и котом
И – коли уж мечтать – листвой, травой,
Тропинкой в лес, грибами, а потом –
Теплом и синевой.
И, в облаке любви, всех возлюбя,
Встав ото сна, надев на нос очки –
Раз – не увидеть в зеркале себя,
А только чёрточки смешные и крючки.
Двадцать пятого, каждый год,
в январе
выхожу покурить на крыльцо
на заре,
Тихой грустью хрустит снежок
под ногой.
Вот и все, говорю, дружок
дорогой.
Откурил скоморох, отпил,
отплясал,
жизнь свою от перил
отвязал.
А напел, начудил, наплёл, -
на гектар.
Но поныне здесь
всем светло от гитар.
Был ведь прост, проще только бог
на углу,
был, как ветер он, что неплох
кораблю,
на котором мы все, бубня
во хмелю,
закричали за ним – Земля!
и – Люблю!..
Не во многих сейчас был он терках
силен,
Но, смеюсь, что по теткам
все так же смышлен,
И хохлов посылал бы и «на…»
да и «в…»
на фронтах, и не только эфирной
войны.
Пел бы песни, пронзительней тем,
чем честней,
Взглядом колко-презрительней,
коль про властей,
про воров, нуворишей,
и вновь за страну,
снова заговорившую,
и такую
одну.
Ну и так бы мотался по жизни
с душой
оглушительной и большой.
Двадцать пятого, каждый год,
в январе
выхожу покурить на крыльцо
на заре.
Тихой грустью хрустит снежок
под ногой.
Скоро все мы пойдем, дружок,
за тобой.
Страницы: 1... ...10... ...20... ...30... ...40... ...50... 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 ...70... ...80... ...90... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|