|
|
Походкой гордой и свободной
иду по улице пустой,
но хищный шаг и взгляд голодный
ловлю сведённою спиной.
В мгновенье ока: королева –
объект, добыча, жертва, дичь,
забор – направо, стены – слева,
а за спиной – победный клич.
Защита – сумочка? Проклятье!..
животный страх как липкий жгут...
я проклинаю «шпильки», платье,
но здесь и джинсы и не спасут!
Безмолвны каменные джунгли,
подъезд!...черт, кодовый замок...
и, уподобясь мягкой кукле,
сползаю вниз, не чуя ног...
Когда, в какой момент зачатья
был мир коварно рассечён
на две неравных анти-части
и возведён Инстинкт в Закон?
Кто прав – безропотная Ева
иль непокорная Лилит?
Где раньше рухнет – справа? слева?
и кто за этим всем следит?
Лукав философ, возвестивший
о равноправии полов,
и заигравшийся Всевышний
пока к ответу не готов.
Неравновесность для системы –
её развития залог.
Но...стены справа, слева – стены,
и чертов кодовый замок.
Ах, не цвели нам пышные сирени,
Не полоскали кудри на ветру!
Уже по баночкам последнее варенье
Расфасовали, в баночки икру
Уж отметали, отмечтав на грядке,
Бесхвостые горбуши кабачков,
Загомонили школы меж звонков,
И осень поощрила беспорядки:
Холодными руками поискала
Отметины печальные чела...
Нашла, нашла. Ещё подрисовала.
Точнее паутинного лекала
Летящая морщинка пролегла.
Потом зима, метельный этот праздник.
И есть ли злее месяц, чем февраль?
Он не апрель – с рогаткой безобразник,
Красноречивый циник он и враль:
Звенит капелью солнечными днями,
А ночью лакирует гололёд.
Он и вслепую запросто убьёт
И грязными прикроет простынями.
Возможностью рождения второго –
Вот аргумент, которым вертит бес! –
Вытаивает мусор из сугроба,
Реальная непостоянность крова
Мечтам мифологических небес.
И даже вживе, здесь – на перекрёстки
Опаздываем эрой, веком, днём...
Живём. Живём... Разбрасываем блёстки
Ума, удачи... А потом умрём.
Имели место мы – местоименья,
И наша жизнь... вдруг тенью от крыла
Глагол в прошедшем времени – была,
Чтоб существительное стало тенью.
Утонет всё в реке забвенья, Лете,
Февральский день и мутный этот стих...
Никто из нас привычно не заметит,
Когда наступит час, и на рассвете
Распустятся сирени для других.
Слово « люблю» произносят не губы,
звук кажется здесь неуместным и грубым,
на выдохе нежном скопленье согласных
раскрытые губы смыкает гримасой
мышц рта, только "ах"
не видит препятствий в словах;
зрачком лишь уловишь ответ в виде дрожи
мгновенной волной пробежавшей по коже,
где нежная родинка – степень доверья
за белым огнем обжигающей дверью,
и далее, в глубь, в кровоток,
рубином творя диалог.
...Над крышами вьется дымок.
Зима облепила порог.
Пляшет веселое пламя
над стопкой подброшенных строк.
32-е декабря N-го года.
1.
Я смутно помню, как бывает это…
Не знаешь ночи и не видишь света
И мысль одна, как яркая комета,
Кроит мозгИ, сознание и сны,
Усугубляя действие весны…
И, разрываясь в солнечном сплетенье,
На дребезги, метания, смятенья
И оставляет за собою след –
Воронку многих месяцев, и лет…
Так медленно порою зарастает
Быльём-житьём…
……………………А космос посылает
Той, давней, новую во след.
И нет спасенья. Нет.
Спасенья нет.
2.
Я смутно помню, как бывает это…
Вокруг планеты и во мне – планеты,
Я – лишь частица, и делима – я
На мириады сгустков бытия…
/13.04.06/
Три заспанных, небритых мужика,
Качаясь, шли куда-то спозаранку,
Неся в руках огромнейшую банку,
В восторженном предчувствии пивка.
Три благородных рыцаря вина,
Три гения портвейна и мадеры,
Не ведая альтернативной веры,
Стакану поклонялись допоздна.
Но кончился волшебный эликсир,
Иссяк источник радости житейской,
И отходняк с жестокостью злодейской
Их души неразумные скрутил.
И эта жажда в путь их вдохновила.
О проза жизни! Пить или не пить?
Они пошли. И никакая сила
Их не смогла бы вспять поворотить.
Уж цель близка. Надменные столицы,
Прекрасные как сказка острова!
Вовек вам в притяженьи не сравниться
С пивным ларьком, особенно с утра.
Больные ждут. Счастливые отходят.
Не подавиться б собственной слюной!
Дыши! Какой чудесный запах бродит
Над каждой раскаленной головой.
И, хлынув в банку радостно, игриво,
Затмило солнце нежностью своей
Холодное, искрящееся пиво,
Божественный подарок Жигулей.
Победы миг? Получка? Да куда там!
Прекраснее не может быть минут,
Когда друзья, безмолвием объяты,
Из банки, как из чаши мира пьют.
Они воскресли! И зажглось, сияя,
Такое счастье в их хмельных глазах,
Такая к ближнему любовь святая,
Что Бог смотрел на них почти в слезах.
* * *
В скиту своей квартиры,
Не покидая дом,
Поэт царит над миром,
Не ведая о том.
Затворником, далёким
От мелочных сует,
Не заключённым в сроки
Намеченных побед.
Неспешно аккуратен
Владелец тайн чудных,
Музыки сфер старатель
В тиши верстает стих.
И стены – не помеха,
Пока дрожит струна
И отдаётся эхом,
Заманчива странна,
Пронзая расстоянья,
Века и пошлый вздор,
На гранях мирозданья
Сплетается в узор,
Который отразится
В грядущих временах,
Зарницами жар-птицы
Рассеяв тёмный страх.
И всем нам оправданье,
Утеха и оплот,
Надежда и призванье,
Пока
Поэт
Поёт.
Последний финик. Липкая ладошка.
Мне не добраться до его отчизны
И не предать родным пескам останки.
Я там, где говорливая речушка
Холодное отсчитывает время,
Калачиком свернусь на звонких камнях.
Так иногда и люди умирают,
Облюбовав укромное местечко
В огромной неприветливой пустыне,
Где мысли засыпают прежде тела
От говора реки и гладкой гальки,
Которая становится всё мягче.
Меня укроют камни, точно пухом,
Иль вырастет гора, иль будет море,
Ведь время не закончится, предатель.
Однажды потепление нагрянет,
И прорастёт мой финик из ладони
На берегу прекрасного Нью-Нила...
Никого....Никого...Никого...
Не было вроде б нигде...
А кто был, потерял я его...
Лучших ища везде..
Сплетутся ... жестоко... вглухую...
Узлами конец и начало...
Всё терпеть оплеуху лихую...
И то, что не замолчало...
Стирал...Разорвал...Не смолол...
Свою слабость в громоздком чехле...
А взгляды обдало смолой...
Пропадать в мирском барахле....
Вот напьюсь....Вот допью...Но уж пьян...
Вдребезги...лучшей судьбой...
И не спустит мне слово изъян,
А память потопчут гурьбой.
Сказали... Создали... Соврали...
А кончил я жизнь-то экстерном.
И тайны мои все попрали
В пути, слишком гладком и пресном..
Виновен....Виновен.......Виновен...
Пусть худшей я доли достоин...
Что голову клал я как овен...
И не бился с судьбой я как воин.
Солнце фараона –
Черные глазницы.
Где твои знамена,
Копья, колесницы?
Где укрылись боги,
Онемев от горя?
Где твои дороги
От меча до моря?
Слово в душных стенах
Бьется, словно птица.
Прах в застывших венах
В глубине гробницы.
Больше не сияет
Ржавая корона.
Может быть, и не было
Вовсе фараона?
* * *
От жажды умираю у ручья;
Страшусь, голодный, прикоснуться к хлебу;
Прикованный к земле, взмываю в небо;
Изрубленный мечом, гоню врача.
Хвалу пою на дыбе палачу:
Час пытки мне – как миг на пышном пире...
Нагой, врываюсь в сечу на турнире,
И, в панцирь облачась, любви ищу.
Я перепутал бой с дорОгой к ложу:
Как видно, они так бывают схожи,
Что разум потерять немудрено.
Но, побеждённый Вашей красотою,
Сдаюсь я в плен Вам, не начавши боя:
Ведь я и так Ваш пленник уж давно.
(06.07.2002)
Наша память – предчувствие прошлого,
предсознания, предбытия.
Вспомни, милая, вспомни, хорошая,
в прошлых жизнях – себя и меня.
Я тебя полюбил до Потопа.
Помнишь звёзды библейских ночей?
А потом ты была Пенелопой.
Узнаешь? Я твой муж – Одиссей.
Шли века и планета, вращаясь,
повторяла весь мир под луной.
Ты крестьянкой не раз повторялась.
И рабыней была, и княжной.
Наши судьбы единого круга.
И любовь – не меняет знамён.
Мы всегда узнавали друг друга,
в разноликости рас и времён.
Я тебя и в чужом измерении,
отыщу, только ты позови.
И признаюсь хмельной от волнения,
в допотопной и вечной любви.
2001г.
Очи чёрные, очи страстные,
и романсы вам, вам и арии,
а в моей судьбе очи разные,
очи синие, очи карие…
Очи чёрные, очи жгучие,
вы сгубили всех безнадежностью,
очи карие меня мучили,
очи синие стали нежностью.
Но нахлынуло всё, что минуло,
что, губя, терял по России я,
очи карие в меня хлынули
и заплакали очи синие.
Как судьбы моей вы авария,
очи грешные, очи карие,
и душа болит ваша в инее,
очи нежные, очи синие.
Двух надежд беда, два сомнения,
две тоски мои, два терзания:
очи карие – преступление,
очи синие – наказание.
Лишь помирит вас мать-сыра земля,
куда слягу я обессиленно,
где вздохну легко, наконец-то, я,
между карими, между синими…
* * *
Когда печаль почти не в тягость,
Пришло умение терпеть
И прихотливую усталость,
И неудач пустую медь,
Когда тоска уже в привычку
И у потерь трёхзначный счёт,
А по судьбе не ангел личный
Ведёт Вас, а с рогами чёрт,
И опыт, «сын ошибок трудных»,
Давно у сердца поводырь,
А гений-друг вещает нудно
О неизбежности беды,
То, значит, всё идёт нормально,
И не напрасно путь суров
От истин, радостно банальных,
К сомненью в святости основ.
Слепая вера – лишь химера,
И вряд ли в ней к спасенью ключ,
Где мысль живая онемела,
Там правит догмы тусклый луч.
. . .
А на краю, где бард поддатый,
Задав коням овса, поёт,
Сидят и слушают ребята,
И даже чёрт их не берёт.
***
Нить судьбы оборвана,
Бусы дней рассыпались,
А в душе бездонная
Черная дыра,
До забвенья жадная,
Никого не жалует,
Прорва ненасытная,
Пьяная пора.
И погоды сонные,
И тревоги томные,
И течет безмолвная
Подо льдом вода,
Ни звенит, ни пенится
Круговерть-безделица,
И тоскою стелятся
Пьяные года.
А молчанья золото
В пыль-песок измолото,
По ветру развеялось,
Дымом разнеслось,
Но обмана не было –
Боль манила белая,
Радостью потерянной
Пьяная любовь.
Зачем жужжит последний грош,
в ладонях прожигая дырку,
зачем куда-то ты идешь
и что-то ищешь, капли вытри
с не побледневшего лица,-
зачем копить свои печали,
зачем вечерняя слеза
в ресницы лодочкой причалит.
Затем, что боль внутри лопочет
младенцем маленьким и злым,
затем лохматой этой ночью
нет силы мышц бороться с ним.
Затем, что обеззвучен звук,
затем, что пробегают титры
перед глазами, немощь рук
поставить точку без постскриптум.
Оголтелые байстрюки
Раздавили, как ногою окурок,
Мудрую целесообразность традиционных форм.
Героические неслухи
Любопытствуют о будущих веках
В поисках пути для отдалённого потомства.
Изобретают новое:
Прямоугольное, как спичечные коробки,
Округлое, как летающие тарелки.
Хорошо.
Но не горят почему-то.
И если летают – низко.
Стихи плачут,
Отравленные никчёмностью,
Немощнее прабабушки, лишённой воспоминаний.
Жаль тару.
Рассыхаются триолеты,
Вот и разбавляю вино водою.
Одарённые придут,
Отругают за напиток,
А потом, может быть, и нальют настоящий.
Много женщин не бывает
Чем их больше тем и лучше
Соберутся они вместе
И беседуют радушно
Улыбаясь добродушно
Разговаривают тихо
И истории друг другу
Повествуют интересно
О вязании на спицах
Поболтают между прочим
О политике и власти
Диспут заведут глобальный
А потом они все вместе
Нарядятся очень модно
Выйдут к нам на тротуары
Что бы мы все обалдели
Мужики как будто травы
Збритые косою острой
Падают на тротуары
От красот таких чудесных
Ну а женщины все гордо
Через них переступают
И идут своей дорогой
Никого не замечая
Но мужчины не сдаются
Встав на ноги посмеются
И идут пить пиво в парки
И работать на заводы.
Из самолета огромного
Выпрыгну в белую кашицу,
Вздрогну, что-то знакомое
Мне на секунду покажется.
Речь – через слово – матерна,
Девушки светловолосы,
Где я? Смотрю внимательно –
Да... Но не так курносы.
Петровы да Ивановы
С немного другим ударением.
Здесь так же пестры коровы
И развито пивоварение.
Такие же здесь мошенники,
Что и у нас в Шереметьево,
И крестятся так же священники
При помощи пальца третьего.
В Болгарии и на Руси
Практически все одинаково…
Я еду на желтом такси
В Пердопуло через Сираково.
Когда банановая лодка
Уже от берега отпрянет,
То солнце снова нас обманет,
Нырнув под воду, словно рыбка.
А ночь, тягучею смолою,
Замедлит мысли и движенья…
И только плавное скольженье,
Весла шептание с водою…
Над нами звёзды, мы – под ними
И капли брызг на чёрной коже
Блестят, как будто звёзды тоже –
Созвездиями голубыми…
Несмелый ветер, пряный воздух,
В глубинах где-то рыбы дремлют…
Великий сон сошёл на Землю
И только лодка режет воду…
------------------------------------------
Когда банановая лодка
Обратно к берегу пристанет,
То солнце снова нас обманет
И засияет, как улыбка…
31.08.03
Помочь была не в силах Веста
гостям, оставшимся без места.
Взирала с кротостью богиня,-
ее низринутое имя
и так, и сяк под хруст печенья
жевали дамы без почтенья.
О состояниях астральных
одна шептала инфернально,
другая, не вникая в суть,
пришла косметику «толкнуть».
Мадам в манто вещала веско,
что ей во сне явилась Веста,
вздымалась бурно грудь ея,
ну и от хохота – моя.
Блестя глазами две девицы
пытались в хор по теме влиться,
такого бы и Фрейд не вынес,
зороастризм под плюшки – цимес!
Хозяйка (я ее видала
на партбюро когда-то) встала
и привнесла императив-
создать магический актив,
от смеха терла я глаза,-
сильна у бабы железа!
И ворох ангельских одежд
не скроет телеса невежд,-
когда, помаду чаем грея,
достигли дамы апогея –
дошли до аббревиатуры,
раздался сверху шепот:
«Дуры…»
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...360... ...370... ...380... ...390... ...400... 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 ...420... ...430... ...440...
|