|
|
Уже давно идёт закат Европы,
и азиатов участь не проста,
кто продырявил парашют и стропы?
Звезда восходит Южного Креста,
рубеж омега занят обороны
врагом, бесцельно бродит почтальон,
погибли в битве верные бароны,
к Луне ушёл воскресший батальон,
обречены гвардейские резервы,
бесчисленны лакеи сатаны,
зря расплодили толпы филлоксер вы,
поспеют в срок отряды Астаны,
когда пойдёт последняя минута,
за наши души стихнет, асса, бой,
над головой поднимет Камень Ута
Грехи любимых без сомненья
Умейте сердцем отпустить,
Чтобы самим не ждать прощенья
За то, что не смогли простить.
Не ставьте гордость во приОре
Блефуя чувствами на Вы.
Ведь так случиться может вскоре,
Что не осилите игры.
И чтобы приступ сожаленья,
Вас не коснулся в поздний час.
Умейте тем давать прощенье,
Кто его требует от вас.
Не про себя, а в полный голос,
Без самолюбия преград.
Чтоб ваше сердце не боролось
С обидой разума...сто крат.
Прощать умейте в одолженье
Не для проформы, а взаймы.
Ведь может выйти, что в прощеньи
Нуждаться будете и вы.
Исполнился сынишке годик.
Решив проставиться, я взял
в контору сумки, но в проходе
меня Олежка задержал.
«Постой, отец, скажи мне, право,
куда понес ты сервелат?
Ведь я едал его, бывало,
и был тому, признаться, рад.
Мне говорил ты жизни правду –
мол, ценности семьи храни!
А сам две палки сервелата
тайком уносишь из семьи!»
Он в сумку заглянул с укором,
и стал печален его лик.
Там сыр желтел и с «Кока-колы»
сползал ленсфлееровский блик.
Не смог уйти простите, братцы!
Тут отговорки ни к чему.
И колбасою объедаться
пришлось мне дома одному.
Олег её просил, конечно,
но я в таких вопросах строг:
«Отрава это всё, Олежка.
Ты лучше поиграй, сынок».
Брошу в небо душу-птицу,
пусть посмотрит с высоты,
как в стране моей резвится
злобный карлик нищеты.
Слезы ничего не стоят,
всем молитвам – грош цена.
Ангелы могилы роют,
не вникая в имена.
Вглубь истерзанной планеты
зарываясь, как кроты,
ждут конца нечеловеки,
набивая животы.
Припев:
В ночи протяжно и уныло
скрипят небесные стропила.
И в свете мертвенной луны
Вновь бродят призраки чумы.
Покидают Землю птицы,
следом двинутся киты.
С неба каплями сочится
яд озоновой дыры.
И отчаянно страдая
двадцать с хвостиком веков,
люди пишут завещанье
в пользу крыс и пауков.
Жестокий век. Жестокие сердца.
Нет правды на Земле – но нет ее и выше.
Судьба возносит в князи подлеца,
и дьявол обеспечивает крышу.
В Эдемском незаплеванном саду
спят ангелы, укрывшись облаками.
Моя страна в заслуженном аду
проигрывает битву с дураками.
Горит история под нашими ногами,
и хлещет кровь из всех земных аорт…
А люди, уравняв себя с богами,
как прежде ищут прибыль и комфорт.
Не ждите с Армагеддона процентов,
и Апокалипсис маржи не принесет.
Закончилась эпоха хэпи-эндов…
Короткая агония. На взлет!
Тихо шепчутся портьеры,
Блики света в хрустале,
Из камина тянет серой,
Рюмка водки на столе.
Что в ней? – инфернальный пламень:
Пригубив его чуток,
Я лежу к дверям ногами
И глазами в потолок.
kak v moei izbushke lowest.mp3
Как в моей избушке
Разные игрушки,
Старые да новые,
Хреновые да клевые.
И лошадка, и медведь,
Приходите посмотреть.
Как в моей светлице
Разные девицы,
Черные да белые,
Бывалые и целые.
Песни матные поют,
Мне покоя не дают.
Я хожу контужен,
Мне никто не нужен,
Ни ворона с галкою,
Ни Матрена с палкою,
Ни ватрушка с молоком,
Ни чекушка с коньяком.
А я поеду к милой
На ее могилу,
Посижу, поохаю,
Будет очень плохо мне.
Раздавлю пузырь вина,
Просижу там до темна.
Спи, моя Аленка,
Голосок твой звонкий,
Глазки твои синие
Под крестом осиновым.
Колокольчик прозвенел,
Ангел в небо улетел.
Раскидаю злато
Бедным да горбатым,
Раздарю алмазы
Грязным да чумазым,
Соберу котомку,
Завяжу тесемку,
Выйду на дорожку,
Постою немножко.
Дуну в длинную дуду,
Потихонечку пойду…
Она сегодня отдалась не мне.
Она сегодня мужу, стиснув зубы,
вернула долг супружеский во тьме,
нелюбому, а что же я, ей любый?
Я, вбрызнувший в неё и сок и хмель,
и сладость тела высосавший жадно,
вернул ему на брачную постель
пустую, не накрашенную бабу.
Чтоб он, с остервенением самца
оттрахал, со свидетельством о браке,
мою любовь с начала и конца
под охи её, может быть, и ахи.
Я водку пью, но трудная вода
уверенности что-то не приносит,
должно быть я заведомо мудак,
раз не нашёл ответ в простом вопросе –
Как защитить уставшую любовь?
И перед кем? У нас обоих дети…
Я с ним давно решился бы на кровь,
но две семьи не дали б счастья третьей.
Она на завтра снова прибежит,
соскучившись, мне бросится на шею,
и вновь я от неё, в грехе и лжи,
от сладкой и желанной ошалею…
Фонари расплескали свой свет
По прохладной ночной простыне.
Эта легкая тень на стене
Мне напомнила твой силуэт.
Уплывает в оконный проём
Сигарет закольцованный дым.
Я пыталась быть с кем-то другим,
Но жила только в сердце твоём.
Ты желанье мое ощутил…
Просыпаясь, стонала душа.
Мы искали с тобой не спеша,
Наше солнце средь тысяч светил.
Летний дождь пошептался со мной,
Разбежались по лужам круги.
Я узнала родные шаги,
Ты вернулся усталый домой.
Потушил фонари новый день.
Я прижалась к намокшей щеке.
И растаяла там, вдалеке,
Невесомая черная тень.
Спят счастливые хасиды,
Абу-Мазен, шейх Насралла.
Позабыты все обиды,
Будто их и не бывало.
Не тревожат сон сирены –
Спят красавицы «Катюши»,
Лишь один «Хамас» в три смены,
Неустанно бьет баклуши.
Не зовется «срочной» служба,
А куда нам торопиться?
На востоке – мир и дружба,
Без замка теперь граница.
Нет мечей – одни орала,
Но правы американцы –
Если шейх у них Насралла,
Значит все они – насральцы!
У крыльца – цветов полянка,
Прудик, камушки, песок.
Отдохнуть, присесть – приманка,
На ступеньках – ягод банка.
Посижу-ка я чуток.
Аромат клубники свежей
Разливается, манит,
Дух захватывает, нежит,
Не могу дышать я реже!
Ах, клубника, ах, магнит!
Краснота – до сердцевины,
Так и липнет к языку.
Добралась до половины.
Ах, у лета именины!
Съела, больше не могу!
Опустела банка, чисто!
Что без дела мне скучать?
В огород пошла я быстро
Снова ягод набирать.
Прожить этот день, да не так, как все...
Себе разрешить снова стать собой –
не белкой в раскрученном колесе,
а птицей – неважно какой, любой...
Чтоб только под крыльями – ветра взмах,
и солнечной стёжкой пронизан путь,
чтоб небо просторное в облаках
открыло свободы простую суть.
И в тесную клетку привычных дней,
запомнив полёта восторг и страсть,
уж если вернуться – то став сильней,
уж если смириться, то не пропасть...
Сиди, мой друг, сиди,
Туши пожар в груди
Чем можешь: хоть бухлом, хоть мятным чаем.
На нас с тобой двоих
Так много позади,
Что мы от вида перспектив
Скучаем.
Ты слишком, скажем так, закостенел.
И я.
И вот мы оба — два печальных вида —
Всё что-то думаем.
А между тем семья
На нас глядит.
Но всё равно — спасибо!
Когда это Пегас
На блюде преподнёс
Ответы на насущные вопросы?
Кури, мой друг, кури
От ночи до зари.
Глотай, дружище, дым от папиросы.
Ещё один день угас,
Затихли во тьме слова.
Ненужность обычных фраз.
Пусть нежность шепнет едва
Тебе о моей любви,
Уткнется котенком в грудь,
Как дар этот миг лови,
Растает в ладонях грусть.
Затеплится звезд покой
Над строгим ночным окном,
Молочной густой рекой
Туман обовьет наш дом,
Как сторож, любовь храня,
Уютом стремясь помочь,
Без музыки и огня
Волшебную дарит ночь.
ПОСЛЕ СНА.
Я ухожу сквозь чужие пальцы –
Нам уже никогда не расстаться.
Осень роняет рыжую шкуру.
Играет, наверное, дуру.
Зачем ты приснилась мне, девочка?
Тронула ль память мокрую веточку
Или вразбег осознала дорогу –
Так, что осталось до края немного?
Какие здесь волосы сонные,
Вплетаюсь былинками сорными,
Скрывая под шифрами имени
Желание выспаться с ними.
Три фразы за треть сновидения,
Прощальное прикосновение,
И я растворюсь среди прочих,
Желая спокойной ночи.
Останется марево шепота
И чуточку горького опыта.
А та, что приснилась – проснется,
Потянется и улыбнется.
Почти в поклоне падает листва.
Остаться дома, снять одежды лета,
Укутаться в привычные слова,
Дарующие призрачность ответа?
Теряет смысл обшарпанность надежд.
На смену величаво входит осень.
Дождем косым расправит грани меж,
Перешагнет в чужое и не спросит,
Что было там, что будет, что болит,
Какая радость спрятана листвою...
Деревьев голых неприличный вид.
А в небе – птичья клиновидность строя.
31.08.2005
/из цикла 'Венок сентябрю'/
2006-08-31 15:50Рана / Вячеслав Моргачёв ( Lit)
Параметричен гранит парапета,
парализующей правдой пропета
строчка – имя поэта
под звездой обелиска,
пуля букв скупа эта,
просвистела в ночь близко.
В невыразимой звуками теме
молча склонюсь должником перед теми,
кто живым рубежа
не достиг в сорок пятом...
у России свежа
рана в сердце распятом.
Разрушен храм в Кальтабелоте,
ключи сакральные в болоте.
Следы бессрочного коллапса
не описать под рюмку шнапса.
Трава засохшая в крови …
напрасно душу не трави …
скрыт тайный путь, луга душисты …
пошли на смерть не фетишисты …
ешь поминальные блины.
В кольце огня истреблены,
но прорвались в бою без даты
к Луне воскресшие солдаты.
Небесный плод засох в зачатке,
в крови зеленые перчатки …
срок испытания продлён,
к Луне ушёл последний батальон.
За два дня покраснела рябина,
ночи стали заметно длинней,
а еще даже не середина
в лоне августа дремлющих дней.
Но все чаще, и чаще, и чаще
надевают прозрачные дни
макинтош дождевой шелестящий,
и стучит из-ви-ни, из-ви-ни
в подоконник, по листьям, по нотам,
по ладоням подставленных рук,
по прочитанным письмам, субботам,
по звонкам надоевших подруг.
Чушь какая-то: отпуск, работа,
да на все это дождь моросит,
в голове несусветное что-то,
что-то вроде :"Эх, гой ты еси!.."
Не получится с глупостью прежней
два и два без раздумий сложить,
то ли август стал в чем-то небрежней,
то ли мне все ленивее жить.
Мы познакомились 1 мая 1994 году. Для того, что бы это произошло, в Эрмитаже, где мы оба тогда работали, случился маленький пожар, короткое замыкание… Был изумительный солнечный жаркий день. Воскресение. Пасха.
х х х
И вдруг появляется смысл
И дни наполняются им.
Молчу. Никому не скажу.
Хоть раз поиграю с судьбой…
Не знает никто о тебе.
И тайну приятно держать
От собственных слов взаперти…
/2.05.94/
х х х
Поднявшись с райского ковра
Мне стало лишь одно понятно:
Что я из твоего ребра
И мне так хочется обратно!..
/24.05.94/
х х х
Мне приснилось, что ты отказался от меня.
Прошёл и равнодушно что-то сказал…
Я три раза умирала под машиной
На Дворцовой набережной…
И страшна была не смерть,
А твои глаза – безразличные и чужие.
Ты – уходящий и я – остающаяся…
Это был плохой сон и только.
Но проснувшись утром,
Я поняла всё.
/05.94/
х х х
Ты не любишь стихи.
А это и не стихи вовсе.
Это – мои слова тебе.
Ты болен, а я не могу помочь.
Тебе плохо и мне плохо
От того, что я не могу
Положить руку тебе на лоб…
/06.94/
Две недели в июле
1.
Какая капель в середине июля!
Мой сударь! Должно быть, сошли мы с ума –
Скорей, это дождь – середина июля!
Уже не весна, но ещё не зима!..
/20.07.94 среда/
2.
Когда ты скажешь: «Ухожу.
Предупреждал, что лгать не стану…»
Я у окна спиною встану
И только – Да – тебе скажу.
Я и умру. И всё – умрёт.
Сгорит и пеплом разлетится.
И будут лица, лица, лица…
И каждое о чём-то врёт.
И только твоего лица
Не будет в сонме том бесплодном.
Убийственно и благородно,
Ты будешь честен до конца!..
/21.07.94 четверг/
3.
Мы жили вместе, как умели.
Часов, как водится, не знали…
И каждый день свершался трижды…
О! Как глупы стихи о счастье!..
/23.07.94 суббота/
4.(Ироничное)
Я не могу понять в чём дело!
……………………………….
Да просто рядом нет тебя!
……………………………….
Вокруг всё разом – надоело!
……………………………….
Но лучше умереть любя!........................
/25.07.94 понедельник/
х х х
Я не могу без тебя жить.
Всё проходит и…Бог с ним!
Просто других не осталось слов.
Я не могу без тебя жить.
Мы не умеем ещё любить –
Дети осени, ветра, дождя…
Всё нам трудно и всё – шутя…
Но я не могу без тебя жить!
Иных не будет ни дней ни лет.
Всё за нами и только – в нас!
Не отвести бы пугливых глаз,
Когда единственный вспыхнет свет…
Не смейся, милый. Любить, как пить –
Только жажда тому виной.
Кому – вода, а кому – вино,
А я без тебя не могу жить!..
/29.08.94/
х х х
Всё сделано. Осталось лишь дождаться
Утра, что бы за ним
Дождаться вечера
И быть с тобой
До самого утра…
/09.94/
х х х
И словно Гладиатор, Гладиолус –
Стремителен и горд.
Как Первый ждёт судьбы своей
У входа на арену,
Так ждёт Второй
Прихода твоего.
/18.09.94/
х х х
Той ночью мы стали с тобою близки.
Трепещущей плотью, бессильем тоски…
И нежность такая пронзила сердца,
Что мир умещался в овале лица…
/30.09.94/
х х х
Я не скучаю без тебя.
Мне небо без тебя с овчинку.
Когда от сердца половинку
Ты забираешь, уходя…
/1994/
х х х
О, как бы я забыть хотела,
Что непременно будет завтра!
Что утро сонное настанет
И нас с тобою вновь разлепит…
Я губы пью твои, но счастье
Не останавливает Время.
Мы входим в таинство друг друга,
Но Время входит в нас с рожденья…
/25.10.94/
х х х
Я счастлива каким-то тихим счастьем.
Но я тоскую бешеной тоской!..
И равновесья, видно, не дождаться…
Покоя нет. И нужен ли покой?
/25.10.94/
х х х
То холод и жёсткость, то нежность и жалость.
Ударишь и тем же ударом – разбит.
А после поплачем, чтоб после осталось
Лишь мокрое место от наших обид…
/1994/
Молитва
Боже! Дай ему сил,
Слёзы его глазам,
Открой его сердце ключом,
Пусть он забудет себя…
Пусть он увидит свет.
Пусть он услышит звук.
Пусть он узнает – нет
Лучших на свете мук,
Чем – любить…
Боже! Дай же мне сил!
Высуши слёзы мои.
Закрой моё сердце ключом.
Помоги вспомнить себя.
Научи уходить.
Не отдавать, а брать.
Не открывать, а лгать.
И ни о чём не просить.
Чем – любить.
Боже! Глуп человек!
Боже! Слеп человек!
Боже! не слушай нас.
Всё мы узнаем потом –
Короток наш век…
/1996/
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...370... ...380... ...390... ...400... 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 ...420... ...430... ...440...
|