|
|
Мы плыли вдаль на корабле,
Мы шли к неведомой земле.
Вдруг, видим слева за бортом
Плывёт большой фонтан с хвостом,
Пускает воду и пыхтит.
И тут мне папа говорит:
"Гляди, какая красота!
Ведь повстречали мы – КИТА!"
1
Так странно, Петербург вчера был пуст,
я шла по лиговке в пятнистой куртке,
горела урна из танцующих окурков,
выл дождь, не разжимая уст.
Луна катилась – словно пьяный астронавт,
блуждая среди маленьких планет,
по мостовой, среди газет
(вчерашних новостей и правд).
2
А ты ведь мне ни капельки не должен,
а я тебе – вовек не расплатиться.
Расстались – было 19.30.
Быть может, и немного позже.
Смотри, звезда упала с влажных век,
и не разбилась – не погасла смутно.
Дразня язык, я бормочу как будто:
прощай, любимый человек.
Я знаю – то, что есть, пройдёт,
что счастье – приз одноминутный.
Краса с лица не воду пьёт,
а щиплет расставанья струны.
И кто родился, тот умрёт,
кто завязал, тот и разрубит,
кто прав всегда, тот и соврёт, -
как было раньше, так и будет.
И потому, и потому
разлюбишь ты, а мне не больно.
Я улыбнусь потом во тьму, -
была… и этого довольно.
И потому, и потому
тебе я снюсь ещё так нежно
в твоём высоком терему,
что в сердце выстроила грешном.
И оттого-то мне легко,
когда тоска надежду студит.
Ты есть, – мне хватит и того,-
потом и этого не будет…
Ты мне так дорога, родная!
Тебя достойных нету слов.
С Днём женщин нынче поздравляя,
Я здравицу сказать готов:
Хочу, чтоб ты была здорова
И не грустила никогда.
Пусть жизнь будет несурова,
Неутомительны года.
Да будет всё в порядке с сыном,
Растёт, как на дрожжах, наш внук...
Моя родная половина!
Ты доктор мой, а не наук!
Познание себя – печалью ранит...
О, знать бы, где блеснет – заране –
на темных водах блик луны!..
Уйти в доверчивые сны,
перебирая грез соцветья,
пыльцою осыпать столетья...
и там, где тайн прозрачны грани,
из чистых звуков тишины
слагать мелодию бессмертья.
А может, это только начинается.
И свет в окно, и книга на столе.
Я снял рубашку. Веточка качается
И пляшет зайчик на твоей спине.
Так много было: лица посторонние,
Слов грохот, распорядок дат.
И руки чьи-то, чьи-то губы сонные
О чем-то неизбежном говорят.
А ты молчишь. Не спишь, но будто около.
И улыбается твой уголок лица.
Ты слышишь, птица за окном зацокала,
И нет движенью странному конца...
Я опечален, ты устала.
И запечатаны уста, но
плывём в неведеньи блаженном,
как та невеста над сюжетом
грядущей свадьбы, не гадая,
что мужем станет негодяй, и
Любовь и Боль – актриса Янус
играет вольно страсть и ярость.
Блестит река, да нету вёсел.
Грести руками в жизни осень –
сердца бы не сорвались в приступ.
На глубине не сыщешь пристань,
а солнца луч вполне случаен,
как поцелуй перед прощаньем.
И наш поход окончит где-то
река, похожая на Лету.
Сижу на холодном камне,
смотрю на море я.
Страдаю, как бедный Гамлет
мементоморией.
Вчера самобранку-скатерть
судьба наполнила.
Сегодня зовет на паперть,
а завтра по миру.
Попасть бы на остров Пасхи,
где лето круглое.
И жить бы там без опаски,
что предал друга я.
Смеяться, схватив руками
живот от коликов.
Молиться на истуканов
за упокойников…
Но тут озареньем острым
меня подкинуло:
они же глядят на остров,
а к морю – спинами!
А вдруг им людские ссоры
и ожидания
важней, чем стремиться взором
за дали дальние.
Ну что же, сочту за чудо
намек про статуи,
и прочь от камней, покуда
здоров простатою.
Конверт заклеен.
Выжатый, как цитрус,
я обмякаю.
Мы обнаглели –
переводим в цифру,
порой пинками,
способности подумать над строкою.
Забыв, что жизнь случается другою
в разящем танце
первородных стансов.
Конверт отправлен.
Может слишком поздно,
но ты услышишь,
что я у края
вспоминаю весны,
где был нелишним.
И представлялась верною дорога,
извилистой пускай, но всё ж пологой.
И снились строфы,
билась в сердце кровь их.
Конверт штампуют.
И такой же белый,
на все готовый,
ловлю я пулю,
стоя под обстрелом
надежд, которых
осталось незначительно в резерве.
И время превращается в консервы
душе на полдник,
чтобы лучше помнил.
Конверт вернулся,
словно с укоризной –
«не проживает».
На что же злюсь я,
коль судьба две жизни
не прошивает
суровою, но неразрывной ниткой.
И хочется отдаться прозе низкой
за пару строчек
о любви без точек.
2007-03-05 07:15Брату / Гаркавая Людмила Валентиновна ( Uchilka)
На ропоте метафор злейших
стоит незыблемое ложе:
исправно дюжат вместо ножек
творенья классиков новейших...
Мечтаний тают дирижабли
над гладью, горькой и солёной,
а метроном тоски зелёной
под ванну в таз роняет капли.
Сияло, словно чёрный бумер
девчонке бедной, но пригожей...
Не нужен свет пустой прихожей,
контакт слабел, иссяк и умер.
Не накопились ли причины
сбежать, как школьнице с урока?..
Но в это жалкое барокко
приедет брат и всё починит.
2007-03-04 23:24Ты / Тинус Наталья ( tinus)
Дождь стучит до хрипоты,
крыш железные поля
и антенны, как хребты,
электричеством горят.
Март, как маленький щенок,
город ливнем облизал,
но ему всё прощено,
я его так долго ждал.
Небо ломаной кривой
рассекает кучки туч.
Брошен я. И не впервой.
Верю в то, что не везуч.
Мозг мой – улей – разъярён,
мыслей гул до глухоты,
я несчастьем разорён,
а несчастье – это ты.
Я странница, без дома… Гостья Ваша,
Внезапно постучавшая в окно.
И мне, поверьте, было все равно:
Полна ли Ваша золотая чаша
Или пуста… Мне нужен был ночлег:
Не надобно кровати, кресла, стога –
Я посижу на лавке у порога –
Не привыкать за много сотен лет…
Но Вы меня прогнали зло и грубо:
Ну что ж? Пойду, не буду Вам мешать.
И взяв с собой свою ручную кладь,
Я вышла на дорогу. Небо скупо
Одной звездой, в ночи горящей тускло,
Мне освещало путь через века…
А в сердце беспросветная тоска,
И на душе темно и как-то пусто…
Не знал, глупец, что в дом несу я счастье
Лишь людям с бескорыстной добротой,
И что в ночной тиши кричать «Постой…»
Ей-богу, бесполезно… Все во власти
Того, что называют провиденьем…
И будет все, как хочет сценарист,
Которому подвластен мир-артист,
И растворятся в простоте сомненья:
Вы нагрубили – я ушла в печали…
Я мстить не буду, жертв не надо мне,
Но воля не моя!.. И по весне
Вы думать будете: «Как гостью звали?..»
15.02.2007.
.
...Бывает утро такое —
Ты друга во сне увидишь,
Забытого старого друга...
И тучи висят над поймой,
И ветер качает сосны,
Но так тебе хорошо с ним,
И так тебе с ним спокойно...
...Бывает утро такое —
Ты город во сне увидишь,
Далекий, забытый город...
Увидишь судов обойму
И шов горизонта ровный —
И так тебе хорошо в нем,
И так на душе спокойно...
...Бывает утро такое —
Ты женщину вдруг увидишь:
Идет к полосе прибоя...
...Проснешься — и к морю выйдешь...
.
Жили-были старик да старуха.
В их лачуге царила разруха.
Дверь всегда на распашку открыта.
Самым ценным являлось корыто...
Так они свои годы влачили.
Как-то молвила старая:- Или
Прямо к морю сейчас пошагаешь,
Золотую мне рыбку поймаешь,
Иль с тобою, мил-друг, разведусь я.
- Ты не сбрендила, часом, бабуся?!
Для чего тебе рыбка златая?
- Видишь, дед, тут задумка простая:
Поневоле сижу на диете.
Нету даже горбушки в буфете.
Рыбке жизнь подарю прозапас,
Коль богатыми сделает нас.
У тебя будет пусть
« Мерседес «,
У меня- топмоделевский вес.
А за деньги, что я бы имела,
Закажу себе дивное тело.
Мы бы жили совсем не как ныне.
Я купалась бы в мини-бикини.
Осаждали б меня папарацци...
Ну поймай, ты должон постараться!
...Почесал дед макушку:- Ну что же!
Ты права, дорогая, похоже!
...Через день он приходит:- Привет!
Я принёс тебе рыбки ответ.
Новых русских она не взлюбила.
Надоели,мол. Их бы убила.
Так что лучше уж на сковородку
И доставить нам радость под водку...
Я заслушался. Глядь, ну дела!
Наша рыбка уже уплыла.
...Посмотрела старуха сердито
И со злости разбила корыто...
Извергнул лаву Шивелуч
В камчатской каменной пустыне,
Его огонь был так летуч,
Что небо долго не остынет.
А я хочу весь день проспать,
Зарывшись в сон от утомленья,
На крыльях в грёзах прилетать
К тебе на чашечку варенья.
С твоей красою неземной
Мечтать изысканной усладой,
Когда единственной жратвой
Служила плитка шоколада.
И вот такая дребедень
Тревожит часто сон дурацкий.
Ты поутру уж взъерепень
Мне на макушке чуб чумацкий.
Небо, слезы пролив,
смотрит осенью.
Замирает вдали
дождик просинью.
Но лишь солнце блеснет
за ресницами,
как поманит весна
синей птицею.
Будет рваться душа
в даль весеннюю
к голубым витражам,
к обновлению.
Уж капелью дрожит
синь звенящая.
Ты меня не держи,
настоящее.
Мои чувства в груди
льются росами.
Сердце в лето глядит,
в лето с грозами.
Навеяли снежинки
серебряную грусть.
Знать, что-то не сложилось...
Я мысленно вернусь
туда, где свет от снега
милей, чем от огня,
где по ночному небу
звезда ведет меня.
Там просто и знакомо,
понятно все без слов.
Ведут тропинки к дому,
где ждет меня любовь.
А за родным порогом
встречают образа.
И с теплой поволокой
у бабушки глаза.
Там радостью богата
искрилась жизнь моя.
Теперь богаче хата,
но не богаче я.
Снега сереют в лужах,
простора нет совсем,
мой мир безумно сужен
до суетных проблем.
Бреду... Ищу снежинки,
живые, на пути.
Возможно ли тропинку
К себе былой найти?!
В квартире 44
Дебош, алкоголь, туман.
В плывущем навстречу мире
Полынь, пустота, дурман.
В квартире не надо плакать:
Забиться в туман – и ждать.
А в мире бушует слякоть,
Ожидается благодать.
А в синем далёком море
Корабль застыл на волне.
И множество всяких историй
Захлёбывается во мне.
.
...И спать очень рано – как в детстве – ложусь я,
И слышу ночами я, как в тишине
Шагают солдатики Урфина Джюса,
И кажется, будто стучатся ко мне...
Плач Элли, лай пса, голоса до рассвета...
И слышу – пробившийся сквозь голоса,
В лесу раздается топор Дровосека
Железного, но – невернувшегося...
.
.
…А что во мне от Колымы? –
Привычка потеплей одеться…
Да лица горьких горемык
В протяжных снах о белом детстве…
Еще во мне от Колымы
Любовь к незамкнутым пространствам,
Шрам на брови. Непостоянство.
Тоска в предчувствии зимы.
.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...320... ...330... ...340... ...350... ...360... 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 ...380... ...390... ...400... ...410...
|