|
|
Гламурность бытия отверзшая печали
утонет в коньяке и сладострастный дым
от многоумных дум причастием спасая
звонит в колокола:
хер с ним хер с ним хер с ним
Шевелит ветви древ полночное затменье
томится в клетке дух забытый по весне
залившись соловьем сфальшивит в утомленьи
бренча в колокола:
хер мне хер мне хер мне
Вдвоем с тобой мы пьем за утоли печали
без устали встречая серебрянный рассвет
тоскливо стынет чай в фарфоровой пиале
янтарный окоем безвременных побед
Мы объявили войну со злом.
Зло кричало ослом.
Мы его сапогами, кляня, браня…
Оно укусило меня.
Наверное, скоро я буду зол,
Чёрный носить камзол.
Чёрный грызть по ночам орех,
Лаять на вас на всех.
Вы меня в шею, вы меня в нос,
Так, чтобы не срослось.
Господи, дай хоть немного сил.
Я же вас так любил.
Мама и папа.
Ждали? Не ждали ли?
Я просто так… Зашел.
Помню, когда-то
Всё вы скандалили…
Тихо сейчас, хорошо.
Помнишь, меня ты
Рожала, мамочка,
Помнишь звезду в окне?
Как из палаты
В байковых тапочках
Ты объявилась мне?
Папа, ты помнишь:
Чёрные лебеди
Ждали нас на пруду.
Ты ведь не тонешь?
В жизни ли, в смерти ли
Ты позови – приду.
Вытрите слёзы вы,
Что же вы, милые!
Дайте сыну воды.
Долог берёзовый
Путь да в постылые,
Райские, эх, сады.
Узоры и убранства, колечки и фужеры, монетки пуританства и пряные капели…
Но разница от магии до магов самаркандских фруктов на муле через перевалы тянулась караваном в новый век.
Колючка хитрого притворщика подобна белой розе, где сабля горных алтарей, певучая неслышно ароматом.
Монету бросить нищему, факиру черных дней. Но кто-то шляпой накрывает голубей, а кто-то новый век шлифует,
на камне точит острою слезой гончарный круг из чертежей старинных, и песни не поет – то фокусника снов признания…
Души осколок шаткий, от фокуса зеркального откалывается грань земная,
На шар земной наложена печать, во времени крутясь и извиваясь, по нотам песню смелостью ломая,
Где совесть не привыкнет избегать… молясь ко времени и старость изгоняя.
Сегодня день свободного мышления, читай не бегло, корешки загни, порочный дым и ласка прорицания,
Седой обманщик и немые дни.
Узоры и убранства, секунды от миров, загорное распавшееся братство
И золотая ткань задуманных ковров. Купи их, если получить не можешь,
монету я уже отдал тебе.
Не древними песками занесен,
Не снегом на вершине Арарата…
Безбрежна тьма, и бесконечен сон,
И линия пути замысловата.
От южных огнедышащих пучин
До северных искрящихся полотен
Все больше след его неразличим
И силуэт все более бесплотен.
В огромном чреве стынет пустота
И тлен, и кости тех, кому шептала
Спасение безумная мечта
И непреодолимое начало.
* * *
Со стрелки нефтяного терминала
Глядит голубоглазый человек,
Как по стеклу Петровского канала
Скользит неслышно призрачный ковчег.
Знаешь, разрывают сердце звуки,
За туман просыпавшись и тая...
На ветру озябнут чьи-то руки,
Хороводы времени сжимая...
На ветру сорвётся с неба крыша,
Оглушив и алчущих, и ждущих...
И сегодня песня будет выше
И минувших вёсен, и бегущих...
Обезумев, ветер кружит море,
Наши лица скрыв от звездопада...
Звуки красть у неба не позволю:
Просто будь, мне большего не надо!
Пролетай над рухнувшей Вселенной,
Путеводной звёздочкой мерцая...
Говори, и звуки неизменно
Будут к сердцу падать, замолкая...
Причудливость, витиеватость фраз,
Вечерняя прохлада мятной карамели.
Луны обманный свет – дешёвый страз.
И куль муки из мук, намеленный Емеле.
Неделя пышных снобов-хризантем,
Ночей безобразность – надменностью гвоздики.
Бег с решетом по воду – утра темп.
И Эльзы песенка о том, что гуси – дики!
Перебиранье чёток слов, снов, слёз.
Между банальностями – свечи диогенов.
И опыт, как безжалостный артроз,
Перед судьбой толкает душу на колена!
ну вот и всё...
обрушенное небо
над башнями
бессмысленных обид
ну вот и всё –
а мне бы,
мне бы,
мне бы
хоть капельку ещё
пускай саднит
пускай пузырится
как соль на рваной ране
испуганная сеточка морщин
и тонкие царапины как в драме
где огнестрел под занавес летит
невыносимость музыки звучала
над расхождением сходимости судеб
и воздуха там было очень мало
и крошками отмеривали хлеб
планетам, что болтались где-то, где-то,
открытые на кончике пера
ах да, конечно, там такое лето!
а здесь – иное, да – иное…
да...
ну, что ж, пора
манатки собирать
и делать ноги
и кони под седлом уже давно
и неуместность видимой тревоги
приелась скукой и плохим кино
и тщательно пакуя чемоданы
по списку карандашиком пройтись
и, воровато обернувшись,
странным движением накрыть
чуть сверху кисть…
ну, вот и всё – безоблачное небо
ну, вот и всё – бумажные цветы
ну, вот и всё – по розовому снегу
босые дети брошенной мечты
Я звать по имени не буду птиц твоих,
Не буду гладить и кормить с ладоней.
В своих скитаньях, малых и больших,
Претили мне и бегство, и погоня.
В глазах твоих и на губах твоих
Я видел города, которым нету места,
В которых нету места для двоих,
Где я – жених, в которых ты – невеста.
Мне не догнать свободных птиц твоих:
Они исчезли в небе. Их не стало.
Мой парусник несет, несет на скалы,
Я отвернулся, я не вижу их.
Зинь-зи-вень, моя синичка, зинь-зи-вень,
Славь смелее златоглавый майский день.
Твоя память – птичий хвостик – коротка,
Растворилась, потерялась в облаках.
Затвердела синь небесная стеклом.
Тонкой струйкой утекло твое тепло.
Зябко, зябко опустелой синеве...
Зинь-зи-вень, моя синичка, зинь-зи-вень.
* * *
Пошто пристёгиваешь шпагу
И залпом пьёшь хмельную брагу,
И бьёшь бокал об пол дубовый,
Ремни кирасы затянув?
Ужель ты воевать собрался?
Но ты всю жизнь с врагами дрался.
Иль славы той тебе уж мало,
И хочешь вновь клинком блеснуть?
Какой же ты взыскуешь брани,
Потехи для могучей длани?
Врагов уж нет во чистом поле,
И не обрящешь чести там.
Когда пошла такая пьянка
И в кухню выслана служанка, –
Мы можем говорить открыто,
Без всяких там обиняков.
Ты сам возвёл на трон монарха,
Хотя клинку бывало жарко...
Так чем теперь ты недоволен?
Ты получил, чего хотел!
Ах, ты не знал, что он подонок?
Ты тратился всё на панёнок,
Блистал в пирах героем гордым
По праву руку от него,
Внимал с улыбкой славословью,
Мня, будто с истинной любовью
Его струит продажна дворня?
Но ты не мальчик уж давно.
А как пришёл к тебе друг ратный,
Что иззубрил клинок булатный
О ятаганы янычарски,
Спиной к спине с тобой в боях,
Прося: «Прикрой, друг, от бесчестья:
Не пожелал средь быдла сесть я
И не пришёл на пир – ты помнишь, –
И оклеветан лишь за то!», –
Что ты ему тогда ответил?
«Друг мой! Король велик и светел!
Ужель ты это не приметил?
Гордыня застила твой взор!
Не посадил бы он с собою
Тех, кого ты, с твоей хулою,
И за людей-то не считаешь,
Нос воротя сидеть средь них!
Поди-ка, друг, к нему покорно,
Не будь строптивым так упорно
(Смирять гордыню – благотворно
Для человеческой души!),
Покайся перед ним по чести
И похвали его без лести, –
И убедишь его, что верен,
И снова милость обретёшь!»
А вспомни-ка, как уходил он!
Ты вслед сказал: «Удачи, с миром!»,
А он и слова не промолвил,
С седых усов слезу смахнув...
А где теперь он, ты не помнишь? –
В измене обвинён всего лишь
И голову сложил на плаху
С полгода уж тому назад.
Что, ты того и не заметил?
А ведь тогда пропел уж петел
Тебе тревогу боевую!
Не услыхал в хмельном пиру?..
Куда же ты сейчас собрался?
Ты его кровью подписался,
Что будешь верен до скончанья
Всей жизни пану твоему!
Снимай-ка ты свою кирасу,
Сядь, охладись, испей ковш квасу,
Служанку кликни молодую...
А там и вечер уж, глядишь:
Ты не забыл ли приглашенье?
Что, всё ещё душа в смущеньи?..
Вновь будет пир сегодня ночью:
Ты зван к монаршему столу!
Пей, веселись, блистай во славе,
Закрой путь в сердце той отраве,
Что звал ты честью... Нет друзей уж,
И ты сыграл свою игру!
... – 14.05.2007.
* * *
Много есть в мире разных вещей, что люблю:
Попробовать их перечислить – так и непонятно, с чего начать.
Всё же начну, – без порядка, как на ум приходит:
Обязательно многое забуду,
Но что-то и скажу.
Ты слушаешь ли меня? Так вот, слушай.
Люблю жить и знать, что не знаю, что будет завтра.
Проснуться люблю в мае на рассвете под птичий щебет
И, зная, что впереди – целый огромный день,
Удивиться, что так здОрово выспался за три часа,
и тут же решить переделать сегодня кучу дел,
И нечаянно опять уснуть.
(Правда, опять просыпаться потОм не люблю:
Так это стыдно и обидно, и себя ругаешь последними словами...
Но ведь – что, помирать, что ли?
Всё равно, просыпаться – это здОрово!
Однако вО сто раз лучше – засыпать, когда устанешь).
Люблю зимним вечером сидеть дома в тепле
и пить подогретый кагор,
И чтобы напротив сидела с бокалом юная девушка
и внимала с сияющими глазами
моим глубокомысленным речам
(По пьяной лавочке чего только не скажешь!).
Когда один – люблю перечитывать в книжках
давно знакомые стихи
Или слушать на магнитофоне давно знакомую музыку
(Новое тоже люблю иногда, но это бывает реже),
Или то и другое одновременно.
Иногда люблю под всё это что-нибудь пить.
Тебя ещё ничто не отвлекло? Так вот, слушай дальше:
Так мне хочется тебе сегодня рассказать о многом!
Так вот: я тебе говорю сегодня о том, что люблю,
И без чего жить мне стало бы совсем кисло.
Может, ты не знал раньше: я – школьный учитель.
И я люблю входить со звонкОм в класс на урок
И видеть: вот они заходят, мои парни и девчонки, –
Беседуют, ссорятся, заигрывают, шумят;
На меня им пока наплевать: они продолжают
Важные дела, начатые ещё в перемену.
И я перед ними встаю, сама респектабельность –
борода вперёд, руки по швам, –
И так стоЮ с полминуты (бывает и больше),
И вижу и слышу: вот они понемногу затихают,
Вот, кто ещё не встал, встают,
Смолкает весёлый гул юных глОток
И все взоры устремляются на меня:
«Ну-ка, что ты нам сегодня выдашь?..»
И я гляжу в их четырнадцати-
(ну, в крайнем случае, пятнадцати-)
летние глазёнки,
И понимаю: вот сейчас, здесь решится, кто я и чего я стОю.
Ты слушаешь? ты понимаешь, что это такое?
И я им говорю: «Добрый день, дамы и господа!
Пожалуйста, садитесь! У нас мало времени, скорее к делу!
Вы, сударь, всё по-прежнему в журнале “Хакер”?
Сейчас будете читать его за дверью!
А вы, сударыня, всё заняты обсуждением деликатных интриг?
Сейчас составите ему компанию!
И учтите оба: нарвётесь в коридоре на начальство, –
настрочу на обоих официальную бумагу!
Ну, кто готов отвечать по пройденной теме?
Что, только одна рука? Две?!
Вопросы по ней? Что, нет? Ах, просто не готовы!
Ладно, я не людоед, пока откладывается...
прекратить аплодисменты, вы на уроке, а не в театре!
Но в следующий раз – учтите заранее, без всяких отговорок!
Ладно, ладно, это вам только сейчас кажется, что я добрый,
А вообще-то вы же меня, подлеца, знаете...
Я вас предупредил, договорились?
А сейчас...»
И дальше, –
О, как мне тебе описать, что бывает дальше!..
А бывает, сказать честно, очень разно,
Но, может, расскажу тебе об этом в другой раз.
И ещё хотел бы рассказать о многом другом
(И о том, что не люблю, тоже)...
Если только ты, друг, вытерпишь.
Да вытерпишь же: мы ведь будем с тобой пить!
.
.
* * *
(Из драматической поэмы)
Постоялый двор. За столами — едят, пьют, разговаривают — гости и посетители.
За одним из столов сидит С а н ч о. Тут же сидят К а н о н и к и Б а к а л а в р.
2-я служанка выносит из кухни и ставит перед Санчо тарелку с большим куском курицы. Однако, стоящий рядом Х о з я и н перехватывает тарелку из-под носа у Санчо.
Х о з я и н (Санчо)
...Ничего не дам, покуда
Не заплатишь два эскудо!..
С а н ч о (удивленно)
Интересно мне, откуда
Взял бы эти я эскудо?..
Каноник делает знак Хозяину, что бы тот отдал тарелку Санчо.
С а н ч о (ухватывая тарелку, Хозяину) :
...Сверху прикрыл, а там — голая кость, поди...
Благослови нашу трапезу, Господи!..
(вгрызаясь в курицу, Канонику и Бакалавру)
...Наша работа неважно нас кормит:
Чертополох да древесные корни...
Ночи тревожные... жертвы, потери...
Б а к а л а в р (скептически)
...Глядя на вас, в это...
К а н о н и к :
...Можно поверить!..
Х о з я й к а (глядя с тоской на то, как Санчо расправляется с курицей) :
...Ездют, пугают людей, вертопрахи!..
С а н ч о (поглощая птицу, Канонику) :
...Может, податься, и правда, в монахи?..
Жить бы в тепле, без забот и без риска,
Братом Блаженного, скажем, Франциска...
К а н о н и к (Санчо) :
...Не то, чтоб с целью подстрекнуть я...
Стоишь ты, сын мой, на распутье...
С а н ч о (горячо) :
...Да я забыть хотел бы начисто
Про Дон-Кихотовы ребячества!..
Все с интересом прислушиваются к Санчо.
...Ох, выкидывал коленца он
По Мадридам, по Валенсиям!..
(чувствует, что он — в центре внимания, распаляясь)
Ведь нрав-то — необузданный —
Как топотнет ногами он! —
Французы ль с аркебузами,
Иль мавры с ятаганами...
А л ь д о н с а (ставит бутыль с вином на стол, вздыхая) :
...Не знаю сама, но слыхала,
Что мавры — такие нахалы!..
К а н о н и к (глядя на Альдонсу) :
...Да... Нужен пастырь-поводырь
И самой верной прихожанке...
Б а к а л а в р (так же глядя на Альдонсу, мечтательно) :
...Я знаю женский монастырь
Недалеко от Саламанки!..
1-й Г о с т ь (присматриваясь к Альдонсе, ей, негромко) :
...Не с тобой ли в Тобосо мы — вспомни, —
На развалинах старой часовни?..
Альдонса смеется, уходит на кухню.
Х о з я й к а (глядя вслед Альдонсе) :
...Что ни день — меняет друга,
Что ни ночь — окно горит;
Вся Монтьельская округа
Лишь об этом говорит...
К а н о н и к (провожая Альдонсу взглядом) :
...Но бедра, правда, хороши! —
Клянусь спасением души!..
С а н ч о (сосредотачивая вновь на себе утраченное было с появлением Альдонсы внимание) :
...Нет, чтоб сразу напал он — так не бывало:
Поначалу одуматься предлагает бандитам,
Но уж если он опустил забрало —
Быть нам битым!..
Дверь в комнату Дон Кихота открывается, на пороге появляется он — в латах, в полном вооружении.
Б а к а л а в р (Дон Кихоту) :
...И куда ж вы? — спросить
Вас позвольте нескромно...
Д о н К и х о т :
За обиженных мстить
И карать вероломных.
Г р а ф (Дон Кихоту) :
...Посидели бы с нами, в покое,
Что ж вас гонит, больного, с одра?..
Г р а ф и н я :
...Что за важное дело такое,
Что нельзя отложить до утра?..
Д о н К и х о т :
Защита населения
И кривды выпрямление.
С ы н – «п о э т» (восхищенно) :
«...Но не любил цветистых фраз
Дон Дьего Перес де Варгас!..»
Г р а ф :
...Не упрямьтесь, рыцарь, бросьте!..
Г р а ф и н я :
...Сядьте, — женщина вас просит...
Б а к а л а в р :
...Да, за стол за свой завлечь вас
Все желанием горят...
(с плохо скрытой иронией)
...Столь изящны ваши речи,
Сколь изыскан ваш наряд...
Д о н К и х о т :
Что ж, сеньоры, в вашем смехе
Нет обиды никакой:
Мой наряд — мои доспехи,
В лютой битве мой покой...
(помолчав)
...Нынче рыцарь куда привычнее
К шелка шороху, к винам-устрицам,
Но солдату всегда приличнее
Пахнуть порохом, а не мускусом...
Г р а ф и н я (Дон Кихоту, хлопая в ладоши от удовольствия) :
...Расскажите что-нибудь нам
Из своих суровых будней!..
Д о н К и х о т (не очень понимая, что от него хотят) :
...Видел много горя-зла я...
Что ж вам рассказать?.. Не знаю...
Лучше уж — о добрых феях...
Г р а ф и н я :
...Расскажите о трофеях! —
Говорят, в Сьюдад-Реале
Много золота вы взяли?..
Д о н К и х о т :
В краях, врагами выжженных,
Я не искал сокровищ —
Вступался за униженных
И попирал чудовищ.
1-й Г о с т ь :
...Как? — ничего — на память, или...
2-й Г о с т ь :
...Не сберегли?.. Не сохранили?..
Д о н К и х о т :
Сапоги походные, да булатный меч —
Больше в жизни рыцарю нечего беречь.
Х о з я й к а (смеется, показывая на щит) :
...А дыр в щите — что в решете!..
Д о н К и х о т :
Мой щит не раз пробит копьем...
Г р а ф :
...А что за надпись на щите?..
Г р а ф и н я :
...Да, что написано на нем?..
Д о н К и х о т :
«Обороняй, — гласит девиз, —
Покой вдовиц и честь девиц!» —
И это, в общем, доминанта
Для нас — меня и Россинанта.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
(В пропущенной сцене Дон Кихот и Санчо вспоминают о своих «походах и битвах» (......) )
Д о н К и х о т :
...Как в той драке, с Сид-Руисом...
С а н ч о :
...Иль как в битве под Кадисом...
Г р а ф и н я (недовольно) :
...Все б им драться!.. Все б им биться!..
С а н ч о (со слезами умиления на глазах) :
...Когда вас нашел в овраге я...
Г р а ф и н я (капризно) :
...Рассказали б вы нам, рыцарь,
Что-нибудь...
(придумав, радостно)
...о черной магии!..
Д о н К и х о т :
Был рассуждать о магии горазд
Ее изобретатель Зороастр,
Я ж с ней поверхностно знаком,
Хоть был его учеником...
(задумываясь)
...Я чертил ее темные знаки,
Я варил ее зерна и злаки,
У волхвов пил настойки и зелья,
Видел пропасти и подземелья...
Б а к а л а в р :
...И что ж, они, все, как их, нечисть эта,
Не показали вам своих секретов?..
Х о з я й к а :
...Они ловки из паутины ткать камзолы-то...
Х о з я и н :
...Иль превратить булыжник, скажем, в золото?..
Д о н К и х о т :
Что мне — золото, жемчуг,
Горы редких камней?..
...Ах, каких они женщин
Подсылали ко мне!..
В ночи черной они
Зажигают огни,
Призывая меня
К ним направить коня...
(вспомнив)
...Да вот, недавно, было озарение —
В двух милях от селения Эрения...
П о д в ы п и в ш и й г о с т ь (своему соседу) :
...Смысла здравого, папаша,
Здесь не вижу даже тени я:
В голове такая каша —
Битвы, чары, озарения!..
Д о н К и х о т (сдерживаясь) :
...Боюсь, что это скоро мне наскучит...
К а н о н и к (Дон Кихоту, примирительно) :
...Священное писание нас учит...
Д о н К и х о т (прерывая его) :
... Но негодяя чувствую усами я
Вез всякого священного писания!..
Г р а ф и н я (пытаясь снять возникшее напряжение — Подвыпившему гостю, подражая интонациям Дон Кихота) :
«...Еще одна подобная обмолвка —
И ваш кафтан вы смените на саван!..
(смеется; Дон Кихоту, показывая на его вооружение)
...О, дуэлянт!.. Как вы, должно быть, ловко
Владеете всем этим... арсеналом!..
Д о н К и х о т :
...Мне вам подтвердить это будет не лень
В ближайшем турнире, в Георгиев день.
Г р а ф и н я :
...Но не обманет нас сей грозный панцирь! —
Ведь всем нам рассказал о вас Сервантес,
Что в сердце вы, — в душе — так сказать, в недрах...
Д о н К и х о т (вскипая) :
...Не говорите мне о Сааведра!..
(сдерживая себя, Графине)
С его героем...
С а н ч о (тихо, Графине, с упреком) :
...Вот, какого лешего?..
Д о н К и х о т :
...Не надо бы меня, сеньора, смешивать!..
Он сделал...
Б а к а л а в р (со свойственным ему сарказмом) :
...Расскажите нам, несведущим...
Д о н К и х о т :
...Из рыцаря – блаженного, посмешище:
Все эти жалкие стихи,
Все эти винные мехи,
Все эти мельницы и клетки!.. —
Да, экземпляр, и впрямь уж, редкий! —
То — плачет, связан и закован,
То — пляшет, голый, со щитом, —
Такими «рыцарями» полон
Севильский сумасшедший дом!..
П а у з а.
Б а к а л а в р (Дон Кихоту, осторожно) :
...Я не хотел касаться раны...
Но, все ж, благодаря роману...
Благодаря е г о перу,
Вас знают... в Чили и в Перу!..
Д о н К и х о т (тихо) :
...Что мне Перу, и что мне Чили? —
Меня с Ламанчей разлучили...
Ведь после «летописи» этой —
Как я туда?— Меня ведь — н е т у!..
С а н ч о :
...Вот это, в самом деле, нумер!..
Д о н К и х о т :
...О н и ведь верят, что я умер...
Пауза. Дон Кихот стоит некоторое время молча, погружен в раздумья.
(Помолчав, как бы продолжая давно начатый с кем-то разговор; негромко)
...Ну, ладно — автор, скажем, —
Без спросу! — в раже неком,
Хватает в персонажи
Живого человека...
Бери! — вопрос исчерпан.
Но так порой бывает,
Что истине в ущерб он
Героя убивает...
И это б уж!.. — Господь
Судья, как говорится...
Но т у т-то ты уж хоть!.. —
Чтоб странствующий рыцарь —
Да как такое слушать?! —
Вдруг Богу отдал душу
Не в битве, не в атаке,
Грозя врагов лавине,
И не в турнирной драке —
В подушках, на перине!..
(помолчав)
... Ирония, пусть, юмор...
С а н ч о :
...Да все б снесли б, стерпели!..
Д о н К и х о т :
... Но — чтобы рыцарь умер
Вот так — в своей постели?!.
П а у з а.
Дон Кихот, встряхнув головой, как бы отгоняя невеселые мысли, направляется к выходу, Санчо — за ним.
На пути у них вырастают Хозяин и Хозяйка.
Х о з я и н :
...По совести бы «сольдо»...
Х о з я й к а :
...Одна у нас-то цель-то...
Х о з я и н :
...За всю нашу «хлеб-соль»-то...
Х о з я й к а :
...Четыреста суэльдо!..
С а н ч о :
За пищу и постель-то —
Четыреста суэльдо?!.
Д о н К и х о т (поднимая на Хозяина глаза, медленно и четко выговаривая слова) :
...Мы ночуем в лесах...
Х о з я и н :
...Ну, за завтраки хоть!..
Д о н К и х о т :
...Терпим холод, и голод, и жажду мы;
Нам помочь — это долг твой!..
Х о з я и н :
...Но дайте...
С а н ч о (отстраняя Хозяина с дороги) :
...Господь
Подает от щедрот своих каждому!..
...На этот раз на пути уходящих оказывается Граф.
Г р а ф (беря Дон Кихота под руку) :
...Я, между нами, тож — бывалый волк;
Я понимаю все ведь — ратный долг...
Но иногда — нет в отдыхе вреда — ...
(широким жестом приглашая рыцаря к накрытому столу)
...Стакан вина, хорошая еда...
Д о н К и х о т :
Мы презрели житейские блага;
Наш девиз — «Быстрота и отвага!»
С а н ч о :
...Мы презрели житейские блага:
По пять дней — чечевица и брага...
Вновь пытаются достигнуть выхода, но опять путь им кто-то преграждает.
Т о р г о в е ц к о в р а м и (Дон Кихоту, робко) :
...Я — простой лишь торговец коврами,
Жизнь — не ваша судьба боевая...
Не спешили б... Ведь встречи, как с вами...
Да их просто у нас не бывает...
Все с купцами торгуемся чаще...
А за с вами такой разговор
Я б отмерил парчи вам тончайшей,
Подарил бы редчайший ковер...
Д о н К и х о т :
...Не удержать меня — еще я
Не все сказал на поле брани! —
Ни драгоценною парчою,
Ни златоткаными коврами...
С а н ч о :
...Нас ждут враги, гремя мечами,
Нас ждет победа в битве жаркой,
И ни вином вы, ни харчами
Нас не удержите... А жалко.
Г р а ф и н я (Дон Кихоту) :
Ответ идальго — торгашу...
Но если...
(посылая Дон Кихоту одну из самых очаровательных и многозначительных своих улыбок)
...я вас попрошу?..
Д о н К и х о т :
...Бесполезно!.. Улыбкой любезной
Не купить меня, ангел вы мой:
Я не жертвую дружбой небесной
Ради дружбы земной.
Г р а ф и н я (вспыхивая) :
...Но до чего ж этот рыцарь упрямчив!..
Д о н К и х о т :
...Во славу Божью и к чести Ламанчи.
Дон Кихот и Санчо решительно направляются к выходу, но у самых дверей Дон Кихот вдруг останавливается: перед ним, на пороге, стоит А л ь д о н с а.
А л ь д о н с а :
...Ой, что ж я... На дороге стала...
(по-прежнему не двигаясь с места, просто)
...Останьтесь — вы такой усталый...
Дон Кихот смотрит на нее молча.
...И Россинант ваш... Он ведь тоже
Нуждается в уходе — кожа
Да кости лишь, уж дышит еле...
Ему б поесть, поспать неделю...
Дон Кихот все так же молча смотрит на нее.
С ы н – «п о э т» :
«...И вмиг утратил, слов запас
Дон Дьего Перес де Варгас!..»
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
.
Один мой друг имел успех,
Был признанный поэт.
Но вот однажды, как на грех,
Был зван он на обед.
Все ожидают новый стих,
Но на столе еда...
И над барашком он затих.
Боюсь, что навсегда.
Я уплываю на остров.
Дай на прощание руку.
Знаешь, так больно и остро
Не сознавал я разлуку.
Знаешь, на острове диком
Женщин и птиц в изобильи.
Встретят приветственным криком,
Вскинут хрустальные крылья.
Будут смотреть, как сестры,
Пухом стелить белоснежным.
Жить так больно и просто,
Когда ты тих и безбрежен.
Меня не узнаешь, встретив
В гордой, звенящей стае.
Дует восточный ветер.
Остров в туман уплывает.
Объект №1 был ловко зажат и съеден.
Объект №2 столкнули туда, где помягче.
Объект №3 обернулся белым медведем.
Объект №4 свернулся клубочком и плачет.
Объект №5 носили но не доносили.
Объект №6 был стёрт из энциклопедий.
Объект №7 был чист, но вдруг дело пришили.
Объект №8 распят в откровенной беседе.
Объект №9 не выговорил фразу « 2 зайца».
Объект №10 не всплыл поутру в купоросе.
Я нервно смотрю, но могу ещё улыбаться –
Объект № 1038.
.
* * *
(Из драматической поэмы)
Сцена погружена в темноту. В луче света — задумавшаяся о чем-то А л ь д о н с а. Вокруг — шум, обычный для постоялого двора; звон посуды, голоса гостей...
Г о л о с а :
«...И продал этот нам товар
Хуан Батиста де Вивар...»
«...Известно всем, приятель. Бог с тобою, —
Богатство начинается с разбоя...»
«...А я на этом потерял
Один серебряный реал!..»
«...Живи себе по совести —
Вот проповедь простая;
Другого богословия
Я, право, и не знаю...»
«...Что же, мешаю вам, что ли я —
Тихо сижу здесь, на стуле я...»
«...Видишь, какая история —
Родом она из Астурии...»
«...Ну, пятна есть ведь и на солнце!..»
Г о л о с Х о з я и н а
...Да ты оглохла, что ль?.. Альдонса!..
Свет возвращается.
Х о з я й к а (показывая на Альдонсу, возмущенно)
... Стоит себе, царицею!..
А л ь д о н с а (задумчиво)
...Смешные они, рыцари...
.
Воспитатель
- Порезал пальчик? Не реви!
Ещё полно в тебе крови!!!
Страус
- На шляпки выдернули перья.
Противен сам себе теперь я!
На призывной комиссии.
- В очках? Ну что ж, гордись собою.
Пригоден к ближнему ты бою.
Автомат
Автомат сказал невинно:
- Я- владелец магазина.
На кладбище
Прохожий, увидев могилу бандита,
Отметил: « Так вот, где собака зарыта!»
Из Африки в Антарктику,
В Австралию и Арктику
Шёл необычный человек
С фамилией Джон Бек.
С одной весёлою ногой,
С печальною другой,
С высокой тростью золотой,
А сам розовощёк.
Одной ногой он шёл в Судан,
Другою шёл в Непал,
В Заире чуть он не упал,
Но трость спасла его.
Он по вине непарных ног
Расстаться со здоровьем мог,
Свалиться где-то под кусток,
Но вроде – ничего.
Одна нога звала в кино,
Другая – в пруд звала, на дно,
Но пил себе Джон Бек вино:
«Алиготе» лакал.
Прошёл он через весь Заир,
Прошёл он через весь Каир,
Вино из рюмки он цедил
И – нате! Вдруг упал.
Но он упал не от того,
Что ноги подвели его.
Он опустился, как перо,
Когда увидел вдруг
Красавицу Орнели Прим
С печальным глазом голубым,
С другим – весёлым, золотым.
И трех её подруг.
Она пошла к нему, смеясь.
Джон Беков вид её потряс.
Весёлый и печальный глаз
Светились неземным...
Чудесные её глаза
Раздули Бека паруса,
И ровно через полчаса
Объятием простым
Он заключил её в тиски
Любви, веселья и тоски,
И разлетелась на куски
Ненадобная трость.
Непарность ног, непарность глаз...
Ура, закончился рассказ.
Почаще вспоминай о нас,
Мой одинокий гость.
Как прижало к земле стопудовою ватной подушкой!
Ни вздохнуть, ни подняться,
нет сил даже просто кричать!
Собирали усталых, забытых, ненужных подушно
И в глаза им смотрели,
и списки сдавали в санчасть.
Расстилали под деревом белые хрусткие простыни,
И в арбузную свежесть ложились больные сердца.
Небо вниз опускало златые ресницы как осенью,
Улыбаясь всем тем, кто не жил ожиданьем конца.
Нежный ласковый свет разливался над садом больничным,
Молоточками боль отбивала секунды зари.
Всё, что было вчера, становилось теперь безразлично,
Вальс прощальный летел –
раз, два, три,
раз, два, три,
раз…
два…
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...310... ...320... ...330... ...340... 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 ...360... ...370... ...380... ...390... ...400...
|