|
|
Не ждать твоих звонков, но жить надеждой,
Слегка грустить, печалиться слегка,
Писать стихи, стать мудрецом, невеждой,
Спокойным, словно горная река,
Стать рубищем, пурпурною одеждой,
Колючкою верблюжьей средь песка.
Стать веткою ольхи, пылинкой, светом
Далёких звёзд. Пасть капелькой дождя
В твои ладошки. Жёлтым пыльным летом
Шмелём натружено гудя,
К тебе лететь. Уснуть перед рассветом,
Но прежде, чем в беспамятство уйдя,
Стать жертвой неприличный сновидений,
Увидеть свет, увидеть в нём тебя,
И там, в тиши случайных совпадений,
До колик, до отчаянья любя,
Уткнуться лбом в округлые колени
И замереть, рассудок свой губя.
В зелёном море солью раствориться,
Забыть значенья слов, звучанье фраз,
Стать камнем, вольным ветром, райской птицей,
В любви признаться в двадцать первый раз,
Шутом гороховым по лестнице скатиться
Услышав равнодушный твой отказ…
Монохромное небо в унылых тонах
Словно осень дождём рыдает,
И сиреневый сумрак в рассветных горах
Летний джаз налегке играет.
Уже выцветших ливней сухой аромат
Пронесётся, земли касаясь,
И, наверно, на шаг он вернётся назад,
Навсегда с тишиной прощаясь.
Пробудится от сна бесконечная даль
В золотистом сияньи Феба,
Упадёт лепесток, разобьётся печаль
Об углы голубого неба.
Сугробов надуло ветрами до крыш.
В замерзшем пруду спит лягушка-царевна.
Здесь нет благодати да глади, но тишь
И глушь здесь такие, что страшно...Деревня.
Пылятся в чулане хомут и узда:
Каурка издохла, заглох колоколец.
Лишь торит тропинку в сугробах нужда:
Седая Варвара бредет на колодец.
Искусно ее было сшито пальто,
Да нынче изношено, молью побито.
А ей – все едино: "что – воля, а что..."
Старик – на погосте, разбито корыто.
Что – дождик, что – ведро, что- колкий снежок,
Ей все неотвратной бедой отзовется.
И снова скрипуче и хрипло: "Должо-о-ок!"
Со скрипом бадейки ползет из колодца.
Бесстрастного страх не изменит лица:
Все лиха, все грозы стряслись над Варварой.
Уж ей ли страшиться той сказочки старой,
добраться бы с ношей живой до крыльца.
Да Муське (душе разъединой-одной
на всем белом свете!)- тех щец, что прокисли...
А небо смеркается над головой,
А снег все летит, неотвязный, как мысли.
И горбят заботы, как ведра с водой
На черном от века ее коромысле.
Снова иду один,
курю. У сентября
есть бесприютный сын,
и это я.
И развивается вслед
мне, как петля,
шарф на тонкой шее,
даренный от тебя.
Шаг. Не мешает мне
ни календарей срок,
ни приглушенный звук не-
промокаемых ног.
Осень. Уже под стать:
почта и роспись рук
вновь, выписку написать
на абонемент разлук.
Это, увы, не сюрприз
мне от разлучных сумм,
это лишь вычет из
нежных тобою дум.
Русские белые,
русские красные,
кто вы, железные?
Кто вы, напрасные?
Русские красные,
русские – белые,
что вы, безумные,
с Родиной сделали?
Пашни погостами,
сплошь засугробили.
Ради — ГУЛАГОВ,
Рассею угробили.
Храмы порушили,
и обезглавили.
Колокола на вождей,
переплавили.
Сколько загублено,
скверной измазано.
Но никому – ничего,
не доказано.
____
Русские левые,
русские правые,
не возвышайтесь,
над – грозной,
державою.
Родины – суть,
не корыто, не жбан.
Взыщется кровь,
воровство и обман.
В море бездонном,
не меряйте – дна,
вас – как песка,
а Россия одна.
Будьте вы правыми.
Будьте – вы левыми.
Только не красными.
Только – не белыми.
Сдует вас – буря,
пыль на паркете,
если забудете,
сукины дети.
Октябрь 1993г.
Не возьмут ни ласка, ни сладкая корка.
Не проймут ни окрик, ни шпора, ни кнут.
Укатали Сивку крутые горки,
нынче наша Сивка ни тпру, ни ну.
Ямы да ухабы дороги древней
ведут в деревню за полем-леском.
А живет в деревне одна Сергевна,
Третий день Сергевна лежит пластом.
Не то что – до ветру, нет сил прошамкать
молитву Угоднику...а дни все идут...
Смотрят на Сергевну с красивой рамки
грамоты Почетные за Ударный Труд.
Бесконечные силы вращений
Соберут по пылинке наш путь,
Чтоб при встрече искать утешений
И друг другу в глаза заглянуть,
Чтобы мир стал родным и огромным,
И послушным созвучью сердец,
Подарив на поляне укромной
Нам, влюблённым, цветочный венец.
Тёплых звёзд серебристые нити
Ниспадают на кудри берёз.
Эта ночь волшебства и открытий
Озарила сиянием рос.
А наутро белеющей гладью
Манит озеро чистой водой.
Принимая святую прохладу,
Мы ладони сложили ладьёй…
***
Постарайся меня не тревожить,
Не будить моей сонной души.
Рано утром уйди и в прихожей
(Не забудь только!) свет потуши.
Я боюсь этой желтой полоски
Из-под двери, как будто за ней
В пустоте ледяной и громоздкой
Умер кто-то из близких людей.
Я проснусь: будет поздно и шумно.
Испугаюсь. Вскочу. Побегу.
И уже не успею подумать,
Как я жить без тебя не могу.
Есть всё-таки в русских селеньях,
Помимо девчонок и баб,
Другой контингент населенья,
Что полом и выпить не слаб.
Понятно, у нашего брата
Досуг, против женского, груб:
Сравните горящие хаты
С пожаром гортаней и труб…
У женщин головки забиты
Хозяйством, уборкой, детьми…
А наши «козлы» и гамбиты?
- Не сахар, не мёд, чёрт возьми!..
Вы, дамы, меня извините
По поводу тех же «коней»:
Попробуйте остановите
Спешащих к машинам мужей…
Закончу я стихотворенье
С поэтовой лёгкой руки:
Есть женщины в русских селеньях,
В которых живут мужики!..
Я знаю, я тебе дороже,
Нет, не сегодняшняя, – та :
Чуть-чуть добрей, чуть-чуть моложе,
Без горьких складочек у рта,
Без шутовского преклоненья
Перед тобой, скрывая грусть…
Всё, что ты скажешь, без сомненья
Давно я знаю наизусть.
Нас не спасают даже ссоры
От быта мелочной возни.
Так уходи! – Ни слёз, ни вздора.
Свобода – вот она, возьми!
Не удержать былую радость.
Теряю дням бесцветным счёт.
Всё кончено, как ни старалась.
Сквозь пальцы радуга течёт…
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...770... ...780... ...790... ...800... ...810... 813 814 815 816 817 818 819 820 821 822 823 ...830... ...840... ...850... ...860...
|