|
|
Снова пишу стихострочие.
Вспомнилась правдоистория...
Как-то в одно поздноночие
Шла я домой темнодворием.
Вдруг позади – шагозвучие!
Ой! Сексуальноманьячие!
Бью по его сильноручию
Яростным сжатокулачием...
Не помогло самбознание
И не спасло быстробежие – В старом заброшенноздании
Сорвано нижнеодежие...
...Горькое горлокомочие…
Дать бы ему в промежглазие!
Он убежал в черноночие,
Не повторив ещёразия...
* * *
Осенний шумный карнавал –
Души спасение,
Дождем косым заштриховал
Мои сомнения.
Развеял летнюю печаль
Пейзажем сказочным.
Сентябрь приготовил чай
С вареньем яблочным.
Помог простить ненужность дней –
Июля промахи.
Горячих подарил коней –
Багрянца сполохи.
Забыта горечь летних слов.
Мирясь с потерями,
Прожить смогу судьбе назло
В осеннем тереме.
В сонном шелесте старого вяза
И ажурных ветвях толстых лип
Оживают далёкие фразы,
Проступает из прошлого лик.
Вечереет. Закатные краски
Обагрили заброшенный сад.
Просят ветви, как нищие ласки,
Но лелеет их только закат
Да беспечно летающий ветер
Гладит кудри высоких вершин,
Словно добрый отец их приветит
И как детям шуметь разрешит.
И весною, забывшись в трезвоне,
Заглянув в голубой водоем,
Старый дуб в обновлённой короне
Себя видит красавцем-царём.
… бесплотное обнять и лаской
неосязаемой ласкать,
на зуб ловить в сердечной тряске
слова, но только лишь ТОСКА
словарь отчаянья... Умыться,
её лицо разбив в воде,
дав отраженью раздробиться
на тысячи НЕЛЬЗЯ, НИГДЕ,
жить целый день в надежде выжить,
миг встречи в пустоте ловя,
и, наконец, губами выжечь,
ей на груди ЛЮБЛЮ ТЕБЯ
и, вновь вернуться к дням без цели,
воспоминанья обнимать,
жизнь отдавая за бесценок
калейдоскопу доминант,
где каждый нерв натянут, взвинчен,
где горечь – нежности цена.
Вот жизнь моя, та, что я нынче
веду,
или она меня...
Мне нынче снова снился снег,
Слетались льдинки на ладони,
И лунный парус в тишине
Плыл в небе — белый и студёный,
К далеким звездным берегам
С одним ему знакомым ветром
Навстречу людям и Богам...
Растаял сон, как снег, с рассветом.
Я- колдун. Я умею читать в твоем сердце на огромном расстоянии. Твое сердце – это книга с неразрезанными еще листами, в переплете, тонком, как зеленая кожица яблока. Я – колдун. Я знаю, что древняя безымянная печаль сверкающим инеем окутала твою душу. Когда ты бродишь по пустынным улицам полуночного города, мои посланники – северные эльфы зажигают на деревьях свои ледяные фонарики, а когда ты подолгу сидишь в маленьком синем кафе, мой друг – черный кот играет для тебя на саксофоне, а хитрый лисенок Ли незаметно набивает карманы твоего плаща шоколадными конфетами. Иногда, когда тебе особенно тревожно, я проплываю за твоим окном на огромном воздушном шаре и ты чувствуешь, как внезапно открывается твое сердце и горячие слезы бегут по щекам. Плачь, милая моя незнакомка, плачь! У тебя все впереди, любимая моя, все будет хорошо, ведь я – колдун, могущественный, как и все колдуны-одиночки. Мой черный волшебный плащ прострочен серебряными нитями дождя, я стою под твоим окном, мокрый и несчастный, а имя мое Вельзевул Водохлеб. Каждое утро, сидя в кафе, я смотрю, как ты выходишь из дома, легкая и стройная, ты улыбаешься мне, смущенно и растерянно, словно что-то припоминая, а мой друг лисенок Ли вертится под ногами, стараясь, чтобы ты не увидела мои рваные ботинки. Глупый, в ботинках ли дело, если сердце разорвано в клочья?
Там, где кактусы и рыбы,
где песок и синий лед,
где волнующим изгибом
в звездном небе дремлет кот,
где в серебряном тумане
золотые корабли
заслоняют парусами
разноцветный диск Земли,
где танцуют саламандры
у погасшего пруда,
где беседки и веранды
множит глупая вода,
где веселые кобольды
в глубине сибирских руд
извлекают из породы
Сириуса изумруд,
где часы и пирамиды,
где огонь и белый снег,
где в руинах Атлантиды
заплутал нечеловек,
где в своем подземном царстве
гномы строят звездолет –
в тридесятом государстве
моя музыка живет…
Лес манит осенней сказкой,
колдовской, одев убор.
В Берендеевом пространстве,
слышу листьев разговор.
Растворюсь в щемящей грусти.
Упаду – крестом – в листву.
Осень мне грехи отпустит,
за пропащую весну.
Надо мной шатёр раскинут,
из мозаики ветвей,
сини неба, бронзы, меди,
струнных, солнечных лучей.
Прикоснусь к волшебным струнам,
в позолоченной тиши.
И печаль прольётся песней,
в этой храмовой глуши.
И сольются в грустной песне,
осень – небо и душа.
О тебе мне листья шепчут,
растревожено шурша.
Лепите снег, кидайте в небо-
снежки вернутся звёздной пылью,
Грустите по вчерашней дружбе
и радуйтесь врагов бессилью,
постройте дом, разрушьте стену,
зажгите день и сдуйте пену,
тоните вверх, волну гоните,
не поддавайтесь жизни плену,
узор запутанной интриги
узлом лукавства закрепите
и отпечатайтесь на стену
хоть фас, хоть профиль, но-
в зените!
МОИ ПЕРВЫЕ В ЖИЗНИ СТИХИ,
НАПИСАННЫЕ И ПРЕПОДНЕСЁННЫЕ КАТЬКЕ
(ПЕРВОЕ ПОДРАЖАНИЕ РОНСАРУ)
Я – не Ронсар и не Шекспир,
И не Кеведо, и не Данте...
Не мне к бессмертным лезть на пир:
Бог обделил меня талантом.
Но, если сердцу твоему
Сие послание наскучит,
Пусть самолюбью моему
Щитом ирония послужит.
А коль иссякнет – не взыщи:
То прямота моя пробила
В щите том брешь... И не сочти
Её за дерзость.
Вот что было:
Я ждал тебя. И ты пришла,
Сказала: «Ох, как я устала!
Поздравь: «Гражданский иск» сдала!
Лезть будешь после! Для начала
Дай пожевать, не то свалюсь.
А там посмотрим». Я поставил
Картошку на огонь. «Боюсь,
Сегодня отступлю от правил...», –
Рекла ты. Я застыл: «Не по...» –
«Да понимать пока не надо.
Налей, чтобы обмыть, а то
Вновь испугаюсь, как когда-то».
Поели. Чокнулись: «За нас!»
Одной, конечно, было мало,
Разлили тут же ещё раз,
Потом по третьей... «Я устала, –
Ты повторила, глядя вдаль
Чуть затуманившимся взором, –
Но, знаешь, было бы мне жаль
Заночевать сегодня дома.
Короче, дай-ка телефон:
Скажу, что ты – моя подруга.
Ты оскорблён или польщён?
Нельзя соображать так туго!»
Я впрямь соображал с трудом,
Боясь поверить в то, что слышу:
«И пили вроде ничего, –
Что ж наяву съезжает крыша?..»
Но так был сладостен сей бред,
Что не нашлось сил с ним сразиться, –
Мне ль, после всех сердечных бед,
Прекрасных миражей страшиться?
...Вот положила трубку ты,
Сказав: «Всего, пока, целую!»
Я вспомнил: «Надо бы цветы...» –
«Их и до завтра подожду я,
А ждать тебя я не хочу!
Бывают, знаешь, в жизни вещи...
Ты что вспотел? Мужайся, друг,
И обними меня покрепче!
Души и тела твоего
Хочу сегодня быть царицей,
А там... да кто предскажет то,
Что не успело пока сбыться?
Впустую нам перегореть
Невелика была бы радость:
Я не хочу всю жизнь жалеть,
Что искушенью не поддАлась».
У изголовья тахты
Свечу на блюдце я поставил
И к выключателю стопы
Свои неверные направил.
И, надавив его рукой
Слегка дрожащей (что понятно),
Я – небом взысканный герой! –
Поворотил свой путь обратно –
Туда, где ты меня ждала,
Туда, где райский ключ струился,
Из коего судьба дала
Мне, недостойному, напиться.
И мы...
и я глаза открыл:
Я – на тахте, один в квартире.
«Так это сон всего лишь был?
Да есть ли Бог в сём подлом мире?!»
И с той поры мечтаю я
Уснуть, увидеть продолженье
И не проснуться никогда,
Дабы пресечь свои мученья.
Но слаб я: страшно умирать,
Боюсь погибели зловещей...
Позволь надеяться и ждать,
И верить в то, что сон мой – вещий!
(Декабрь 1999)
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...770... ...780... ...790... ...800... 808 809 810 811 812 813 814 815 816 817 818 ...820... ...830... ...840... ...850... ...860...
|