|
|
Запахи утра: чай с ромашкой,
Сдвинула штору, задела герань,
Стынет на стуле ночная рубашка,
Только светает, морозная рань!
Мятная паста, цветочное мыло,
Да из-под крана воды ручеек,
Сны леденящею влагою смыло,
Но согревает горячий чаек!
Жмется, мурлычет пушистая кошка,
Солнце коснулось лучами окна,
Вот во дворе захрустела дорожка…
Ночь убежала. Опять тишина.
Печь затрещала сухими дровами,
Тесто вздыхает под теплой рукой.
Доброе утро цветет пирогами,
Льет ароматы душистой рекой.
Нас тоже кто-то потребляет,
И, соблюдая порцион,
В рецепт изысканно вставляет,
Оценку дав со всех сторон.
Кого-то прочат в заливное,
Держа в прикормленном садке,
Пока он стати не утроит
И смак накопит в балыке.
Другого постная ждёт участь,
А, чтобы жиром не оброс,
Его под гнётом горя мучат
В рассоле бед, обид и слёз.
Добавят перцу и корицы,
Поправку делая на вес,
Укропа, хрена и горчицы,
И вы – увы – деликатес.
Всем уготован жребий разный
В меню строкой иль на процент,
И приготовят сообразно:
Кто – на бульон, кто – на десерт.
Кипя в борще, варясь в компоте,
Томясь в пылу коптильных пут,
Вы предвкушаете и ждёте,
Что вас оценят и поймут.
Мы в пищевой цепи порочной
Звено, а вовсе не венец,
Наш век не долог и не прочен,
И крайне сумрачен конец.
Вот Вам и цель существованья,
Разгадка смысла бытия:
Растаять в сладостном лобзанье
Под одобрительное «Мня!»
Ты прости мне мою раскованность
Не суди за распущенность рук.
Всё виною кабацкая молодость,
Да продажное тело подруг.
Я скорее, и сам рад раскаяться,
За грехи, за беспутство и блуд,
Только вряд ли для падшего агнца
Рай небесный – подарит приют.
Не смотри на меня с сожалением,
Я, как дикорастущий ковыль.
Моя юность горела мгновением
И законов сожгла монастырь.
Мне от жизни одно лишь заложено –
Отмерять путь в разгульном бреду.
Ты прости моё сердце безбожное,
Ведь простить его сам не смогу.
Фотоиллюстрации к этому стихо (мои и мамины) – здесь:
http://foto.mail.ru/bk/mberni/25/
Мы по крепости гуляем,
По булыжной мостовой.
Льдины мы в Неву бросаем –
Возвращаем их домой.
Вертолёт взлетает в небо,
Поднимая ураган.
Если б я там лично не был,
То подумал бы – обман!
Там корабль стоит огромный,
Мачты прямо в облака…
Но больной он или скромный –
Он не плавает пока.
Под стеною крепостною
Водятся у нас моржи!
В прорубь прыгают зимою –
Мы под шубами дрожим!
Там собор Петра и Павла,
В нём покоятся цари.
Самый старый он и главный
И торжественный внутри!
Время в крепости хранится.
Ровно в полдень со стены
Пушка Северной столице
Говорит : «Часы верны!»
Крепость много видала,
И тюрьмой она была…
Только вот не воевала.
Не с кем было. А могла!
Был когда-то в Эрмитаже
Грузчик Миша. Михаил.
Стал Шемякиным! И даже
Нам скульптуру подарил –
Пётр первый. Строгий. Тонкий.
Грустный где-то… Трон – простой
Словно стул. Людей потоки
Мимо ходят. Он – литой…
Есть здесь пляж. Приляжешь томно,
А вокруг тебя пейзаж:
Там – Ростральные колонны,
А напротив – Эрмитаж.
Слева – Франции подарок –
Троицкий ажурный мост.
Справа – золотой кораблик,
Он по ветру держит нос…
И виднеется Исакий,
В солнце куполом горя.
А подняться может всякий,
Влезть под шлем богатыря.
И тогда, как на картине,
Крепость будет Вам видна!
Там в Неву бросаем льдины
Мы. И плещется волна…
12.04 – 4.05.2005
1
Здравствуй, друг. Едва ль
я расскажу тебе секреты,
что я потерян, что печалью
мой тёмный мозг просвечен.
Ты где-то в южных берегах,
ты у песка, под крышей солнца,
где полдень в скоростных бегах
в ветвистом уголке всё жмется.
Ты рвешь коварные цветы
тем незнакомкам, – незабудки,
так по любовному просты
летят уже какие сутки.
Ты, где улыбки с облаков
спускаются в морскую воду,
где люди, что из дураков
не дорожат своей свободой.
Где вместо лодок катера,
где зонт не средство от ненастья,
где день идет за полтора,
где ты, мой друг, конечно, счастлив.
Ты там глотаешь небо ртом,
ты даришь слог ночному пляжу,
а кто-то вором и тайком
мне в сердце совершает кражу.
2
Прости, мой друг. Едва ль
я расскажу тебе секреты,
что я потерян, что печалью
мой тёмный мозг просвечен.
Как лепестки шафрана, платье
Цветёт холодным фиолетом,
Оно вернувшеюся статью
На растревоженность надето.
Шелка змеиные, стреножив
Шагов стремительный полёт,
Всю жизнь во мне сковали тоже.
И не растает этот лёд
На пламени горящей кожи,
Скорее он уймёт пожары,
Смирив со смертью жизнь и, может,
Доплющив плоть земного шара.
А там, под кожей, бьёт в решётку
Пичужкой пленною душа.
Она ль, растерзанная жутко,
Жила греша?
Мы все – пропащие любви.
В ней без вести пропавшие,-
и выигравшие бои,
бои и проигравшие.
Изгои, нищие, клюкой
ком красный шевелящие,-
мы все давно твои, Любовь,
пропавшие пропащие.
Летят фонтаны истин, лжи
над городами, пашнями.
Мним – государевы мужи,
а глядь – любви пропащие.
Фальстарты, первенства, Олимп,
рекорды леденящие,-
все небожители они,
но все, – любви пропащие.
Вот бабушка идёт одна,
вот девочка гулящая,-
тоскою выпиты до дна,
твои, Любовь, пропащие.
Подайте подаянье слов
любви её ж обманщикам.
Прощай, пропавшая любовь,
как родина, пропащая!
Мы попрощаемся, а вы
хоть в «Доме-2», по ящику,
явите глупости любви,
совсем уже пропащие.
Безлюбье наступает в нас.
Ищите, да обрящете –
молитвой пару новых глаз,
спасатели пропащие!
…я этого лишь и боюсь,
что не сопьюсь я, а слюблюсь,
что сам, с теченьем этих дней,
я стану мельче, холодней,
а после что и вовсе лёд
меня в безлюбье закуёт,
и буду плакать – Люди, люди,
какой-то Дружбой на Безлюбье.
А ты и мимо не пройдешь,
тебя слезой не прошибёшь,-
другие будут посылать
сигнал, куда их целовать.
Я буду нежен, не любя,
я в них войду, как и в тебя,
но чует фарт подмену-
и путь, куда я еду.
Журавль или синица?
Слюбиться или спиться?
На подоконнике было удобно, и
бриз баловался, дурачились чайки
в небе, дымясь обольстительно сдобно,
облако чуть поотстало от стайки…
Что за погода! Пейзаж идиллический
был поглощаем моим подсознанием.
Только любая отсрочка практически
стала бы самым большим опозданием.
Пять бесконечных секунд притяжения.
Памяти брызги из глаз по дороге, но
самое главное в жизни решение
я таки выполнил все же в итоге! А
чудо полета от факта падения
только по сути своей отличается
тем, что полет начинается с трения –
трением факты падений кончаются.
Мяса куском развалился на диво вон
той от рожденья голодной собаки – я
буду брутален, реален, утрирован
гнить недогрызанный в мусорном баке.
* * *
Я сосу никотин уже семь тысяч лет,
В моих лёгких вся мерзость сгоревших веков,
Кровяной чернозём, опостылевший бред
Бесконечной войны и саднящих оков.
Охлажденная плоть крепче тайны хранит,
Охлаждает кальян горьких истин дурман,
Кто заснул, тот умрёт, тот заснёт, кто не спит –
Шелестит то ли Библия, то ли Коран.
Мои сны веселы, в них ни зла, ни обид,
Бестелесною точкой парю в синеве.
Кто заснул, тот умрёт, тот заснёт, кто не спит,
Кто устал крест нести по тернистой стезе.
Кто отчаян судьбой, ищет веры оплот,
Не теряя надежды свой смысл обрести,
И пока в нём надежда на веру живет,
Не заснёт он и будет все дальше идти.
Он смирится с тоской одиноких ночей,
Он познает печаль, с нею станет на «ты»,
Он покинет страну бесполезных речей,
Безысходной любви и пустой суеты.
Я сосу никотин уже семь тысяч лет
И стремлюсь сохранить хоть кусочек души.
Скуден список одержанных мною побед,
Но попытки бывают порой хороши.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...780... ...790... ...800... ...810... 818 819 820 821 822 823 824 825 826 827 828 ...830... ...840... ...850... ...860... ...870...
|