|
|
Плескалось лето, и над Волгой
Водили тучи хоровод.
И неба синие осколки
Летели звонко в бездну вод.
А я, тогда еще ребенок,
Смотрела в даль речных седин,
И неба маленький осколок
Мне прямо в сердце угодил.
С тех пор слежу за птицей вольной
Я светлой зависти полна,
А на душе светло и больно.
Тревожит рану чувств волна.
С годами сердце бьется чаще.
Из раны той сочится свет.
Мне солнца луч приносит счастье,
Ненастье-грусть; покоя нет!
Но знаю, небом я любима,
Коль мысли рифмами звенят.
А пролети осколок мимо,
И может, то была б не я!
Из морского круиза
Возвратилась жена.
Муж спросил, как там время
Проводила она.
- Ой, всё было прекрасно.
Разве-что капитан.
Ловелас, каких мало!
Негодяй, дон Жуан!
Он ни юбки, ни платья
Не хотел пропускать.
И ко мне, дорогой мой,
Тоже стал приставать.
Ты ему отказала?
- Ну конечно, родной,
Только он разъярился,
Всё забрызгал слюной.
Говорил, что утопит
Все пятьсот человек.
Подлый тип, каких мало,
Чтоб не дожил он век!
- Говори, как же дальше
Развернулись дела?
- Милый, можешь гордиться.
Я корабль спасла.
* * *
Прибежал к нам Автор – хнычет,
Побелел, трясётся весь:
"Я в Сети копался нынче –
Там Мартынов и Дантес!"
А у нас два литра водки,
Разносолы, сала шмат,
Говорим: "Садись-ка – что ты?
Полстакана выпей, брат,
Успокойся, Бога ради,
Подожди – потом пойдём
И улов в гробы наладим,
Закуси, дружок, груздём. . ."
Что ж, пошли – а в Сетях щука,
Караси и два язя,
Вот хорошая наука:
Без закуски пить нельзя!
Человек, сам по себе, не глуп.
А глуп он только в своей массе.
Человек – это почти готовый труп,
слегка задержавшийся в очереди к кассе.
Человек в массе своей – прост.
А сам по себе – бывает удивительно сложен.
Человеку иногда очень мешает мозговой нарост,
словно в насмешку обтянутый натуральной кожей,
чтобы можно было в кожу втирать питательный крем,
а по изменениям её складок – делать далеко идущие выводы,
о том, что женщины, например, в массе своей – это гарем,
а сами по себе, изучены меньше, чем растительность триасового периода.
Растительность превратилась в уголь, нефть и природный газ.
(Россия – это триасовый период, не больше, но и не меньше)
Осталось только дождаться, когда общность народных масс
сама по себе разделится на отдельных мужчин и женщин,
которые в массе своей никому (кроме президента во время выборов) не нужны,
а сами по себе, одиноки, как змеи во время линьки.
Некоторые чтобы спастись от окружающей их тишины,
начинают слышать странные голоса и попадают в психиатрические клиники.
Другие же поступают ещё хуже
(Можно подумать, что у них в распоряжении целая вечность):
ни с того ни с сего называют друг друга женой и мужем…
Хотя, само по себе, это не является преступлением против человечности…
А мы просто жили,
и жили мы просто,
в принятых рамках дозволенных ГОСТов,
ясные цели, прямые примеры,
красные галстуки, все пионеры;
двор, бадминтон, грампластинки, походы,
после десятого – вузы, заводы,
план пятилетки, Высоцкий и Визбор,
сессия, практика, темные избы -
как откровение – скудость и бедность…
впрочем – забылось;
парадов победность,
Май, демонстрации, Анжела Дэвис,
в талию батник, клешёные «левис»,
мало кто знал, что «ливайс», да и фиг ли?
это мы после английский постигли.
БАМ, стройотряды, агдам, цинандали,
Хемингуэй, «…а Камю Вы читали?»
Планы, женитьбы, разводы, карьеры,
разные семьи, но все одной веры
в светлое завтра, в надежные сваи,
разных достатков, но все одной стаи;
модные стекла из темного плекса,
радостный шок, что в стране нету секса,
«Голос Америки», грядки на даче…
Кто из нас думал, что будет иначе,
что в социально привычной нирване
так тряханёт нас, что мало не станет.
...ужас Спитака, Чернобыля рана,
больше, все больше парней из Афгана,
с грузом «лапши» ежедневные вести,
а в лексиконе осядет «груз 200».
...словно внутри накопилась усталость,
стала реальнее выглядеть старость,
больше иронии, скепсиса, желчи,
реже с друзьями нежданные встречи,
многих уж нет, а иные – далече…
…Слушай, налей-ка мне чаю покрепче,
поговорили и стало полегче.
Голова 1.
На меня чихнул кузнечик –
Оп!
Посмеялся я, но стало
Не по себе.
Солнце село,
День проходит,
Я лежу.
Где–то «оп!» я слышу,
Не жужжу.
Час лежу,
И два лежу,
И три врача,
Слышу, что–то
Обсуждают сгоряча:
Этот мальчик что–то где–то съел!
Этот мальчик на микроба сел!
Этот мальчик попросту осёл!
Непременно мы его спасём!
И убежали, путаясь в халатах.
Оставив за собой:
Медицинский запах,
Стетоскоп,
Перчатку,
Седуксен
(Я не знаю, что это, но я его не съем)
И РЕЦЕПТ.
А на рецепте было написано:
Приседать 2 раза в сутки,
Керосином чистить руки,
Говорить 3 раза: «тору»
И 4 раза: «лору»,
Принимать невкусные капли
(Вкусных капель – ни капли!)
И не пробовать седуксен.
(ХА!
ХА!
ХА!)
Да, и – самое главное:
ИЗБЕГАТЬ КОНТАКТОВ С КУЗНЕЧИКАМИ!
Ну вы знаете ли, это вобще.
Это просто сказать вообще!
Вы сами–то читали, что написали?
Врачи этого не читали.
Голова 2.
А между тем, завтра в школу.
А у меня не болит горло!
Надо – что?
Правильно – лечиться!
Приседать два раза в сутки, говорите?
Так, на три метра все отойдите.
Сейчас буду приседать.
ПРИ–ДЕ–СИ–ДЕ…
Нет, не так.
ПЕ–СЕ–ДРИ-… ОХ!
Так, надо собраться.
Поехали:
ПИ–СРЕ–ДЫ–О…
ОСРИ–ПЕ–У…
ПРИ–СА–ДУ–…НЕТ…
ПИ–ПРЕ–ДЕ–ТЕ…
СИП–РА–ДУЮ…
ПРО–ПА–ДА–…УФ…
ПРИ…
ПРИ…
СЕ…
СЕЛ!
Ну, что я вам скажу?
Я лучше…лучше полежу.
И это вот – два раза, говорите?
Нет, вы и вправду лучше…отойдите…
Сейчас буду петь…жалобно:
Я не богат и не беден,
Словно кузнечик я бледен,
Как огуречик, я слаб,
Но не похож на осла!
Так что не надо обзываться.
Я сам…как–нибудь вылечусь.
Голова 3.
Начинаю я делать обход.
Словно белый больной пароход.
По паркету я сонно плыву,
Сонно думая на плаву:
Найду Кузю – голову откручу!
А Кузя уже тут как тут.
При деньгах, приодет, приобут
И говорит: "еду в Баден-Баден,
Где мой вирус уже разгадан."
И смотрит на меня с издевкой,
Зелен и свеж как морковка.
Ладно, Кузя, говорю, перестань,
Человеком на минутку ты стань.
Мне надо идти учиться
И быстро надо лечиться.
Чихни на меня обратно!
Ах, тебе болеть неприятно?
(Это уже мне Кузя говорит.)
Да, у тебя нездоровый вид.
Ты, случайно, не ел седуксен?
Шучу.
А ты знаешь, в чем твоя ошибка?
Твое тело розово и гибко,
Ты играешь бешено в футбол,
Ты забил в кастрюлю меткий гол,
Ты решаешь в уме примеры,
Твой ботинок большого размера,
Но ты не знаешь
ПРАВИЛ ХОРОШЕГО ТОНА!
(окончание следет)
Зима прокрадется... Голодной поземкой
Вослед запоздавшему. Путник, спеши:
Твой след обнаружен, истрёпан, искомкан.
Вот-вот убаюкает холода ширь.
Про спячку мечтаешь?.. Пора отогреться?..
Сытнейшие, веришь, грядут времена?..
Кто должен сегодня сбить наледь на сердце,
Дорогу наметить, когда не видна?!
Отстал, заплутал, ослеплён вековечной –
Она по тебе завывает, рвёт след.
Сбежать не получится, холодом – мечен.
Не важно: как долго шагал по земле.
Пока не сдаёшься, намечены цели,
Становишься даже кому маяком,
Пустыми окажутся сети и цепи,
Позёмке проклацать голодным волком.
11.10.2004 редакция 26.02.2007
/их цикла 'Созвучие'/
Но внезапно по портьере
Пробежит сомненья дрожь.
Тишину шагами меря. . .
Ты, как будущность, войдешь.
Борис Пастернак
* * *
Разбив окно метлою, в жизнь мою
Ты ворвалась, порвав чулки и шубку,
«Откуда, дорогая?» – говорю,
А сам обнять пытаюсь, как бы в шутку,
«Дай помогу! Рваньё скорей снимай –
Потом зашьём…», и страстно шаря взглядом,
Я, предвкушая долгожданный рай,
Стащил с тебя сапожки, да и спрятал.
Ты босячком пред зеркалом прошлась,
Венера! Богом данная награда!
Мой зверь стонал, вулканом билась страсть,
А ты достала пудру и помаду.
Кентавром я вокруг тебя скакал,
Почти светясь от жгучего накала
И в дьявольский пускаясь карнавал. . .
А ты включила фен, утюг достала,
И на глазах всего за полчаса
Из Золушки ты превратилась в Фею,
Казалось, что волшебный миг настал,
И я сейчас небес достичь сумею!
Ты подошла – творения венец,
Полез я целоваться, конь буланый!
Подумав, что прелюдии конец,
А ты спросила: «Милый, где тут ванна?»
Царевна Будур в пеньюаре от Будды,
Я в твой будуар запишусь на приём.
И пусть между нами расплавятся руды,
Мы цепь ожиданий с тобой разорвём.
Перчёный мотив из бразильского яда
Разбудит сиесту твоих берегов,
И тонкий оттенок французской помады
Покроет потоки молчанья и слов.
Я буду с тобою седым бриллиантом,
По грани на год отшлифую за век.
Как Шлиман и Троя, Топограф и Карта,
Мы это заслужим, как срок и побег.
Ты будешь со мною заветной оправой
Цеплять коготками за каждый карат.
Весь мир состоит из забвенья и славы,
А наша юдоль – из потерь и наград.
Альковные нити прядут шелкопряды,
Границы пространства порочны до слёз...
Адамовым яблоком райского сада
Нам падает в руки ответ на вопрос.
Мы пишем роман по законам романса,
Но жизнь завершает плохой сериал.
Ведь сколько не жги рукописные стансы,
А точку поставит холодный вокзал.
- О Лев! Привет! Хочу с тобой сразиться.
Уверен, царь зверей меня не убоится.
На высочайшее согласен усмотренье
С тобой сразиться на любой арене.
Животных ( а зверья кругом немало! )
Такая наглость заинтриговала.
Лев думал долго, и его ответа
Не слышали до самого рассвета.
Взревел вдруг Лев- и съёжился песок.
- Не буду драться я с тобой, Хорёк!
- Ура! Я победил! Сам Лев меня боится!
Свершилось то, что мне так часто снится.
- О нет,- раздался снова грозный рык,-
Прощать обиды вовсе не привык.
Тебя одною лапой раздавил бы,
И всё равно посмешищем я был бы.
Ведь знают все: Хорька лишь только тронь,
Как надолго к тебе прилипнет вонь.
Читатель, извлеки урок из этой школы:
Не отвечай на мелкие уколы.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...710... ...720... ...730... 738 739 740 741 742 743 744 745 746 747 748 ...750... ...760... ...770... ...780... ...790... ...800... ...850...
|