|
|
.
* * *
Кивнешь на прощанье мне,
В замке прозвенят ключи,
Свет вспыхнет в твоем окне
И снег захрустит в ночи.
На темные сопки вдруг
Прольется волшебный свет…
По снегу – за кругом круг –
Прокладывать буду след.
Всю ночь колобродить мне
Влюбленным хмельным птенцом…
…Луч света в твоем окне…
…Фонарь над твоим крыльцом…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Но сходят на нет во сне
Калитка… окно… порог… –
Я в теплой своей зиме –
Как в детстве – насквозь продрог.
И в пятнах парижских луж
Душа ли отражена? –
Другой я женщине муж,
И ты – другому жена…
Так что ж, словно пьяный в ноль,
Как в глупых пятнадцать лет,
Я плачу от счастья вновь
И вижу на сопках свет.
И сон твой всю ночь стерегу,
Пою тебе сотни осанн…
Взгляни в окно – на снегу
Стоит влюбленный пацан.
.
В энергии притихшего движения
Колеблется и реет притяжение,
И юная фривольность в недрах взгляда –
Иных чудес художнику не надо!
Неброская, стыдливая улыбка,
В щёк ямочках изогнутая гибко,
Лукаво светит глаз бездонный омут,
Где корабли в невинных чарах тонут.
Да мудрая и кроткая, с душою,
Меня заворожившей простотою –
Живое колдовское обаяние
Трепещет горностаевым дыханием.
С неба луч золотой
размывает звенящее лето.
Я иду за водой,
и ведро наполняется светом.
Выхожу со двора,
а колодец смеется прохладой.
Замирает жара
у его деревянной ограды.
Ключевая вода
затаилась в объятиях неба.
Позабыты года.
Закружиться под облаком мне бы!
До краев зачерпну
я земли материнские соки.
И к ведерку прильну,
жемчуга рассыпая под ноги.
Велика благодать –
пить прохладу большими глотками
и в воде наблюдать,
как расходиться синь с облаками,
и колодец души
мне дополнить любовью к истокам,
а потом поспешить
в путь обратный к родному порогу.
Негаданно
увидеть довелось:
две радуги
земную держат ось.
Встречаю я
слезам своим в ответ
отчаяный
сквозь тьму летящий свет.
И падают,
как крылья, с высоты
две радуги,
две песни: я и ты.
Но видно им
сойтись не суждено.
Обидно мне,
открою я окно.
Летящий свет
отчаяной души
за счастем вслед
отправлю. Поспеши!
Там, в доме подлунном сиреневых вьюг,
Остался один очарованный друг.
Он белую маску стирает с лица,
Под маской, белее лица мертвеца,
Улыбка и щёки немого певца…
Он что-то бормочет. В безумных глазах
Мольба, сожаленье, отчаянье, страх…
Размокла гитара картонная… Снег,
Сковав ему ноги, готовит ночлег –
На снежной постели уснёшь ты на век…
А где же?.. Но где же?! О, где же ОНА?!
Кем каждая полночь полна и пьяна?!
Забыла, ушла вслед за красным плащом…
Но что же? О, что же?! Да что… и о чём?
Её не вернёшь ты картонным мечом!..
Сиреневой вьюгой баюкает ночь.
Все спят – белый сын и беспечная дочь,
Кулисы, партер, опустевший раёк…
А там, где стоял – обречён, одинок –
Бесформенной лужею – клюквенный сок…
/5.11.90/
Ему нет смысла торопиться,
он травит время по чуть-чуть.
Не обращается к врачу,
когда пытается не спиться.
Не улыбается врагу,
стирая след его из списка.
Забудет новую строку,
точа из спички зубочистку.
Обыкновенный, не плечистый,
он фору даст и моряку,
когда на южном берегу
прищуром глаз актера-жжиста
зацепит даму на бегу.
Но он устал от томных жестов
и проще с книжкой, на боку.
Жена за стенкой, дочь-невеста,
не потешать же публику.
Жизнь развалилась неуместно
головоломкой Рубика.
Интересует рубрика:
продажа-купля безболезных
душ.
.
* * *
«...Между Локрами и Вавилоном...»
...По морю, посуху, по лесу,
Вброд, par avion или поездом,
Тропами скользкими, мокрыми,
Меж Вавилоном и Локрами,
Между судьбой и иллюзией,
Меж Колымою и Грузией
С винным устойчивым запахом,
Между Востоком и Западом,
Между крестом и драконом,
Между холстом и законом,
Былями и – небылицами,
Между любимыми лицами –
Нежными, скорбными, мудрыми;
Между Москвой и Бермудами,
Ригой, «Святою Еленою»,
Между Парижем и Веною
Схваченный трижды полицией…
...Между Катрин и Патрицией.
.
Взгляни на кошки середину.
Взгляни на воздуха плотину.
И на периметр угла.
Взгляни на рыб печальных стайки
И отвечай мне без утайки:
Чему равна одна игла?
Зачем на выпасе стрекозы
Лелеют вычурные позы?
Зачем был съеден первомай?
Зачем меня ты полюбила?
Зачем меня ты позабыла?
В чем смысл жизни, отвечай.
Сижу, грызу ноготь:
Волнуюсь немного.
До корня съедаю руку.
Но не идет подруга.
Подруга с каким-то толстым
Да с ножиком острым
Сидят, меня обсуждают...
Добро все равно побеждает.
Скажи мне, что я проснусь
Не в пять утра.
Скажи что будет тепло,
Будет жара.
О.т.н.ю.д.ь.
Я проснулся в пять утра,
И огонь давно погас,
И тебя со мною нет,
Ты – это изморозь в окне.
«Выжить» – пищат в углу мыши.
«Выжить» – щебечет дохлое радио.
Это бред, потому что
Мыши не живут ниже нуля,
Это бред, потому что нет света.
Из нашей трубы давно не вьется дым,
Метелью занесло сортир.
На улице минус тридцать восемь попугаев,
Тридцать восемь запугаев,
Тридцать восемь перепугаев.
Я искал дрова в снегу,
Не нашел я их в снегу,
Вместо этого наткнулся
На фуфайку и на бутсы.
Я коллегу откопал –
Тело сторожа Митяя,
Что работал до меня.
«Выжить» – скрипит дверь,
Ее отрывает метель.
«Выжить» – скрипит Дед Мороз,
Застрявший в моей трубе.
Буран сдирает кожу.
Легкий буран.
Легкий буран вынимает душу
И кладет в пасть ночи.
Я пилю двери и лестницы,
Стулья и старые кости,
Подзорные трубы и трансцендентные эманации
Гитарными риффами электропилы.
Я затапливаю печь.
Этой ночью я буду печь
Чертов холод,
Пока мир не превратится в раскаленный ад.
«Выжить» – кричу в тревожном сне под шкурой убитых врагов.
«Выжить» – подхватывает Дед Мороз в печной трубе.
«Выжить» – бормочет сторож Митяй.
«Выжить» – выжигает льдом ураган на каменном лице ночи.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...670... ...680... ...690... ...700... ...710... 713 714 715 716 717 718 719 720 721 722 723 ...730... ...740... ...750... ...760... ...800... ...850...
|