|
|
Ботинки, вы старая пара,
Вы видели много всего.
Лизало вас пламя пожара:
Оно вас не пережило.
Вы были солёной водою
Спелёнуты крепко и врозь.
Теперь уже вы с бородою,
А воду увёз водовоз.
Взошли из своей колыбели
И ветру смотрели в лицо.
Вчера ветер умер в постели.
Сестра уронила кольцо...
Кольцо закатилось под печку,
И доктор потерянно встал…
Тебя обнимая за плечи,
Я чувствую, что опоздал.
И, тихо снимая ботинки,
На тихих, усталых ногах
Вхожу в незнакомый и дикий
Холодного времени прах…
Мишка, ты брат мой, мишка.
Ты косолап и тёмен,
Умеешь на велосипеде
Кататься. А я не умею.
Я руки дыханием грею:
Пар бел, а мороз огромен.
Тепло ли тебе за решёткой?
Какой нынче день короткий.
В нашей с тобой, брат, жизни
Немного было открытий:
Облако ль пролетело,
Солнце ли село и встало.
Мало? Совсем не мало.
Прутья согнуть и выйти
Туда, где бегут трамваи,
Где сердце в груди пропадает.
Мимо изящных линий,
Мимо сугробов чёрных
Мимо каменной птицы,
Что молча взглядом проводит...
Видишь, зима уходит,
Звёзд исчезают зёрна –
Мы лапы дыханием греем
И живы, хоть не умеем
Жить.
Я на рамах распяла холсты,
Чтобы их оживить нашей встречей.
Что же ты на пороге застыл,
На косяк опираясь предплечьем?..
Поняла... Не пытайся… Молчи.
Просто нас перестало быть двое.
Слышишь? Сердце спокойно стучит…
Значит сердце уже неживое.
Как в той сказке – заботливый паж
Был любовью моей коронован…
Забирай же корону! Продашь.
Этот мир на торговле основан..
И холсты, будто горя пласты
Заполняют пространство гостиной.
Ты пришёл, как всегда – погостить,
А уходишь любимым мужчиной...
.
* * *
...То ли сон тебе приснится,
То ли въявь с тобой случится:
То ли в лето, то ль зимою,
Повезут по синю морю,
Повезут тебя однажды
На допрос и на расстрел...
Сядешь сам тогда на шкоты,
Поведешь свой бот легко ты,
Словно в юности на яхте
Моря пробуя характер,
Подставляя мускул каждый
Под поток воздушных стрел...
...Но густою черной ночью
Разорвется небо в клочья,
В тучах скроется Меркурий,
Будет бот захвачен бурей,
Море дико спину выгнет
И повиснет над тобой...
И накроет пастью мрачной,
С треском выломает мачту —
Что ж ты плачешь, глупый мальчик, —
Днем ли позже, днем ли раньше —
Все равно тебе погибнуть —
На земле ли, под водой...
...Но лучом надежды острым
Забелеет в море остров —
Так бывает ведь, что просто
В море вдруг возникнет остров! —
И в последний — пьяным зверем —
Ветер ринется бросок,
Море взвоет во всю глотку,
И подхватит твою лодку,
И волною с пеной пестрой
Тебя выбросит на остров,
На пустынный белый берег,
На заснеженный песок...
.
1
Конь мой послушен без шпоры,
Верит он в таинство рук.
Мечутся пегие своры,
Стрелы влюбляются в лук.
Через плетень, за которым
Ночью становится день
Прыгает конь мой мухортый
И превращается в тень.
Был ты охотником гордым,
Не поклонялся судьбе.
Стал ты добычей покорной,
Я приближаюсь к тебе.
В спину, как стрелы – насмешки,
Хаос визгливого лая.
Конь мой ступает неспешно,
Миг торжества понимая.
2
У ног моих, в слезах, в опале,
Целуешь руки мне. Всю жизнь
Их лишь собаки целовали,
Которые не предавали.
Не плачь по мне. Молись.
Не обману, не обнадёжу
И плеть не вскину сгоряча.
Одним лишь взглядом уничтожу.
Горит на мне, лаская кожу,
Рубаха палача...
- Вас к телефону ветер.
- Что ему надо? Позже!
У меня штаны разбежались.
Кошка пропала ночью...
- Он говорит, что срочно,
Он говорит, на планете
Мы лишь одни остались
И пропадаем тоже…
- Глупости говорите!
Видел его в обнимку
С крашеною блондинкой,
Ну а на той неделе…
- Все они улетели.
Неужто не видели нити,
Что с неба свисают и плачут?
Что дети больше не скачут?
- Дождик обыкновенный.
Дети… Мне их не жалко.
Ладно, давайте трубку.
Алло. Я слушаю, ветер.
Что вы… Да что… На планете
Только столбы и стены?
Взять с собой? … Незабудку
Или, пожалуй, фиалку?
Я человек хороший,
Спокойный, совсем не злобный.
Мне на ногах удобно:
Зрители, посмотрите.
Сердце мое – берите,
Обсмейте мои калоши,
В них я пешком – по планете...
Перезвони мне, ветер.
Коль детям что-нибудь даём мы,
То радость наша неуёмна.
А вот у них просить- кто знает,
Иль дети радость испытают.
Вспыхнул белый новый день.
Заиграла в парке тень.
Копошатся люди.
Я зевнул, надел носок,
Съел еды большой кусок:
Что же дальше будет?
А не будет ничего:
Ни рожденья твоего,
Ни луны в стакане.
Будет всё как дважды два.
И померкнет смерть-трава,
Смятая ногами.
Пансионат, июль, Анапа,
Солёный ветер, мягкий зной,
Где каждая собачья лапа
Была любимой и родной.
Где на растоптанном асфальте
Смывают ливни белый мел,
Где в предвечернем птичьем гвалте
Мой свист пацанский отзвенел.
Где пляж предутренний, пустынный
Встречает чаек балаган,
Где хоронила я дельфина,
Сложив из ракушек курган.
Где разрывали мы медузу –
Откуда в детях столько зла?..
Где я, свою встречая музу,
Зачем-то прочь её гнала...
Весна. Под снегом изнывая,
висят угрюмо провода.
А он идёт, идёт, не зная,
когда он должен быть, куда
ему теперь влачиться… Чинно
он нас засыпал в декабре,
он в январе в лицо цинично
дышал морозистым амбре,
распутничал в лесах с метелью,
валялся пьяным в городах,
и дворничихи еле-еле
его тащили на руках.
Он в феврале, при власти, силе,
обосновал, перекрестясь,
столицу снежную – Россию,
покрыв собой и грязь, и власть.
Потом был март, и потрясеньем
цвели мимозы по стране,
и вот апрель, как воскресенье
всех сил, но он – опять в окне.
И неуверенно, невнятно,
промокшей шубою шурша,
в весенних грязных, чёрных пятнах,
бормочет : «Ах, как хороша
была ...» и вяло, рыхло, сыро,
куда-то кое-как идёт,-
былой властитель полумира,
апрельский полуидиот.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...660... ...670... ...680... ...690... ...700... 703 704 705 706 707 708 709 710 711 712 713 ...720... ...730... ...740... ...750... ...800... ...850...
|