|
|
"...И встанет ночью табор шумный
С тоскою скрипок и гитар..."
Ю. Юрченко
Цыгане с синими глазами
Живут в бревенчатых домах,
Сердца обвешаны замками,
Ключи ржавеют в кулаках.
Они в поля глядят украдкой,
Они, как все, глотают смог.
И стала роскошью лошадка,
Отвыкли ноги от дорог.
У вас с рожденья страсть к свободе
В разрезах глаз горит, как луч.
Наперекор своей природе
Себя вы заперли на ключ.
А может с душ сорвать засовы?
Запрячь последних лошадей,
Пусть раздробят асфальт подковы.
Куда идти? Да вам видней!
Не все исхожены дороги
И тропы найдены не все,
Так пусть изнеженные ноги
Утонут в утренней росе!
И там, в полях под песнь гитары,
Что гонит боль и страхи прочь,
Родятся Рады и Забары
С глазами чёрными, как ночь.
Идём по скошенному лугу.
Желанных слов не находя,
Боясь глядеть в глаза друг другу,
Мы говорим о лошадях.
Твоя Печаль, твоя Отрада –
Не сводят глаз с тугих небес,
Где солнце рыжим конокрадом
День под уздцы уводит в лес.
Их гривы пахнут ветром свежим,
Таких бы маслом на холсте.
Пять лет спустя они всё те же,
А мы с тобой совсем не те.
Мы сами создали границы
На территории разлук,
И окольцованы как птицы
Тащили память, словно плуг.
Как непонятна, нереальна
Любовь, что выдумала нас.
Но как отрадно, как печально
В глаза твои глядеть сейчас.
Учителя беседуют о Борхесе.
А больше им и не о чем беседовать...
Ведь не ругать же клятое правительство,
и цены непомерные,
и прочие
сомнительного качества достоинства
их жизни.
Не обсуждать же всякие товары,..
и где они дешевле продаются,..
а где – ещё дешевле...
Всё равно –
не хватит денег.
И не хватит их опять...
О, Боже! Ни на что не хватит денег!
Так может им беседовать о жёнах?
(мужьях...) – ненужное зачеркивать
настолько жирно,
насколько вы друг-другу не нужны...
Перебирать по памяти рецепты
приготовления чудесных блюд,
которых очевидно не попробовал
глухой библиотекарь из Айреса...
И уж конечно вовсе не о том,
как бешено несутся дни...
И даже годы...
И дети ужасающе растут,
своим взросленьем неожиданно пугая...
И погружая
в неизведанные бездны
бесплодных,
безнадёжных
размышлений
о том, как мы...
Да что тут говорить...
Как раз об этом говорить нельзя.
И даже неприлично:
разве можно
верёвку без конца упоминать
там, где... Ну вам известно где...
Не надо разговаривать “о прошлом”...
Перебивать друг-друга, вспоминая,
да торопясь,
да брызгая слюной,..
ведь кажется, что это интересно.
смешно
и очень поучительно.
Смешно...
Не нужно пересказывать сюжет
животрепещущего телесериала,
который тем мучительно любим,
что вносит видимость сюжета
в нашу жизнь...
И придавая ей
подобье смысла –
Латин-американского.
Единственного из доступных смыслов.
И можно оправдаться,
что даже этот Борхес был
всего лишь навсего
презреннейший “латинос”:
седой, носатый, аргентинский жид...
Который почему-то нам остался
единственною темой для бесед.
И потому –
с утра
учителя,
аж запершись в учительской на ключ,
азартно,
друг-друга торопясь перекричать,
беседуют.
Беседуют о Борхесе.
И напряжённо ждут
звонка.
.
* * *
Как улыбаешься ты хорошо!..
Как говорила о брате ты гордо...
Десятиклассница. Белый флажок
В переплетениях древнего города.
Выросли. Боже мой, где та черта? –
Заняты парки другими – моложе нас;
Детство мороженым тает у рта,
Мир открывается строчкой Волошина...
Что-то уходит с приходом весны.
На Руставели срезают платаны...
(За целомудренность щек и ресниц
Думаю я о тебе благодарно...)
На выпускном пошатнутся ряды
Рослых красавцев – соседей по парте;
Завтра же мама расскажет родным
Как ты прекрасна была в белом платье...
1980,
Тбилиси
Что может быть, кроме Тебя,
Твоим врагом?
Сознание – Твоя тюрьма,
Сознание – Твоя свобода.
Эмили Дикинсон
Свобода от себя.
Возможность не дышать,
Когда желанья нет.
Уменье
Во всем живому подражать.
Копируя старательно движенье
Мышц, изображать улыбку.
А если постараться
И не лениться на сто первую попытку –
Дерзай, дружок! – удастся рассмеяться.
Свобода от всего.
Не жди меня, работа,
Я больше не тружусь.
С сегодняшнего дня
Мое все время – вечная суббота.
Ты, долг навязчивый, оставь меня!
Забота, спрыгни с плеч!
Тревога, прочь в болото!
Месье, возьмите меч –
Наследство Дон-Кихота
Не нужно больше мне.
Я съедена тюрьмою страсти.
А там, при входе, прямо на стене,
Написано: Свобода, здравствуй!
Я в камере, как в клеточке ядро,
Все суечусь, подобно мыши.
Свобода от себя – свобода от всего! –
Углем души сгоревшей
узник пишет.
Э, врешь!
Раз пишешь – ты в долгу у Музы.
Ты хочешь людям что-то доказать –
какой искус!
Стряхнув, как моль, последнюю обузу,
Попробуй паузу – ее приятен вкус!
К чему слова?
Глупец ли тот скупец,
Что копит злато?
Больший идиот
Пытается собрать из слов венец.
Свобода! О, заклей мне скотчем рот,
Надень повязку на глаза мои,
Не дай листа бумаги и пера!
Свобода от себя. Свобода от любви.
Возможность не дышать, когда ты умерла
Начало листопада.
Но еще
Луч солнца бабочкой уселся на плечо.
Еще малиновой кипрейной пеной
Мне, Афродите, гладит луг колени.
И у ограды, как герой-любовник,
Цветет роскошно пламенный шиповник.
Похожа пижма на опавшую ромашку,
Сестренка – Золушка, цыганка, замарашка.
И лишь похож на лето август месяц.
Фонариками яблоки развесив
И георгинами сады украсив,
Меня зовет на свой последний праздник
Король дождя. Но я всего лишь гостья,
Хозяйка бала – золотая осень.
Король – не мой. Мой – шут и безобразник
Полынный принц, моя с горчинкой радость.
Он превращает тыкву мне в карету,
Рябины грозди дарит мне в букетах.
Из льдинок туфельки, из алых листьев платье.
Полынный принц, не долго это счастье.
Готов украсить серебром мороз
Кипрейный луг и рощицу берез.
И в маске домино мир станет черно-белым.
И платье алое листвой в костре сгорело.
Кареты нет. Лишь туфельки остались.
… И на губах полынью горькой август…
Ты ставишь старую пластинку:
«Шумят и шумят в саду…»
Ты лёгкая, как паутинка,
Я рядом с тобой иду.
И чья-то старинная пара
Идёт, как всегда, впереди
По золоту тихого парка –
И время стоит в груди.
А потом ты зачем-то спросила:
Куда подевались они.
Словно книгу, ладони закрыла,
И посыпались жёлтые дни.
Смотрю я на старое фото...
Где с тобою идём вдвоём.
«Мы с тобой не умрём?» – Ну что ты…
Мы с тобой никогда не умрём.
Цветы цвета непостижимость
Особенно модны в нашем сезоне.
Трехлетний я, в комбинезоне
Танцую польку цвета невинность.
И ангел за плечи меня берёт
И непостижимо ведёт.
.
* * *
...Отпусти меня в лес, дай мне выйти еще к океану,
И не дай умереть мне в постели — дай рухнуть в ковыль
На бескрайних лугах, окаймляющих Гуадиану,
Иль — с коня на скаку меня сбрось в андалузскую пыль...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
...И скажу я своей Дульсинее, представ перед нею,
Что мой дух оставался бесстрашен и несокрушим —
Под дождем проливным ли в холодных лесах Пиренеев,
Или в снежных завалах крутых апеннинских вершин...
.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...670... ...680... ...690... ...700... 706 707 708 709 710 711 712 713 714 715 716 ...720... ...730... ...740... ...750... ...760... ...800... ...850...
|
