|
|
С бумажным рисовым зонтом
Где в этот ливень мне укрыться,
За нарисованною птицей
Раздвинуть дверь в уютный дом?
В тяжёлых складках кимоно
Хозяин дар себе отыщет –
Зелёный чай, подушки... тише...
Где отыскать твоё окно?
" Я жду с томленьем упованья..."
Когда ты обратишь вниманье!
" Им овладел английский spleen,
Точнее, русская хандра...",
Посколько понял гражданин,
Что лотерея- та игра!
" Волки от испуга
Скушали друг друга..."
Рады были егеря:
Не пришлось палить им зря!
из фрагментов, что случайно,
я в округе нахожу,
вместе с солнышка лучами,
жизнь – мозаику сложу:
бантик – бабочка порхает,
в «классы» девочка играет,
ножки в танце, лёгким тактом
по расчерченным квадратам
на скамейке – две старушки
чинно, рядышком сидят,
на девчушку – хохотушку
с тайной завистью глядят.
на березке, средь ветвей,
попрыгушка – воробей,
расчирикался привольно,
дразнит кошку на заборе
парусами – тюль взмывает:
мать в окошко наблюдает,
как её малыш вчерашний
змея в небо запускает.
вдруг... (совсем не по сюжету,
рассыпая все фрагменты,)
грянул гром и дождь стеной
тёплый, ясный лучик света
он закрыл своей спиной....
не замкну я этим круг,
пусть струится жизнь вокруг,
если дождик – то грибной,
если гром – то озорной,
и улыбок эстафета –
радугой по всем сюжетам:
на крыльце – дворовый пёс
улыбаясь – морщит нос
он конфет не хочет боле,
кто бы косточку принёс...
.....
Арена. Цирк. Ужимки и ухмылки.
А в номере – вода взахлеб из крана.
И грим судьбы смывается обмылком.
И Гамлет надрывается с экрана
Офелией в разодранном халате
С ногами на диван. Глазами в книгу.
И с королем беседовать о брате.
И с Йориком делить свою ковригу.
И в полусне сплетать цветы венками.
И принцу возлагать их как корону.
И – руку целовать! Но жизнь – пинками!
И снова грим – на белую ворону!
И еще одна печаль
в сердце, как весна без дела.
Мне себя немного жаль:
что ж ты, милая, несмела?
Или я не для тепла
ту весну всем птицам пропил?
Чтоб, как кровь, капель стекла,
чтоб сказали: – Баста! Допил…
А ведь я всего лишь грех
отрицая, забываю.
В праздной сути голь и блеф,
в главной – прожил и не знаю:
ни тебя, ни той весны,
что бушует где-то вольно.
Только всем собой лишь в сны,
только – в слякотно и больно…
Мне б в еще одну весну,
пусть уж ветрено, да цело.
Только, каюсь, не пойму:
что ж ты, милая, несмела?
Осколками стёкол разбитых
Разбросаны звёзды над крышей.
Фрагментами истин забытых
Костёр раздуваем – остывший.
Ветра собираем в корзину,
Сердца от стихии спасая.
Сбегаем от бед на чужбину,
Её панацеей считая.
Отвергнув волшебные сказки,
Сидим – в упоенье страдаем.
Надев блёкло-серые маски,
О ложь – зеркала разбиваем.
Всё плачем, всё стонем, всё ноем,
Всё ищем – в другом – виноватых
Ржавеют, тоскуя без боя
Когда – то блестящие латы…
Не жалей обо мне, не жалей,
Если ночью иль в полдень шумящий
Улечу я за сорок морей
Выпивать свою новую чашу.
Там, в высоком простом терему
Меня встретят знакомые люди,
Я свой жребий спокойно приму,
Всех Всевышний когда-то рассудит.
Там ничто не придётся скрывать,
Наша жизнь, как монета на блюде.
Свои камни начнём собирать
И молиться… Я знаю, так будет.
Одолеть бы разлуку и страх,
Дальний зов только сердце услышит.
Позабочусь о лёгких крылах,
Чтоб взлететь в поднебесье повыше.
Вспоминай, вспоминай обо мне,
И молитвы лучистые токи
Посылай в каждом радостном дне,
Не припомнив грехи и пороки.
Буду пташкой свободной летать
И желать тебе счастья и света.
Будем вместе когда-то… Как знать?
В тонком мире узнаем ответы.
Ночь – изнанка мирозданья,
Звёзды – неба решето.
Улетать к ним светлой данью
Будет нам разрешено
В час, когда Земля отпустит
За моленья все грехи,
Оставляя пепел грусти
У струящейся реки.
В час, когда под новым светом
Раны быстро заживут,
Золотым и тёплым цветом
Станешь в несколько минут,
Сознавая радость шири,
Бесконечности полёт
Под звучанье нежной лиры,
Переливы тихих нот.
Вместо слёз благодаренья
Засияют огоньки,
Крылья радуги цветенья –
Вместо жилистой руки.
Все желанья исполнимы,
Стоит только загадать.
Строят мысли-исполины
Новой жизни благодать.
Только память неизменна
Да великая любовь,
Что во всех мирах нетленна –
Самый лучший дар богов.
Доживу ли?
Устою ли?
Но ещё молю, налей,
Этих медленных июлей,
Этих липовых аллей...
Это их безумный запах
Память мнёт в нежнейших лапах,
Заставляя небыль вспомнить,
Заставляя быль забыть,
Заставляя усомниться –
Это правда?
Или снится?
Это прежняя страница
Или только будет быть?
Это что за наважденье,
Это что за наслажденье,
Птиц круженье,
Рыб скольженье,
Плюхнуться лицом в траву
У пахучего у стога
И заплакать для итога
От щенячьего восторга –
Я живу!
Живу!
Живу!
Боже, до чего же труден
Путь назад, в трясину буден...
Этот серый липкий студень
Будит смертную тоску...
И всего важней, поверьте,
В этой вязкой круговерти
Отобрать у сытой смерти
Хоть ещё одну
Строку...
Ум выспался, а тело расползлось...
Лень – двигатель туманного прогресса.
Июль...И там, где вновь ландшафт не плоск,
я воду пью из газа и железа.
В общаге тел, тут мыслям есть простор,
но лень летать и ползаю, как муха
среди аллей, где ровная растёт
зелёная, остриженная скука.
Курортничаю, лёжа на песке,
а то вдыхаю всласть, полузабыто,
библиотеки пыль, в святой тоске
пред знаньем со времён палеолита.
Забросив все делишки и дела,
оставив дома страсти и страстишки,
оставив ту, которая мила,
в траве валяюсь и читаю книжки.
Всем верен им, на женщин не смотрю...
Ну, иногда, то в пол-, то в четверть глаза
на милых них, но нежности костру
гореть лишь с той, с которой грустью связан.
Я пью тоску на празднике чужом.
Я радостью чужой вполне утешен,
своею, вдруг, взорвавшейся, сожжён,
засыпан, и оплакан ею нежно…
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...580... ...590... ...600... ...610... 620 621 622 623 624 625 626 627 628 629 630 ...640... ...650... ...660... ...670... ...700... ...750... ...800... ...850...
|