|
|
Еще один пустой приход...
Возможно, лучше слышать песни
Линялых впадин снежной пыли,
Чем смазывать душевные сортиры
Бухлом
Раскланяться с сегодня,
Распрощаться
На два часа со смертью от ударов
Часов старинных в темя,
Очнуться в сумерках и знать,
Что время
Завистливо забило гвоздь
В твой череп, отбивая сутки
Прочь
Все – топот голосов друзей
По телефонной трубке,
Все – лишь возня родителей
На кухне,
Все – лишь игра тепла и холода
На самом деле,
Лишь полумертвая искра
В морозной канители
Вечной ночи
Еще один отчаянный приход –
Как полежать в кювете жизни
Два часа,
Воспринимая собственную ложь как смысл
Всего и вся
Всего не удержать под
Тонким полотном наивности,
Навеянной
Еще одним
Растерянным
Приходом
В один из
Этих
Длинных
Долгих
Глупых
Дней
Бесчисленного
Года
2007-01-15 01:11Он / Малышева Снежана Игоревна ( MSI)
Мне красивостью фраз не прикрыть наготу отчужденья,
Я как «голый король» на параде семейственных уз.
Непонятно, смешно для массовки моё поведенье.
Все вписались в игру,я же – битый шестёркою туз.
Мне бы с радостью вам улыбнулся улыбкой путаны,
Предлагая любовь за уют или просто за так.
Но седеет желанье и пусто свисают карманы.
И давно одному мне уютно и мило. Бардак
Стал порядком, бессонье – привычным режимом.
Стало скучно смотреть на красоток, парящих в весне.
Одиночества бог стал реальным, понятным и зримым.
Даже мама ко мне не приходит давненько во сне.
Он / Малышева Снежана Игоревна ( MSI)
Сорок лет под судьбы барабан
Мой непрочный смешной шарабан
Тащит старая лошадь из осени в осень
Вдоль жизни моей.
По невидимой карте чужой
Кто-то водит меня за собой,
Как когда-то народ по бескрайней пустыне
Водил Моисей.
Медленно, лениво катит шарабан.
Заблуждений и условностей раба
Я в мои Палестины, как будто в бреду,
Путь никак не найду.
Иногда слабый солнечный луч,
Пробиваясь сквозь занавес туч,
Согревает немного мой мир непутевый,
Промокший насквозь.
Год за годом, как замкнутый круг, –
Ни любви, ни надежды...но вдруг
Возле дома, возникшего из ниоткуда,
Ломается ось.
Двери тихо-тихо скрипнут. Я войду.
Если б знать, на радость или на беду
Пробираюсь за тенью, сама за собой,
За слепою судьбой.
В черном зеркале отблеск огня.
Сквозь немое стекло на меня
Смотрит женщина. Облик ее
Мне почти не знаком.
Но, растерянность пряча свою,
Присмотревшись, себя узнаю...
Где-то хлопнула дверь и скрипит половицами
Призрачный дом:
"Позабудь, что стрелки мчатся на часах,
Время серебром струится в волосах...
Для чего в ожерелье сплетаешь года?
Ты еще молода."
Улыбаюсь и словно в ответ
Мой слегка повзрослевший портрет
Взглядом манит меня. И зеркальной прохлады
Касаюсь рукой.
Вспышка света...и вновь темнота...
Я за гранью живого холста
Свою жизнь вспоминаю и мысли уносят
Меня далеко.
Утром облегченье принесла гроза,
Дом, как привиденье, тает на глазах,
Ветер гонит и гонит за мной на восток
По пустыне песок...
Сорок лет под судьбы барабан
Мой непрочный смешной шарабан
Тащит лошадь, минуя весеннюю просинь,
Из осени в осень...
Расплата за грехи,
Расплата за стихи…
Не ново.
Распятье чистоты,
Распятье красоты
Сурово.
За подвиги, за боль,
За сыгранную роль –
Распятья.
И вместо похвалы,
Как угольки золы –
Проклятья
Умеют нас любить,
Колени преклонить –
По платью.
Чтоб праведником слыть,
Готовым надо быть
К распятью.
И душу, что светла,
Всю раздарить дотла
Неверным.
Чтоб вас они потом,
Своим назвали сном
Прескверным.
***
Я не хочу писать судьбу стихами,
Случайным словом (тонкими штрихами)
И рифмой наговаривать беду…
Я лучше сразу смерть свою найду –
Сгорю в любви, неразделенной Вами
И не скрепленной нежными словами
В двухлетней продолжительности встреч…
Корабль надежды дал водице течь…
И рухнул мост, не найдена ладья… –
Но, может быть, мы птицы: Ты и Я…
От рождения до тризны каждому отмерен срок.
Мне даровано семь жизней, семь сомнений, семь дорог.
Семь мелодий непокорных из семи покорных нот
Слышу как поют валторна, флейта, скрипка и фагот.
Дверь запру от пересудов на скрипичные ключи
И, неведомо откуда, эта музыка звучит
Бесшабашная, шальная – разноцветный легкий шелк,
Или тихая, больная с перевязанной душой.
То ли грежу, то ли брежу, то ли я схожу с ума.
Хор цыганский реже, реже, чаще посох да сума.
Город тусклым стал и тесным, растеряв судьбу свою
Я на паперти воскресной словно нищенка стою.
Музыкант на площадь вышел – сердцем юн, лицом – старик
Скрипка плачет выше, выше и срывается на крик,
И хохочет день базарный суетлив и деловит,
Дразнит блеском самоварным разбазаренной любви.
Музыкант с улыбкой странной и с котомкой за спиной
Это – время, вечный странник, очарованный не мной…
Быстротечны и капризны семь мелодий, семь тревог
От рождения до тризны вдоль семи моих дорог…
Подсолнухи
евнухи
сумашествия,
Шествия
по краю
к раю
или аду
И взгляду
устремленному
к погребенному
под осколками
обломками
сознанию
пониманию
сути
в мути
мелочей
и речей
простых
и пустых.
Сложны
и важны
только подсолнухи-
мухи
гниения –
сомнения
в смысле
мысли.
Очарованность линий
и страстный азарт ремесла.
Филигранность скульптур –
достояние вечного Рима...
Той же силой любви,
что когда-то его вознесла,
фресок смешаны краски
божественно-неповторимо...
Что с того, что художник
при жизни уже знаменит?
Всё богатство –
каррарского мрамора глыба,
и только...
Но рождённый из муки и радости
гордый Давид –
вот прекрасный итог,
остальное...
лишь пыль и осколки.
Архитектор, поэт,
рисовальщик от Бога... но как
он стремился ваять,
как любил светлый глянцевый мрамор...
И мечты оживали скульптурами
в сильных руках,
становясь навсегда
украшением улиц и храмов.
До последней черты –
гениальная точность резца.
До глубоких седин –
гениальная искренность чувства.
Вдохновенный и каторжный труд.
Одержимость творца.
День и ночь,
жизнь и смерть –
на алтарь мирового искусства.
Я снимаю с пальца кольцо,
Обвожу и рисую лицо.
А за синим окном туман:
Притаился там дон Хуан.
Я ласкаю лицо пером.
На крыльце – Хуан с топором.
Злая ревность клокочет в нём.
Я бумагу держу над огнём,
И пылает мое лицо.
Я один. И молчит крыльцо.
I
Порой обидеться так хочется,
В предчувствье слез прикрыть глаза,
Замкнуться в гордом одиночестве…
Ах, как сладка подчас слеза!
II
От слез глаза всплывают на поверхность,
Как шар воздушный в синих небесах.
Откуда эта четкость, эта резкость
И в зрении, и в мыслях, и в словах?
Так снежной шапкою прогнутые деревья
Вдруг распрямляются, излив свой груз капелью.
III
Ты поплачь и все пойми
И не требуй состраданья,
Может, станут эти дни
Днями нового призванья.
Может, станет эта боль
Новой радости порукой,
Станет слез пролитых соль
Лучшим снадобьем от муки.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...730... ...740... ...750... ...760... 766 767 768 769 770 771 772 773 774 775 776 ...780... ...790... ...800... ...810... ...820... ...850...
|