|
|
В книге одной, на вырванной странице
Улыбались и кривились лица.
Разевали рты, таращили глаза:
Что вам дать, ненасытные, что с вас взять?
А то вдруг плясали белым пламенем,
Развевали шуршащим знаменем.
А я не мог, я никак не мог
Ни знамя достать, ни раздуть уголёк.
Ни книгу закрыть, ни окошко открыть,
Ни папиросочку засмолить.
А лица своё продолжали житьё.
А книга пропала. Не было её.
Вечер в окно стучался сам не свой,
С измученной и треснувшей головой.
Как так – не было! Я же её держал!
Трясущимися руками обыскиваю пиджак.
Обшариваю полки. Полки – в тонкой пыли.
Все книги год назад под зонтиками ушли.
Милая, я не выдержу. Слово падает с губ.
Лежит, белое, милое, на кашляющем полу.
В руки возьму тебя, милое. Я забыл – что ты есть?
С тех пор, как ты ушла – мне так бессмысленно здесь.
На подоконнике – самолетик. Испуганный, но живой.
Я вспомнил, я точно вспомнил, что случилось со мной.
Ты забирала книги. И с книгами вышла вся.
Я тайно страничку вырвал. Мне плакать никак нельзя.
Не надо мне плакать. Новая игрушка ко мне пришла.
Самолетная, новая, новая, трепещущая душа...
Лица, отставить кривляние! Я вспомнил, кто я такой.
Я – командир истребителя! В фуражечке голубой.
Это не счастье. Это ответственность, светлый долг.
Пронзаю стрелой как облако, как облако потолок.
И лица все невесомые, бессмертное их число,
Ложатся, как дети сонные, на беленькое крыло...
Я тебе не верю.
Что ты обещал?
Ящики, гружёные добром.
Ты принес с рассветом
Сломанный кинжал.
Ты глядишь всклокоченным орлом.
Всё не так, приятель.
Был наш уговор:
Я тебе бессмертное, а мне –
Завтраки в кровати,
И зелёный дол,
И портрет любимой на стене.
Где ты ошивался?
В кабаках каких?
Что ты спьяну выложил на кон?
Ты молчишь и смотришь.
Быстрый взмах руки:
Музыка врывается в окно.
- Это то, на что ты…?
- Это то, на что.
Это то, на что я обменял
Всё твое бессмертье,
Всё твое ничто.
А теперь благодари меня.
Рифма связывает несоединимое.
Ритм делает из этого – бомбу.
Которую можно снова взорвать на Хиросимой
Или ещё хуже что-нибудь попробовать…
Стихи – оружие массового поражения:
кто слышит их – навсегда поражается…
Особенно если читают «с выражением»,
а некоторые так здорово умеют выражаться…
Стихи – это веселящий, но очень нервно-паралитический газ.
Поэтому Газпром больше всех веселится,
и с выражением говорит: «Раз!»…
Все нервничают, и на счёт: «Два!»… паралич поражает даже милицию.
Стихи – это боевой вирус, но только наоборот:
заражённые неожиданно воскресают (даже парализованная милиция).
Эпидемия рифмы воздушно-капельно возвращается в рот,
возвращая улыбку на наши прекрасные лица.
Твои глаза закрыты
И девочка по полю
С букетом васильков
Идёт
Ты руку поднимаешь
И то ли голубь, то ли
Бумажный змей касается
Земли
Однажды ты представишь
Что поле пожелтело
Что девочка состарилась
Глядит
Открой глаза. Взлетает
Над полем ангел белый
И девочка роняет
Василёк
ПростаЯ ткань твоих стихоисканий,
Я стала ритмом, рифмой, даже строчкой.
Ты вяжешь стих из солнца обладаний,
Меня проставив просто чёрной точкой.
А я бы в чувства омут бессловесный,
А я бы в негу стоном – да без точек.
Зачем мне стих – любовник бестелесный?
Ведь я не лист, и мне не важен почерк.
Отчего-то мне сегодня грустно...
Словно в сердце притушили свет.
Словно вдруг художник безыскусный
Все вокруг раскрасил в серый цвет.
Серый день неясно обозначен...
В серой отражается реке.
Я не плачу, видит Б-г не плачу,
Это дождь стекает по щеке.
Серый день, иль просто непогожий
Сквозь дождя косую пелену,
Будто неулыбчивый прохожий
Прислонился к моему окну.
Меж твоих свои ладони спрячу, –
Холодно стоять на сквозняке.
Я не плачу, видишь – я не плачу,
Это дождь стекает по щеке.
Но, вдыхая воздух пряно-чистый,
Грусть моя уснула в тишине.
День не серый – просто серебристый
Отдыхает на моем окне.
И художник кисточкой прозрачной
Радугу рисует вдалеке...
Я не плачу, я уже не плачу,
Это дождь стекает по щеке...
Упустил незаметно надежду,
Что душа моя будет с тобою,
Увяданье коснулось одежды,
Ливни осени смешаны с кровью...
Мне хватило печальной улыбки
Намекнуть, что душа изнывает,
Я не стану ужасной ошибкой:
И без этого горя хватает!..
Ей ты нужен, она тебе тоже,
Я ль не вижу, что это серьёзно?..
А с тобою мы просто похожи,
Только я поняла это поздно.
Не коснётся души моей лето
Безвозвратно потерянной ласки,
Я поверить готовилась в это,
Я боялась довериться сказке.
Ни прощай, ни прости, умирала...
Ты осколок разбитого сердца...
Упустил, разве этого мало,
Чтоб закрылась доверия дверца?..
Не виню и не стану сердиться,
Моя верность слезами размыта...
Ради нас ты не смог измениться –
Для тебя моё сердце закрыто!
Ах, Казахстан, ностальгия моя!
Небо, трава, горизонт и дорога,
степи, пустыни, без края земля
вдаль расстилающаяся полого...
С яблоней рядом растёт здесь урюк,
здесь карагач породнился с берёзой.
Сколько осталось мне встреч и разлук,
что нашептали мне низкие звёзды?
Что ж напоследок я стал так угрюм,
что так туманно казахское небо?
Мне не отвлечься от тягостных дум,
не погрузиться в беспечную небыль.
Молча стою я, не хмур и не зол
и всё твержу, как отрывок из драмы:
"Если ты раб, то терпи произвол
и не гляди исподлобья упрямо!
Слава тебе, всемогущий Господь!"
Ночью приснился мне сон очень странный,
словно ведёт Моисей свой народ
через пустыню и степь Казахстана...
Непривычное время затекших витрин,
Перебранка неона жизнь делает ... тошной:
Пестрота зарисовок, щекочущий ритм,
Облаченья иллюзий, несносная сложность.
Прорисованным контуром в завтра маршрут
К откровенности будущей ... перебродившей.
Отраженья твои в безнадежности врут,
Окликая тебя пустяком:
- Погоди же!..
Шаг за грань...
Подтолкнёт искажения блик:
Не бывает, как хочется, сумрачно слишком.
Силуэт в череде невозможных ... улик.
Породивший его, оказавшийся лишним.
Шаг назад в полумрак.
Свет стрекочет в глаза,
По витрине пугливо бросаются тени.
Им вдогонку сумбурный сорвавшийся залп -
Многоточье распятых бессонных сомнений...
09.01.2007 редакция 27.11.2007
/из цикла 'Лабиринт'/
Октябрь… Последние коленки
цветут среди замерзших луж…
Уже ни за какие деньги
июль не сыщется, к тому ж
вот-вот, и все засыплет снегом
и город холодом скует,
и мы влачиться будем следом,
а там глядишь и Новый год
опять запустит жизнь по кругу
своих фантазий и затей,
и нас опять прижмёт друг к другу
в углы коленок и локтей.
Сорвет фальшивые наряды,
все охренеют, к нам стучась,
а мы как дети будем рады
тому, что быть могло сейчас.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...720... ...730... ...740... ...750... ...760... 764 765 766 767 768 769 770 771 772 773 774 ...780... ...790... ...800... ...810... ...850...
|