|
|
кто старше ты или моё счастье
я должна выбрать сейчас из вас из двух
мне нравится когда целуешь мои щиколотки и запястья
и говоришь свои мысли об этом мире вслух
кто лучше ты или моя гордость пустая
мне нужно срочно узнать и из вас двоих выбрать
так хотелось бы вас обоих в живых оставить
но уже пора ставить крест на эти бесконечные в любовь игры
кто честнее ты или друг мой верный
скажи скажи и не пожалею для правды слёз
а ты сможешь ли мне лизать ноги и у двери
ждать как мой друг рыжий лохматый пёс?
кто счастливее ты или я скажи как есть
ту правду которую живые люди услышать всегда боятся
пусть это будет приторная и жуткая лесть
или может на этот раз тебе взять и во всем признаться
кто моя семья ты или "я-и-ты"
я это знать теперь точно хочу я уверена
ты мой ветер мои мечты мосты кометы хвосты
тебе меня подарило время на время сна
как интересно
не тесно?
нравится это место
своим шелестом
сквозь завесу сквозь едкий дым
взгляд отравлен дышать мука
молекулярная формула звука
это гимн выжившим молодым
получать в чистом виде о два
после двух с половиной доз
ритма музыки любви поз
и вдыхать лишь едва-едва
объявляется война вот-вот атака
противостояние неорганических соединений
спать некогда жить спешить безо всяких не и ни
без общественных псевдомненений
вот новая точка кипения
все лишнее в клоаку
химия звука несет победу смотрит прямо глаза
декларирует запрет от свободы бегства
лабиринт мысли ведет в рай по-соседству
звук+ритм=молодость...кто за?
просить не умею пробовать даже не буду
иначе это в сумасшествие превратиться
я хочу птицей быть птицей
о том что выше небес знает только мой будда откуда
капля каплею тебя выдумать не жить минуту
зимы исписаны именами ими нами
за словом слово за пером перо цунами
срывает крылья а они как радуга гнуты
на равнине спокойствия, что на карте нет
где стрижи быстрее ветра летать умеют
я стою и смотрю на небо немея
там я взглядом рисую моего амиго портрет
"Я повешусь на заре, отрублю себе я голову,
выпью яды эти все, запалю себя дотла.
Потому что в ноябре слишком громко ходят голуби,
по малиновой росе у зеркального стекла.
Их огромные глаза смотрят на меня, как на воду,
клювы острые скрипят, лапки тонкие дрожат.
Я люблю их, так сказать, что неправильно, но надо бы.
С головы до самых пят. От себя не убежать."
Давид Паташинский
У меня была коза – вечно хмурая и сонная...
Две коровки и овца. Кобылица да свинья.
И любил их, так сказать, не вполне традиционно я.
Чаще прямо с утреца. То бишь с самого ранья.
Если в корень поглядеть, как прекрасно было вместе нам!
Я любил их всех подряд. Пусть, как будто бы, слегка,
Вероятно, кое-где не совсем, порой, естественно...
Может быть, на первый взгляд, нестандартно вроде как...
А, бывало, вечерком, типа в сумерках, по времени,
Затворял в сарае дверь, и конкретно всех любил.
Выражаясь языком, в смысле, блин, стихотворения,
То завою, словно зверь, то заплачу, как дебил...
Я сожгу себя дотла, а останки брошу в озеро – Вся скотина без следа вдруг исчезла по весне...
Всех жена распродала – видно, что-то заподозрила.
Эгоизма никогда не смогу простить жене!
Я, как красный следопыт, иль как хочешь, назови меня,
Тёлку выследил в кустах и увёл её в луга,
Чтоб познать тепло копыт, ощутить упругость вымени...
Видеть плавный взмах хвоста, полумесяцем рога...
В предрассветной тишине сверху метко ходят голуби...
Я смахнул с лица слезу и в который раз уже
В беспокойном полусне свиноматку вижу голую,
Обнажённую козу и корову неглиже...
...Постучали в дверь, и я открыл засов.
На пороге вижу лошадь без трусов...
* * *
Фрагмент записи с выступления в Бруклинском Арт-Кафе – 28 января 2007 г.
* * *
Я строю замок из песка
Внимательно и равнодушно.
И белая рука узка,
И пальцы тонкие послушны.
Но что–то здесь идет не так:
В местах тревожных зреют башни,
И даже ракушку, дурак,
Я прикрепил – но очень страшно.
И вся симметрия темна,
И глиной что–то зарастает.
Здесь будет ров. А здесь – тюрьма.
Работа движется простая…
Заглядывая в бездну снов,
Я многое почти что понял…
Плывет рука моя без слов
И в глине безвозвратной – тонет…
2007-02-12 01:29*** / Тинус Наталья ( tinus)
А нет у меня ничего. Да и впрочем не надо.
Не надо улыбок, что вширь горизонта длинней,
не надо друзей, от которых мне весть, как награда,
мне б их на пиджак, только нету вестей.
Теряю слова словно бусины в снег и с разбега,
потом собираю, да разве уж всё соберешь,
и пальцы синеют, бледнее февральского снега,
их кутаю, прячу, да только морозец, как нож-
ницы режет и с силой, до крови, до боли,
до темных кругов, неужели смогу –
как вытерпеть то, что физической воли
я не имею, да вряд ли откуда возьму.
Я тычусь в звонок, в чью-то дверь, я кричу,
я пытаюсь. Откройте, я счастья у вас не прошу,
согрейте мне руки, налейте горячего чаю.
Молчание? Ладно, и так как-нибудь доживу.
Я так соскучилась по солнцу, лицам.
а ты – «не спиться бы»
и все дела,
как угораздило в тебя влюбиться
на десять лет.
А может навсегда.
Твой знаменатель – знамя и гитара,
не поделить, увы, никак
на что важней,
а что – «прости, так надо».
сожму в кулак –
не плакать же уже.
Как угораздило – во рту
катаю шарик своих сомнений,
мыслей «как же так»,
почищу зубы и сотру
нелепость мнений,
осевших будто меж зубов табак.
А в месте, где петлица, как гвоздика,
дыра от пули кровоточит вдруг
в минуты встречи.
Я на Родине. Мне дико
сказать тебе «хай, друг»,
похлопав плечи.
И будто бы уже совсем неловко-
по-арестански каждый звук ловить
твоих бесед
и взглядов из-под бровки,
и где-то под петлицей схоронить.
Уходит время, исчезают лица,
я в городах запуталась,
и хорошо,
что счастье – неделимое на числа,
на до и после.
Сделаю шажок
вперед, к тому, что было так давно.
«Вчера ещё в глаза глядел…»
М. Цветаева
Вчера ещё, на небесах была.
И солнце, в губы, целовала.
От неба под очами синева.
Без – солнца – мрак.
Руины от астрала.
Сегодня жизнь, сплошное пепелище.
Курится дым и застит – белый свет.
Меня – никто не любит, и не ищет.
В мои семнадцать, окаянных лет.
Пусть – говорят – любовь неизлечима.
Я вылечусь и, более того, я отомщу,
вам, вероломные мужчины. Всем,
подлецам. Ах-х! – Кроме одного.
Лишь в детстве
нам доступны чудеса...
Любой сюжет, из сказок вырастая, –
как продолженье прерванного сна,
но в нём морали истина простая.
Иванушки, как прежде, дурачки.
А умникам и вовсе не сыскаться,
и лужи вновь царапают сачки –
на рыбку,
посулившую богатство.
Любая Несмеяна тем милей,
чем более капризна и спесива.
А вежливость – лишь прихоть королей,
когда на смуту
тратятся все силы.
Быть честным – привилегия шутов...
Порой в словесном проиграв сраженьи,
всего-то лишь полцарства
за любовь
готовы мы отдать без сожаленья!
Хоть сказка – ложь,
да всё же в ней намёк.
Мы в путаницу верим без усмешки,
и с лёгкостью читаем между строк :
где гол король,
там миром правят пешки...
Больше года, как от друга
нет письма.
Ночью вздрогнешь от испуга –
дождь и тьма.
От Востока до Востока
далеко
и писать мне эти строки
нелегко.
Может это чёрный юмор?
Видит Бог...
Или может быть я умер
для него.
От дурных предчувствий камень
на душе.
Так судьба играет нами,
и вообще...
И напрасны все потуги
от ума.
. . . . . . .
Больше года как от друга
нет письма.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...710... ...720... ...730... ...740... 749 750 751 752 753 754 755 756 757 758 759 ...760... ...770... ...780... ...790... ...800... ...850...
|