|
|
Зима прокрадется... Голодной поземкой
Вослед запоздавшему. Путник, спеши:
Твой след обнаружен, истрёпан, искомкан.
Вот-вот убаюкает холода ширь.
Про спячку мечтаешь?.. Пора отогреться?..
Сытнейшие, веришь, грядут времена?..
Кто должен сегодня сбить наледь на сердце,
Дорогу наметить, когда не видна?!
Отстал, заплутал, ослеплён вековечной –
Она по тебе завывает, рвёт след.
Сбежать не получится, холодом – мечен.
Не важно: как долго шагал по земле.
Пока не сдаёшься, намечены цели,
Становишься даже кому маяком,
Пустыми окажутся сети и цепи,
Позёмке проклацать голодным волком.
11.10.2004 редакция 26.02.2007
/их цикла 'Созвучие'/
Но внезапно по портьере
Пробежит сомненья дрожь.
Тишину шагами меря. . .
Ты, как будущность, войдешь.
Борис Пастернак
* * *
Разбив окно метлою, в жизнь мою
Ты ворвалась, порвав чулки и шубку,
«Откуда, дорогая?» – говорю,
А сам обнять пытаюсь, как бы в шутку,
«Дай помогу! Рваньё скорей снимай –
Потом зашьём…», и страстно шаря взглядом,
Я, предвкушая долгожданный рай,
Стащил с тебя сапожки, да и спрятал.
Ты босячком пред зеркалом прошлась,
Венера! Богом данная награда!
Мой зверь стонал, вулканом билась страсть,
А ты достала пудру и помаду.
Кентавром я вокруг тебя скакал,
Почти светясь от жгучего накала
И в дьявольский пускаясь карнавал. . .
А ты включила фен, утюг достала,
И на глазах всего за полчаса
Из Золушки ты превратилась в Фею,
Казалось, что волшебный миг настал,
И я сейчас небес достичь сумею!
Ты подошла – творения венец,
Полез я целоваться, конь буланый!
Подумав, что прелюдии конец,
А ты спросила: «Милый, где тут ванна?»
Царевна Будур в пеньюаре от Будды,
Я в твой будуар запишусь на приём.
И пусть между нами расплавятся руды,
Мы цепь ожиданий с тобой разорвём.
Перчёный мотив из бразильского яда
Разбудит сиесту твоих берегов,
И тонкий оттенок французской помады
Покроет потоки молчанья и слов.
Я буду с тобою седым бриллиантом,
По грани на год отшлифую за век.
Как Шлиман и Троя, Топограф и Карта,
Мы это заслужим, как срок и побег.
Ты будешь со мною заветной оправой
Цеплять коготками за каждый карат.
Весь мир состоит из забвенья и славы,
А наша юдоль – из потерь и наград.
Альковные нити прядут шелкопряды,
Границы пространства порочны до слёз...
Адамовым яблоком райского сада
Нам падает в руки ответ на вопрос.
Мы пишем роман по законам романса,
Но жизнь завершает плохой сериал.
Ведь сколько не жги рукописные стансы,
А точку поставит холодный вокзал.
- О Лев! Привет! Хочу с тобой сразиться.
Уверен, царь зверей меня не убоится.
На высочайшее согласен усмотренье
С тобой сразиться на любой арене.
Животных ( а зверья кругом немало! )
Такая наглость заинтриговала.
Лев думал долго, и его ответа
Не слышали до самого рассвета.
Взревел вдруг Лев- и съёжился песок.
- Не буду драться я с тобой, Хорёк!
- Ура! Я победил! Сам Лев меня боится!
Свершилось то, что мне так часто снится.
- О нет,- раздался снова грозный рык,-
Прощать обиды вовсе не привык.
Тебя одною лапой раздавил бы,
И всё равно посмешищем я был бы.
Ведь знают все: Хорька лишь только тронь,
Как надолго к тебе прилипнет вонь.
Читатель, извлеки урок из этой школы:
Не отвечай на мелкие уколы.
Если ты хоть однажды любил,
Если только любил хоть однажды,
Из волшебного рога ты пил –
И не мог утолить этой жажды,
Если помнишь такую метель,
И такие несли тебя реки –
Знай: потерян для жизни теперь,
Обречен ты и проклят навеки!
И не будет отныне – поверь! –
Ни покоя, ни места на свете –
Дикий ветер сорвет твою дверь,
И подхватит тебя этот ветер!..
К тридцати, к сорока ли годам –
Будет гнать – не уйдешь, не надейся! –
И кружить по ночным городам –
По Тбилиси, Москве, по Одессе…
Заклинать тебя будут: «Забудь!..»
Утешать – то одна, то другая,
Но не сможешь себя обмануть –
Ты ведь знаешь, как это бывает…
Что ж ты ищешь на дне, водолаз? –
Бесполезно – такое теченье…
И, отчаявшись тысячу раз,
Ты поверишь опять на мгновенье –
И войдет молодая жена,
И воскликнешь ты: «Господи, хватит!
Посмотри, как похожа она,
Как прекрасна она в белом платье!..
Ничего, мы еще поживем!
Пусть не то, но зато – как похоже!..
Поживем! А что было – быльем
Поросло… Да и было ли, Боже?»
…Что ж стоишь ты всю ночь у окна,
Что ж невесел, неласков ты с нею?..
Это – тоже ты должен – до дна.
Эта пытка, выходит, страшнее?..
Воет ветер – о чем и о ком? –
И однажды не выдержат нервы –
И рванешься ты в дверь, на балкон –
И с балкона – в открытое небо…
И увидишь, как мудрый старик
В небо звезды со свистом вбивает…
И свободен ты станешь на миг –
Ты ведь помнишь, как это бывает…
.
Я три дня не слушал новости,
я три дня исполнен радости,-
мировой не слышал подлости
и террора вероятности.
Не унижен был я «Сельтою»
и бразильским клубом армии,
потому что мы с соседкою
трое суток прогутарили,
прокутили, пробуровили.
Муж уехал, мной утешилась.
Трое суток, чай, – на Вове ли,
или под – урчала, нежилась.
И, – ушёл в отставку Проди ли,
и плюют иранцы в Буша ли, –
мы счастливо это пропили
и друг дружкою закушали.
Грех сказать, пропали новости,
стали, в общем, они – старости.
Но эфир струили ногости,
раздвигаясь без усталости.
Но пришёл командировочный,
и опять, как в жопу раненный,
сомневаясь, жду я срочные
сообщения по радио.
* * *
Я не любим, а просто нужен -
Стряпуха, прачка, не мужик...
Мыть пол, стирать, готовить ужин
Умею и давно привык.
Беспрекословная сиделка,
Твоих капризов раб цепной.
Хоть сплю с тобой, но лишь как грелка.
Я верный пёс придворный твой.
Но всё сжимается пружина,
Ложится палец на курок.
Я пленник строгого режима,
Но не бессрочный – выйдет срок.
Морозным утром на рассвете
С холодным сердцем вдруг проснусь
И по невиданной планете,
Где больше нет тебя, пройдусь.
Я не верю, что может мой кот умереть.
Может, максимум, что ли, на треть.
Смерть врастает в него от ушей до хвоста.
Только лапка осталась чиста.
Умывается ею он утром и днём.
И он снова хорош и силён.
Помурлычь, мой хороший, засни на руках.
Твоя лапка, как ватка, мягка.
А как чёрные в окна влетят снегири -
Грозным глазом на них посмотри.
Погрози лёгкой лапкой и прочь прогони:
Защити. Сбереги. Сохрани.
Открылась дверь. Не в комнату, в судьбу,
и ты вошла. Серебряная шубка
на руки мне запрыгнула. Саму
я обнял, наконец, через минутку.
Она так долго длилась! Ты сняла
серебряную шубку. Да. И шапку.
Ладонями сапожек обняла,
сняла его, потом другой, и шатко
ты, распрямившись, к зеркалу пошла,
расчёской прядь сложила на другую
и улыбнулась, юбочкой шурша,
помадой губки новые рисуя.
И с кофточки пылиночки убрав,
поправив ещё раз свою причёску,
ко мне ты уже двинулась – ура!
Но, вдруг, ты снова вынула расчёску.
За это время я уж поседел,
стал пирамидой пыльною Хеопса.
Да, переделать сразу столько дел
не снилось и проворнейшему хлопцу.
Вы думаете, это всё? О, нет!
Она ещё, мне волосы взъерошив,
поцеловав, сказала: «Сколько лет,
и где ты был так долго, мой хороший?»
1.
Февраль смеётся и звенит
До слёз лучами защекочен
Проснувшегося солнца! Сочен
Небесный свод и так дразнит
Своею свежестью неспелой,
Как будто… голубой лимон!
Из пор его со всех сторон
Летят отравленные стрелы
…………..Весны!
2.
Обманщик или же обманут –
Не знаю. Всё переменив,
Непостоянен и ревнив,
Февраль засыпал снегом рану,
Что нанесла вчера Весна,
Под стать ему – непостоянна
И ветрена. Уж слишком рано
Взялась кокетничать она…
Задумчив и, теперь, спокоен,
Восстановив привычный ход
Событий, холоден и твёрд,
Собою он вполне доволен…
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...710... ...720... ...730... 739 740 741 742 743 744 745 746 747 748 749 ...750... ...760... ...770... ...780... ...790... ...800... ...850...
|