|
|
Я тост произношу за искренность традиций,
За верность и друзьям, и выбранной волне.
За то, что в яркий век мне выпало родиться
В измотанной судьбой, но выжившей стране.
Здесь выжили не все, а выжившим досталось
По полной и тоски, и радости хлебнуть,
А потому теперь неведома усталость.
Когда устанем мы – они продолжат путь.
Но сердце об одном тихонечко жалеет,
Когда вокруг царят тепло и благодать…
Традиций прежних свет, чья искренность милее
И слов, и ярких дел – нам некому отдать…
Возвращаясь с работы подвыпивший
Был покусан собакой – и вот
Прописали уколы в живот.
Ночью город какой-то подвымерший,
Но к утру оживёт-оживёт.
Улыбнулся собаке – и вот.
На газете под зеленью парковой
Я с подругой и другом сижу.
Не хотите: живот покажу?
Или лучше потешу гитаркою.
Я бессмысленно день провожу:
Посижу, полежу, посижу.
Что мне, люди, сказать на прощание?
Полагаю, что я не умру.
Просыпается город к утру,
Оживают машины и здания.
Покупаю на рынке хурму.
Ну и вот: не умру, не умру.
Толерантность восходит к истории древней:
Нелегко потерять половину своих...
Страх забытой войны в душах выживших дремлет
Как наказ: продлевай испытания миг.
Кто не смог испугаться, на вызов ответил,
В битве голову честно подставил мечу.
Отпевал безрассудство пожарищем ветер:
Обезлюдевший город не мстит палачу.
Вера, храмы – не те! Унижение – повод
Уничтожить огнём непокорности дух.
Мелодичная души лелеяла 'мова',
Задержавшись в одном из родившихся двух...
Кто достоин в ремёслах, невольником угнан,
Кто не мог – иноверцы сгорали живьем...
В храмам с ликом Христа кости детские – угли.
О безумье войны ничего не поём...
Не стремимся напомнить. До звона Хатыни
Простиралась кровавей, ужаснее ночь.
Слишком много погибло, чтоб стало святыней
Промолчать, протерпеть от бессилья помочь...
16.07.2006
(в войне 1654-1667 территория современной Беларуси потеряла каждого второго своего жителя)
/из цикла 'Альтернатива'/
Убегаю от боли – в поле,
Раздавая сорокам крохи.
Из ободранных в кровь ладоней,
В небеса бьют рваные строки.
От пронзительных дней – по слову,
Проклиная свою беспечность,
Я плету из стихов заслоны,
Забывая про бесконечность.
Завываю цепной собакой,
Воспевающей жизнь под липой.
Кулаки разбиваю в драке,
Заглушая из сердца хрипы.
И, увязнув в противоречьях,
Мухой – бьющейся в паутине,
Из крестов составляю вечность,
Как из пазлов дитя – картины.
Осторожно. Двери закрываются...
За окошком – хижин силуэт,
Ивушка – плакучая красавица
И, траву примявши, слабый след.
Росчерк торопливо-замороченный,
К плюсу плюс – равняется.. итог.
Формулами чувства обесточены.
Стук колёс. Вагон. Последний вздох.
Осторожно. Двери закрываются.
Поворот. За ним другой сюжет.
И, смеясь, кружит дорога-странница,
Обещая счастье на десерт.
Стихорастение тянется к лету
покуролесить по саду, по свету.
Соком акации вклеит листочки
там, где улягутся веточки-строчки.
На кашемировой спинке у пчёлки
стихоузорами буковки-чётки.
Как нотабене на чистой бумажке,
мир – синекура для каждой букашки,
каждой козявки и стихотравинки.
Яблоки спелые в тёплой корзинке.
Звёздочка в лунном шезлонге на небе,
рядышком белые стихомедведи.
Всё так счастливо у Бога на свете,
если живёшь ты на стихопланете.
27.08.06
Колкая свежесть пушистого снега.
Золото звёзд жарким солнцем в ночи.
Полупризнанья томительной негой
Сны отгоняют. И пламя свечи
Розовым светом на лица ложится.
Предвосхищеньем сияют глаза.
Больше печаль, милый мой, не случится!
Горе и беды рука отвела.
Пусть новогодняя ночь пролетает
Шумным, цветным, суматошным огнём.
Веришь, что счастье весеннею стаей
В дом твой вернётся? И кто-то о нём
Песенку тихо на утренней кухне
Снова мурлычет всему вопреки!
Замок во льдах обязательно рухнет!
Розы согреются! Складки легки
Платьев нежнейшего шёлка и цвета.
Жизнь улыбается в зеркале грёз.
И на руках земляничного лета
Счастье задремлет под шепот берёз…
Затвор взведён. Хлыстом – К ноге! Молчать!
Смотреть в глаза! Не сметь перечить и скулить!
Под гривой огненных волос пантеры стать.
Выходит на охоту б-дь. Ей хочется дурить.
Она раздета сверху и внизу. И сок струится у неё меж ног.
Она рождает криками грозу. Она сейчас пред нами словно Бог.
Ей наплевать на наши словеса, красу полей и солнечные дни.
Она не может жить сейчас одна. А завтра мы окажемся одни!
Она пылает в золоте греха. Она зовёт собою и в себя.
Она стоит над нами и она над нами властвует! И бесполезно, зря
Пытаться сбросить сладкое ярмо, пытаться увернуться от хлыста.
Она везде! Как вечное клеймо! Она – всегда! Она – сильна! Она!
А мы, валясь ей под ноги в восторге естества, скулим о милости и рады всё простить.
Она коварством плоти так сильна! Она прикажет жить или не жить!
Выходит на охоту волк. Он сторонится этого огня.
Уходят чередою слов понятия о пораженьи зла.
Она стоит с хлыстом, со шкурой на плечах.
Блестят глаза от похоти и слёз.
И руки протянув, бессмысленно крича,
Она тоскует по коврам из грёз...
.
* * *
(Из цикла "Песни Елены")
...Я знала о любви не много,
Пока вдруг в зарослях аканта
Не повстречалась с юным богом —
Певцом, поэтом, музыкантом...
...Он сел, поджав босые ноги,
В траве затих мышиный шорох,
Когда он стал играть — о, боги!.. —
На дудке длинной, камышовой...
...И позабыла — где живу я,
И растеряла все слова я,
И опустилась на траву я,
И долго бога целовала...
...И — ночь пришла, за ней — другая.
И как же было хорошо нам!..
...Меня будил он днем, играя
На дудке длинной камышовой...
...Качали волны берег зыбкий,
И пело все, и ликовало...
Мой бог — с божественной улыбкой —
Дарил цветы мне и кораллы...
...Но небо ревностью пылало —
И беспредельно было горе,
Когда, ныряя за кораллом,
Он утонул в Эгейском море...
...И, сидя на краю безумья,
Поджав, как он, босые ноги,
В теченье долгих семи лун я
Все плакала о юном боге...
...И ночь безбрежная молчала,
И Путь во мгле терялся Млечный,
И жизни брезжило начало —
Безрадостной и бесконечной...
Мерцающим холодным светом
Светилась лунная дорога...
...Ах, оказалось, был он смертным,
Хоть был во всем похож на бога...
.
На чашке мельница, и поле, и река.
И облака.
Переверни её вверх дном –
Поедет дом.
И всё покатится: сидишь на потолке.
В твоей руке –
Поле и мельница, над ними облака.
Внизу – река.
И видишь ты себя. Ты постарел.
Как мельник, бел.
И всё вокруг тебя вверх дном –
Но дело в том,
Что ты не здесь, а в поле, у реки.
И облака легки.
И всё нормально, не перевернуть.
И не вернуть.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...630... ...640... ...650... ...660... 666 667 668 669 670 671 672 673 674 675 676 ...680... ...690... ...700... ...710... ...720... ...750... ...800... ...850...
|