|
|
Колкая свежесть пушистого снега.
Золото звёзд жарким солнцем в ночи.
Полупризнанья томительной негой
Сны отгоняют. И пламя свечи
Розовым светом на лица ложится.
Предвосхищеньем сияют глаза.
Больше печаль, милый мой, не случится!
Горе и беды рука отвела.
Пусть новогодняя ночь пролетает
Шумным, цветным, суматошным огнём.
Веришь, что счастье весеннею стаей
В дом твой вернётся? И кто-то о нём
Песенку тихо на утренней кухне
Снова мурлычет всему вопреки!
Замок во льдах обязательно рухнет!
Розы согреются! Складки легки
Платьев нежнейшего шёлка и цвета.
Жизнь улыбается в зеркале грёз.
И на руках земляничного лета
Счастье задремлет под шепот берёз…
Затвор взведён. Хлыстом – К ноге! Молчать!
Смотреть в глаза! Не сметь перечить и скулить!
Под гривой огненных волос пантеры стать.
Выходит на охоту б-дь. Ей хочется дурить.
Она раздета сверху и внизу. И сок струится у неё меж ног.
Она рождает криками грозу. Она сейчас пред нами словно Бог.
Ей наплевать на наши словеса, красу полей и солнечные дни.
Она не может жить сейчас одна. А завтра мы окажемся одни!
Она пылает в золоте греха. Она зовёт собою и в себя.
Она стоит над нами и она над нами властвует! И бесполезно, зря
Пытаться сбросить сладкое ярмо, пытаться увернуться от хлыста.
Она везде! Как вечное клеймо! Она – всегда! Она – сильна! Она!
А мы, валясь ей под ноги в восторге естества, скулим о милости и рады всё простить.
Она коварством плоти так сильна! Она прикажет жить или не жить!
Выходит на охоту волк. Он сторонится этого огня.
Уходят чередою слов понятия о пораженьи зла.
Она стоит с хлыстом, со шкурой на плечах.
Блестят глаза от похоти и слёз.
И руки протянув, бессмысленно крича,
Она тоскует по коврам из грёз...
.
* * *
(Из цикла "Песни Елены")
...Я знала о любви не много,
Пока вдруг в зарослях аканта
Не повстречалась с юным богом —
Певцом, поэтом, музыкантом...
...Он сел, поджав босые ноги,
В траве затих мышиный шорох,
Когда он стал играть — о, боги!.. —
На дудке длинной, камышовой...
...И позабыла — где живу я,
И растеряла все слова я,
И опустилась на траву я,
И долго бога целовала...
...И — ночь пришла, за ней — другая.
И как же было хорошо нам!..
...Меня будил он днем, играя
На дудке длинной камышовой...
...Качали волны берег зыбкий,
И пело все, и ликовало...
Мой бог — с божественной улыбкой —
Дарил цветы мне и кораллы...
...Но небо ревностью пылало —
И беспредельно было горе,
Когда, ныряя за кораллом,
Он утонул в Эгейском море...
...И, сидя на краю безумья,
Поджав, как он, босые ноги,
В теченье долгих семи лун я
Все плакала о юном боге...
...И ночь безбрежная молчала,
И Путь во мгле терялся Млечный,
И жизни брезжило начало —
Безрадостной и бесконечной...
Мерцающим холодным светом
Светилась лунная дорога...
...Ах, оказалось, был он смертным,
Хоть был во всем похож на бога...
.
На чашке мельница, и поле, и река.
И облака.
Переверни её вверх дном –
Поедет дом.
И всё покатится: сидишь на потолке.
В твоей руке –
Поле и мельница, над ними облака.
Внизу – река.
И видишь ты себя. Ты постарел.
Как мельник, бел.
И всё вокруг тебя вверх дном –
Но дело в том,
Что ты не здесь, а в поле, у реки.
И облака легки.
И всё нормально, не перевернуть.
И не вернуть.
Ломали крылья с кровью, болью.
Чтоб вы не заносились впредь.
И не понять круглоголовью,
Что и без крыльев можно спеть.
Но больно!
Песня злей и горше.
Теперь уж ласковою "мисс-с-с"
Не обмануть. И им уж больше
Вас не толкнуть на компромисс.
Мы все за Вас! Но мы слабее.
В тени сидим и там и тут.
И ждем, надеясь и робея,
Что снова крылья отрастут.
Когда взовьетесь вновь орлицей,
Придем пожаловаться всласть
На беспредел, ох! Без границы,
На хворь, бессонницу и власть.
2007-06-06 23:33Роза / Елена Кепплин ( Lenn)
Была, наверное, в букете,
Где стебли колки, но близки.
Теперь одна. Целует ветер
Ещё живые лепестки.
Быть может, кто-нибудь случайно
Её вдруг выронил, спеша.
И вот лежит она как тайна
На тротуаре, чуть дыша.
Она – не видевшая лета,
Цветок любви и красоты.
И всё ж, так просто в мире этом
Из рук не падают цветы.
Ваши следы запорошены,
Сёдла уснули в пыли.
Где же вы, добрые лошади,
С гривами аж до земли?
В землях каких вы кочуете
С дивной тоскою в сердцах?
В тёплых конюшнях ночуете
Или в холодных степях?
Чьим же рукам доверяете
Нежность велюровых губ?..
Лошади добрые, знаете,
Мир без вас скучен и груб.
Может, в краях тех невиданных
Вволю едите овса...
В травах земных малахитовых
Ваши живут голоса...
мутная завесь в границах рассудка –
сутками, сутками, сутками, шутка ль –
быть в перекрестье проявленной сути
маяться немотной замятью путь ли
пройти ли обратно по брошенным крошкам
что обронила средь ночи ладошка
в звездный насмешливый шепот укрыться
звёзды как лица пустые глазницы
лишь отражают безмерность вселенной
солнце – нетленно, разум же бренный
тонким стеклом, первый лед серебрится
память закружена вздорным возницей
снежный король (королевы лишь в сказках)
с горки толкает надежды салазки
воздух как вата вздохнуть нету мочи
где-то кузнечик в сугробах стрекочет
то ли весна заблудилась в тех зимах
розы в которых невыносимо
благоухают в морозных узорах
снежный король жизнь обходит дозором
бедные птахи сквозь тьму да всё к свету
позабывая простые советы –
нет ни рассветов ни расставаний
нет ни закатов ни поминаний
чёрная пыль на разбитых алмазах
жизнь не случилась и всё как-то сразу –
мутная завесь заноза молчанья
сердце кровит от уколов сознанья
боль засыпает в границах рассудка
жизнь превращённая – шутка ли?
шутка…
Нет, не нужны ни форма и ни звук.
И ни к чему проявленность той сути,
Что гладь судьбы случайно взбаламутит
И камнем вниз. И взмах прощальный рук.
Старательное выведенье букв –
Ненужная принужденность писанья
В надежде на щеке поймать дыханье
И разомкнуть кольцо глухих разлук.
К чему в кувшин бумажные цветы?
Ничто не нужно! Всё Луне не ново.
И лишь вода, что подана без слова, –
Спасёт. Спасает. И зовётся – Ты!
Что за путь выбираешь берёзовый,
Что за кошку, глядящую вслед?
Очарованный дикими грезами,
Собираешь пожитки – привет!
Кошка машет до одури лапою,
И берёзы пускают слезу.
Теплый дождик откуда-то капает:
Типа, здесь оставайся, в лесу.
Подберёзовик, эй, подосиновик,
Серый заяц под тихим кустом,
Под березою, нет, под осиною
И под ёлочкою потом.
Что-то щёлкнет. Секунда? Столетие?
Как малиновый полдень хорош!
В земляничной уселся карете я,
На брусничного графа похож.
А потом – я не знаю – но чудится:
У ветровки подняв воротник,
Зашагаю вечернею улицей –
Потерявшийся в мире грибник.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...630... ...640... ...650... ...660... 666 667 668 669 670 671 672 673 674 675 676 ...680... ...690... ...700... ...710... ...720... ...750... ...800... ...850...
|