|
|
.
* * *
"...М е ф и с т о ф е л ь :
...А хочешь — полетим с тобой в Палермо! —
Там есть одна нескучная таверна..."
Ф а у с т :
Повсюду, где б ни был я, — дома ль, в таверне ль —
Чернеют безумия ямы...
Везде и всегда одинок я, как Мерлин
В волшебном лесу Вивианы...
.
На доверии строится мир,
По измене вершат перемирье.
На кольце твоём синий сапфир
Чтит все тайны твои в изобилье.
Что ему до страданий моих.
Драгоценный союзник обмана,
Он сверкает в лучах золотых,
Без какого-то было изьяна.
Но вблизи, в СЕРДЦЕвине его
Приглядись! Червоточины трещин.
Оттого ли больнее всего
Находить их в сердцах наших женщин.
Не сапфир твоё сердце, но всё ж
И оно не безгрешно, уж коли –
Отразилась в нём трещиной ложь,
А в моём послеложие боли.
Перемирье, на что мне теперь?
Быть войне, до конечной разлуки.
У личины недавних потерь
Злой оскал недоверчивой суки.
Что ж щетинься, сквозь зубы рычи
На кольцо, где сапфир окаянный
Нацепила на палец руки,
От любви до беды безымянный.
Блестит копье, играет проседью времен на пике в храме
Сначала из фаланги бунт, чуть после янычар орда поднимет славы знамя.
И только дикий олененок из чащи выглянет на всех врагов бессчетных
Как сверху возвратится Пан, вершитель судеб детородных…
Полна ли улица твоя живыми маяками поутру,
Ночные кости тлеют в завтрашней золе печеной
Мазками кисти, холод разума чертит
Очередную ветвь безудержных прогнозов
Железный поезд ног твоих по рельсам
Слепо по тоннелям снов спешит, весь календарь мощеный.
Оставлю я от входа ключ иной, перепишу ночные колыбели дивом
Теперь болотный ручеек внутри большого леса
Раскинется ковром живым и расцветет разливом.
Когда Луна, Юпитер и мой стих жар огненный вдохнут в тебя острее шипа розы
Придут и силы, что отнимут поначалу их, не бойся, просто отголоски прозы…
О чем я думал в городских стенах,
На что глядел, и что в меня смотрело?
Шла женщина с коляскою. Она
Не просто шла – а будто бы летела.
Большое дело двигалось ко мне.
Я закрывал глаза – и представлялось:
Весь город – в ослепительном огне.
И мне необычайно удавалось
Представить, выхватить из пламени лицо
Ребенка, проплывающего мимо.
Я открывал глаза. В конце концов
Не так уж всё бесплотно и незримо,
Не так уж всё неявленно, но вот
Весь город как-то сузился и замер –
Когда я не увидел ничего,
С распахнутыми встретившись глазами.
Воробей из лужи пьёт.
Мальчик из рогатки бьёт.
Изловчился кот.
Мимо! Мимо! Смех и грех.
Воробей плюёт на всех.
Кот вздыхает: эх.
Котик милый, кис-кис-кис.
В будущее оглянись,
Прошлого коснись.
Камушек летит, летит.
Птица падает, гляди.
Дырочка в груди.
В первый и в последний час,
Воробей, прости же нас!
"Я плюю на вас !"
И вдруг слепая ночь ослепла совершенно.
И улыбнувшись, кот хвост вытянул блаженно.
И стук колёс повис на паузе случайно.
Ты снился мне опять пригоже и печально.
И ветер меж домов гудел к сердцам призывно
Не ведом был мне страх, сердечная пружина
Разматывала сон на страсть, на всю катушку.
Но пели в унисон часы, в лесу кукушка,
И чайник на плите гудел с сердитым пеньем.
Остался ты во мне с минутами забвенья.
Бывший конюх жадно курит,
Дым квадратом и кольцом,
И украдкой взглядом бурит
Фото с жеребцом.
Всё в порядке на конюшне,
Лишь у власти новый вождь.
Просто лишним стал, ненужным.
Так бывает. Что ж...
И душа, покрывшись струпом,
Стала яростно зудеть.
Сожалеть о прошлом глупо.
Не о чем жалеть!
И подковой дверь украсив
В этой жизни в первый раз,
Он мечтает о Техасе
В сорок первый раз...
Я родился человеком –
Это здорово.
Не бразильцем и не греком,
Волос – полово.
В моём джинсовом кармане
Только грош один.
В грудь навылет с детства ранен
Взглядом лошади.
Я в неведомой живу
Зоне,
Где во сне и наяву –
Кони,
Где и я, и конь мой сыт
Хлебом,
Где земля из-под копыт –
В небо.
Я забыл о Божьем за-
коне,
У меня на образах –
Кони.
Говоришь, я очень странный,
Невменяемый.
В этом мире, словно давний
Ископаемый.
У меня свои дороги –
Нелюдимые.
У меня иные боги –
Лошадиные.
Пусть Красная Книга скорей истончится!
С политикой Пряника Кнут не согласен.
Скромность- к безвестности полной дорога...
В тупик, порой, и умные заходят...
Он след в душе оставил...сапога
Похитила вкус блюда повариха...
Жизнь коротка, рутина- вечна...
Карасик не готов понять ментальность Щуки...
Так перед выборами врал, что в Книгу Гиннеса попал.
Кайенский перец не теряет остроты...
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...610... ...620... ...630... ...640... ...650... 652 653 654 655 656 657 658 659 660 661 662 ...670... ...680... ...690... ...700... ...750... ...800... ...850...
|