|
|
Тополиный пух облетел.
Он был бел, заносчив и смел,
Он в лицо бросался, слепил,
Дни и ночи город белил.
Снег июльский нежный, шальной,
Вдоль дорог пушистой волной
Плыл куда-то, ветром гоним,
И бесцельно шла я за ним.
Снег в глазах, в квартирах, в словах,
На ресницах и волосах.
Он в бесшумном танце кружил,
Он дышал и видел, он жил.
Он, с листвой прощаясь, играл,
И без слёз в кострах умирал.
Слышишь, нам пропел соловей,
Что последний пух с тополей
Облетел…
Я между небом и землёй
Мелю муку воспоминаний,
Пасу стада чужих желаний
И надсмехаюсь над собой.
Грызу гранит, но не науки,
Пытаюсь лень преодолеть.
Себя сажаю в долга клеть
И превращаю радость в муки.
Я между небом и землёй
Как все казалось бы, но все же
Я чем-то право не похожа.
Быть может тем, что я с тобой…
В уголочке сырого подвала,
Где людей не бывало давно,
Привиденье одно проживало,
Не прописано было оно.
Выходя по ночам на прогулку,
Белой тенью скользя по углам,
Привидение кашляло гулко,
Запинаясь о брошенный хлам.
Наркоманы, гонимые стужей,
В тот подвал забрели и в тиши,
Косячки закрутивши потуже,
Собрались покурить анаши.
Затянуться успев лишь по разу,
Слышат голос они из угла:
- Погасите вы эту заразу,
Вашу мать, дом спалите дотла!
Привидение шло к наркоманам,
И, увидев отнюдь не бомжа,
Рассовав анашу по карманам,
Утащились они, не дыша.
Так примите мои заверенья –
Привиденья полезны весьма:
Отучают они от куренья
И хранят от поджогов дома.
.
* * *
". . . . . ...Е л е н а :
...Ты слышишь что-нибудь?..
Ф а у с т :
...О, да! -
Я и тебя зову т у д а,
Где полночь звездная тиха,
Где разум — с магией сливается,
Рождая музыку в стихах,
И сердце — дрожью отзывается..."
( Ф а у с т )
...Так... Четверть унции гвоздики...
И чемерицы с амброй серой...
...По грану — ладан с лавром диким,
И — по два грана — мак и сера...
...Еще добавим — чуть! — нашатыря...
...Кровь горлицы и мозг нетопыря...
...Еще сюда — концы павлиньих перьев...
...Все это — с мятой — заварю теперь я...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
...Все начинается, Елена,
Виолончельной кантиленой...
...И — ти-и-хо, ме-е-едленно — mein Gott! —
Вступает тре-епетный фагот...
...Карета... фонари... форейтор...
Версаль. Фиоритуры флейты...
...Вдруг — Африка, литые мавры
Несут калифа... Гром, литавры...
...Растет фатальное глиссандо —
Идут фаланги Александра...
...Кричат голодные волчата...
Речитативы, пиччикато...
...Льнет к небесам за влажной тучею —
В слезах — адажио летучее...
Потом — глаза, и руки, губы,
Тромбон и ма-а-аленькие трубы...
...И все кончается — расплывчато —
Вновь кантиленой переливчатой...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
...Елена!.. Надо торопиться!..
...Вновь я один на берегу...
Ты обернулась белой птицей —
Тебя поймать я не могу...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
.
К.
В тех мирах, где запах трав –
вкус малины, что с куста,
в этих днях изнеможенья,
и в ночах, где упоенье
и безмолвье на устах,
вкус полыни, что горчит
вечерами терпким летом,
будто делится ответом
тот, кого просил – Молчи!
вкус сиреневости грёз
посреди ночного сада,
рук, рисующих – Не надо!
лепестками белых роз,
вкус обыденности слёз,
белой жизни повторенье,
черных рек во сне круженье,
солнечность чужих мимоз,
всё, всё в летних жарких снах,
где дурманом – ветер тайны,
и где счастье так случайно
засыпает на руках…
в тех мирах, где запах трав…
Ты сегодня мне снился ночью –
чуть печальный маленький принц.
Я к тебе торопилась очень,
посылая слова, как птиц,
всё вперёд, чтоб скорей летели
с детской песенкой о весне,
и разлучные сны-недели
засыпали в прохладной тьме,
засыпали все наши беды,
да и разве были они?
Ты ведь знаешь, к тебе приеду
и на ёлке зажгу огни!
И те сны, что печалью длились
И невстречами день за днём,
Отоснились, поверь, отоснились –
И двух роз заря за окном!
Пустынный берег. Догорали угли.
Играл закат рождение галактик.
Спускался занавес. Под коньячок в антракте
Светило кланялось и краски тухли.
Шептали волны про себя ли, вслух ли
Про тайны тридцати тысячелетий,
как будто птицы, улетевшие из клети,
Что помнят только миг свободы гулкий.
Сплетали волны быль, а может небыль
О временах медлительных и давних,
Когда ушел варяг-ледник, рассыпав камни,
И на прощанье опрокинул небо.
I
Орнаментом повитой ночью ткани
Свисают записи пристанищ и вранья.
Все то, что причитается в придачу,
Все то, что не дает забыть свое
И улететь: желание иметь.
Мельчайшее и доброе на свете
(«Мое», – щебечут просыпаясь дети)
Дано нам от рождения сумой.
И даже, если кажемся чужими
Себе. Свет слепит, странно
Звонок сон. Кто знает?
Ведь не зря взращен
Адам из пыли.
II
Над островами тянет запах лета,
Цикады тикают, считая дня минуты,
Потрескавшись от ветра и жары –
Остатки вечности.
Плетется зной за ставни.
Свист трясогуски. Телефон устал.
Свод неподвижен.
Пот расплавит камни.
Лишь небо говорит: «Ты – кровь,
Мой нерожденный след
И подражанье»
«Не надо, небо,
Мне и так хреново»
III
Когда ждала лимита на рожденье,
Я сомневалась как сейчас,
Быть даже больше.
(Все говорили: «Нафига тебе?»)
И подобрав себе из сотен маму,
В жизнь впрыгнула. Ее любила До –
Десятилетия, а может эры.
Мне так хотелось вылезти, сказав:
«Привет, узнала?»
Но, к сожалению, она
Не слышала.
IV
На дереве качается листок,
В него завернут кокон, ждет рассвета.
За ним охотится сорока, ей кормить
Детей. И лету не всегда гостить
Здесь. И в этот час, коль есть Он –
Думает ли вдруг, чье нерожденье
Больше?
V
Мне отвернуться – все вернется вспять
Вновь разбегутся горы и озера,
И мамонты проснутся ото льда
И птицы, что размером с дюны,
Размахом крыльев закрывают свет.
В зрачок сжимаясь кружится
Земля к желанию,
Что изначально было:
Иметь.
Как сына.
Будто кто-то кружку кипятку
Опрокинул в душу – растечется...
Мне сейчас, как в книжке седоку, –
Без башки, по прериям
Неймется.
Голова –
Давно без головы,
Не на месте что-то, спотыкаюсь...
Ты права – мы оба не правы,
Каюсь ли?
Да нет, пока не каюсь.
Время лечит, если время есть.
Это точка?
Точка?...
Да, похоже,
Маета одна, – ни встать, ни сесть.
Может быть..
Спроси!
Быть может? Может!
Наше утро – в маленькой стране.
Наши вопли скомканы устами...
Не топи,
Прошу, меня в вине.
Ты – всё сможешь.
Мы – теперь краями.
***
Заплатили мне за щедрость –
Расставаньем, безответом.
За талант я рассчиталась
Скукой дней и бездорожьем.
Мы любили так тревожно,
Верили не без страховки –
Заплатили мне за трусость
Ветром, ветром молчаливым.
И осталось взять котомку,
Оторвать последний волос,
Что прирос к желанью счастья,
Да отправиться за горы
Собирать в корзинку небо.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...610... ...620... ...630... 640 641 642 643 644 645 646 647 648 649 650 ...660... ...670... ...680... ...690... ...700... ...750... ...800... ...850...
|