|
|
В паузе времени перед рассветом
Птицы молчат неестественно тихо.
В первом молозиве раннего лета
Нежится облако сонной зайчихой.
Небо светлеет от края земного,
День просыпается вздохом несмелым.
Грань, отражение слова святого,
Миг, когда серое видится белым.
Мы похожи и непохожи.
Мы друг с другом идём
Под дождём.
Я любил тебя. Ты меня тоже.
Твои плечи и грудь.
Позабудь.
Мы целуемся, мы молодые.
Фотографию не оживить.
Но всё можно простить.
Столько лет мы ложимся живые,
И мы живы, пока
Наш ребенок смотрит на облака,
Говорит: отчего они не упадают?
И пушинка с плеча слетает.
Зеркала – это мир, где иное играет не с нами,
С отраженьем судьбы, что ещё не успела настать.
Отражая летящие сны, разгорается пламя,
В глубине проявляется истины нежная стать.
И ладонь изнутри и навстречу теплом милосердья
Для птенца, что растерянно падал, но снова взлетал,
Словно чья-то душа, словно чьё-то уставшее сердце,
И вновь воздухом дышит живая прозрачность зеркал.
Рассказывая тихо Вас самой себе,
Теряюсь в междометьях, многоточьях,
И Вас теряю в этих рваных строчках,
Завидуя насмешнице судьбе.
Она играючи из вечности пасьянс
Разложит безо всяких затруднений.
Там для меня – лёд Ваших снисхождений,
Ну, а для Вас – горячечный романс,
Где я запутав нервно кружева из строк,
Обозначаюсь признаками горя,
И ниц клонюсь, уж ни о чём не споря,
И вновь кусаю левый локоток.
Назло себе в печаль весенних первых гроз
Раскрашивая середину лета,
Я всё же, друг мой строгий, к Вам приеду
Стихи менять на прозу Ваших роз!
Речь моя, как тихий поездок.
Чуть постукивая, едет на восток.
Мимо проплывают журавли
И поля взволнованной земли.
Через море пролегает путь:
Не сказать ни слова, ни вздохнуть.
Через звёзды путь проложен мой:
Речь летит прозрачною струной.
И, невидима для сокровенных глаз,
Всё ж спасает, всё ж спасает нас.
Вдоль речки по тропинке,
Конечно – на беду.
На чёрной паутинке
Отчаянье веду.
Понурое, слепое,
С провисшею спиной,
Ему не бегать в поле,
Ему – идти за мной.
Бока в рубцах от плёток
Неведомых возниц,
Мерцает злое что-то
На дне больших глазниц.
Но мне не страшно вовсе,
Я смелый поводырь.
Вплету ромашки в косы,
Слепому дам воды.
Коней бояться мне ли?..
Недолго до беды –
Вон, в облачной купели
Погасли две звезды…
Куда ни беги, от неправды суровой не скрыться,
Зашит по живому фортуны широкий рукав.
Летели мечтаний твоих сизокрылые птицы,
И падали, падали, пулю шальную поймав...
Телами укрыли они землю братской могилы,
И твой каждый шаг – это вызов жестокой судьбе,
На том берегу серых замков возвысились шпили –
Лишь лёгкие тени бросают навстречу тебе.
Куда ни беги, под решечущим грохотом боя,
Рай общий для всех, но горишь в персональном аду...
Мигает маяк, весь горячей обрызганный кровью
Флажков перелётных, сражённых судьбой на лету....
Ломтик убывающей луны
Облаком-мышонком с краю сгрызен.
Ветру не прикажешь:
- Хватит ныть!
Порезвился и забудь о брызгах
Спелого дождя.
Ковер дыряв,
Не в порядке звёздная проводка.
Рваной пеленой охвачен ряд
Верстовых столбов небесной ходки.
Залатать бы.
Увеличь накал,
В одеяле шустрых спится слаще?
Празднику мешают облака,
Прогони их, лик впередсмотрящий!..
Пусть закружат искр мотыльки,
Зря ли направляли в путь фотоны?..
Прочь мышонок, ночи коротки
Искупаться в пропасти бездонной.
22.05.2004 редакция 12.07.2007
/из цикла 'Созвучие'/
Андромеда Андромаху
говорила: Мой Андре,
Вам пора сменить рубаху,
андерграунда амбре
провоцирует народы,
создавая прецедент...
И ринит – не от погоды.
Постирайся. Андерстенд?
В тебя нырнув,
выныривать не хочется,
и я стремлюсь блаженно
в глубину,
сквозь свой бардак,
тоску и одиночество,
и в море твоей нежности
тону...
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...590... ...600... ...610... ...620... ...630... 632 633 634 635 636 637 638 639 640 641 642 ...650... ...660... ...670... ...680... ...700... ...750... ...800... ...850...
|