|
|
Есть шанс уснуть мне.
Забить… Забыться.
Уйти в беспутье,
где шевелиться
башку вердиктом
не потревожит.
Что впереди, – то
назад не может
вернуться… Квиты
все будем с тем что,
все наши свитки,
как наше нечто,
с их письменами,
что проступили,
заснут не с нами.
Хвала, что были.
Есть шанс, итожа
путь с временами,
осмыслить – что же
случилось с нами,
кого ругали,
кого хвалили
что в руки дали,
куда всё слили,
кому писали,
кто чем ответил,
в чьём сериале
и, наши ль, – дети,
с кем враждовали
и с кем дружили,
кто жидко сварен,
а кто двужилен,
и кто от бога,
кто от мессии,
чья мать – дорога,
а чья – Россия.
Когда я брызну
последней искрой,
скажите – в Жизни
он был ей близкий.
Засим, простите,
меня вы… Или
меня просите
простить, что были…
2007-07-21 23:09Танцор / Булатов Борис Сергеевич ( nefed)
 Tанцевал, но не слыл мудозвоном, Жил взахлёб, как лошадка в галопе, И открыл Эрогенную Зону, Только жаль, что не в сердце, а в жопе.
В зеркале моё отражение:
Галки, синички, вороны.
Человек встаёт на колени,
Смотрит в зеркальную сторону.
Едет поезд далёкий.
Машинист, как синичка, пьян.
Лежит человек на полке,
Смотрит в зеркальце: пыль да обман.
В этом поезде, вороне, зеркале
Хоронились, отражены.
Убегая, мы только бегали –
Словно зайчики искажены.
Поезд мой чемодан увозит.
Небо галкой летит из-под век.
И небрежно зеркальце бросит
С моим лицом человек...
Слабость огня.
Вздох последний свечи.
На столе у меня
Миллионы причин
Не любить
То, что в памяти
Вглубь и до дна.
Ледяная волна,
Окати, отпусти.
И прости меня.
Зимним укрой холодком,
Покажи мне всё то,
С чем совсем не знаком:
Переливы звезды,
Золотые цветы,
Говорящие птицы,
Томительный взгляд...
Видишь, ты понимаешь,
Улыбаешься ты,
И – не шагу назад.
Помнишь?
Я просил тебя – только
Ни шагу назад.
Темнота смотрит волком.
И хочется в лес.
В теплой шубе и валенках,
Шапку – долой.
Это лунное, снежное,
Холод и блеск.
И на сердце тепло,
И – домой.
И домой. Где сверкающий льющийся чай,
Где колючее облако теплоты.
Где окно и свеча,
Где окно и свеча.
Где чуть-чуть –
И почти появляешься ты.
Миллионы причин
Опознать эту радость в себе.
И сидеть, замерев,
На краю у возможной и новой любви.
Невозможно устав…
От немыслимых будущих лет,
От нелепой свечи…
От всех этих «молчи» и «кричи»…
Помнишь то, что ты потерял?
Назови.
...Ибо от многой мудрости много скорби,
И умножающий знанье умножает печаль
Соломон, «Экклезиаст»
* * * Я сердцу доверять не тороплюсьТеперь, как раньше, в юности когда-то,Его ошибок неподъёмный груз –За легковерность прежнюю расплата.Ум, бывший много лет назад слугой,Стал господином, беспощадным кстати,Ему дороже ясность и покой,Чем авантюры призрачных симпатий.Его не объегорит с кондачкаПустой надежды в блёстках упаковка,Оберегаясь скрытого крючка,Ум не польстится всуе на дешёвку.Он сердце оградил от разных бед,Удары отразив щитом надёжным,Уютно и тепло, но счастья нет,Лишь горечь от оскомин всевозможных.Не помудрев, набрался я умаИ понял: «Горе от ума» – не фраза,Богатый опыт – строгая тюрьма,Путь из которой, видимо, заказан.20 июля 2007
Коль детям что-нибудь даём мы,
То радость наша- неуёмна,
Хоть могут нас они потом
В дом престарелых, иль в дурдом.
.
* * *
"Mistifikator" – «jinok’у» :
"Раньше (до твоей эры) поэты имели глупость тратить время и силы на то, чтобы стыковать слова по законам логики и грамматики.
Теперь, когда Реформатор-анархист перевернул привычки, подстрочник сознания заменил собой мышиную возню разума."
"jinok" – «Mistifikator’у» :
"Сеня! От всего революционного сердца спасибо... больше всего меня , знаешь, что трогает, мы с тобой не сиамские близнецы,
мы разные, но это не мешает нам понимать и принимать друг друга...
Я – просто мысль... Из сгустка протоплазмы
Картинку мира собирающая пазлы..."
(Из диалога)
...Когда-то, в конце 80-х, я присутствовал на одном из московских (где-то в р-не Калининского пр-та)
поэтических шабашей, характерных для эпохи разгара перестройки, когда всё подряд ниспровергалось...
Раздавались крики: «сколько можно рифмовать «кровь-любовь»!..» Почему-то особо рьяно «ниспровергатели» нападали на... Н. Рубцова (?)...
Рифмы в стихах выступающих были, соответственно, «революционными» – «схема-клемма», «катод-электрод» и, тоже, что-то было
про «протоплазму» (почему и вспомнил эту историю)...
Я, там же, в зале, написал несколько строк (как сказал бы Володя, «экспромт») и, выйдя на сцену, прочел их,
вызвав гнев и возмущение «реформаторов-анархистов»...
Сразу оговариваю, что с т. зр. литературы эти строки не представлют никакого интереса (я их с тех пор
никогда и нигде не публиковал), и рассматривать их стоит лишь как аргумент в полемике по конкретному поводу.
Сегодня, в свете последних «новых веяний» на сайте – мне показалось, что эти строки «монтируются» сюда...
АВАНГАРДИСТАМ 80-х
И стих ваш, друзья, головаст,
И смело, и лево, и ново...
Но – лучшие даже из вас –
Не стоят и слова Рубцова.
«Катод» с «электродом» – любой
Срифмует из вас дерзновенно,
Но старые «кровь» и «любовь» -
Новее, чем «схема» и «клемма».
...Чем ближе гремит барабан,
Чем злее грохочут моторы,
Чем громче орет балаган
"Ламбаду"*, к обрыву с которой
Летим, всё сметая, круша,
(И слезы о прошлом – напрасны) -
Тем яростней просит душа
Созвучий простых
и прекрасных!...
.
_______
*Ламбада — чушь, вздор (Словарь русского арго)
(1988)
.
Я этот праздник ждал не зря.
И он пришел – ликуйте, братья!
Царица Ночи Октября
Срывает бархатное платье.
Заполони. Освободи.
Пребудь, бесстыдница, со мною!
От сводов царственной груди
Идет сиянье неземное.
Опять на гибель, на беду,
Стою, коленопреклоненный,
Опять – ты слышишь? – я иду
К тяжелой
Страстной
Вожделенной.
Полны плодов твои сады.
Полны плоды янтарным соком,
Но равнодушны две звезды
В холодном небе и высоком.
Куда ты смотришь сквозь меня?
Кого ты ждешь, срывая тогу?
Застынет серый дождь, звеня,
Над холодеющим чертогом.
И снова не сойдемся мы,
И между нами ветры лягут,
И крик твой брызнет на холмы
Кровавой горстью спелых ягод.
И снова попусту и зря,
Как наважденье, как проклятье,
Царица Ночи Октября
Срывает бархатное платье...
Она останется, боса,
У вод, тяжелых, словно камень,
Молить пустые небеса
Берез
Воздетыми
Руками.
В синем небе – проседь.
Гладь реки, как простынь,
Золотая осень,
Снова с нами ты.
Яростным багрянцем,
Ярко – желтым глянцем
И осин румянцем
Вспыхнули листы.
Смертно – величавы
Как испив отравы,
Никнут в поле травы,
Гомон леса стих.
В сизой дымке тая,
К югу улетая,
Птиц последних стая
Шлет свое «прости»...
Мы немного просим – Осени нас, осень,
Высшей сенью сосен
В тишине дубрав,
Мудростью прощанья,
Чистотой звучанья,
Смертью без отчаянья
Древ твоих и трав.
Я пройду сквозь это
Сумасбродство цвета
В самые секреты,
В свежесть,
В синеву.
Может, стану тише.
Может, стану выше.
Может быть, услышу,
Для чего живу.
Пробоины. Да ну их!...
Не смертельны.
Сначала с дуру
я латал вином
и горлом – дни текли прескверно,
и я блудил и тыкался
в ином...
По скользкой палубе
впотьмах своих миров
я шарил, мясо крючьями сгребая
свое.
Вынюхивая сути слов,
уже предчувствуя, еще не зная...
Удушье.
Чуешь, как воняет ложь?
Наверх скорее, выпотрошить трюмы!
И мне не страшно, что уйду под нож,
но в море носом я не клюнул.
И не глотнул.
на трюмы полные – воды
задрав винты, надрезав криком воздух...
А пузыри – работа для среды.
Среда – шаман,
среда – обман.
Зло-о-ой
дух!
Спокоен.
Курс на дом и огонек.
Открыты окна, порты и ворота
и слово –
мой объезженный конек,
как бриз развеет запах рвоты.
23.02.2006
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...590... ...600... ...610... ...620... 628 629 630 631 632 633 634 635 636 637 638 ...640... ...650... ...660... ...670... ...680... ...700... ...750... ...800... ...850...
|