|
|
Меня всегда о чём-то просят
И не всегда благодарят,
Когда помпезно преподносят
Букет обоссанных котят.
Смотри, мой ангел, как промокли,
Как страшно высохла их мать.
Не смей божественные сопли
Ажурной пряжей распускать.
Плодитесь, твари, размножайтесь!
Вас превращают в барахло.
Кошачий бог, готовый к жатве,
Когтями выкосит бабло.
Тот – бесноватый, если честно,
Прошёл бы кастинг в "Дю Солей":
Его болонка «вдруг» исчезла
Под гроздьями опухолей.
Не обольщайся, милосердный,
Сегодня нет благих вестей.
Убереги меня от скверны,
И легион тупых чертей
Уйми, а то сама угроблю.
Салфеток в пасти натолкай.
Для пса, распаханного дробью,
Придумай персональный рай.
Его диагноз – настрадался,
Вводи волшебную иглу...
Ты столько лет за жизнь сражался
Молитвой. Стало быть – в тылу.
Пинцет, зажимы, пара лезвий -
Твое оружие, хирург.
Пиши историю болезней
Подобий божьих, драматург.
В финале лицемерной драмы
Подбрось такой медикамент,
Чтоб возводились миллиграммы
В тротиловый эквивалент.
Царапай истину кровавым,
Из тела вырванным пером.
Чтоб не устроили облавы,
Не вырубили топором -
Как ты болишь о пациенте,
И как злокачественна жизнь,
О доброкачественной смерти...
Поставь печать и распишись.
Избито, пошло, даже странновато
Приравнивать сугробы к белой вате,
Любовь и кровь на рифму снова сватать
И прятаться в толпе чужих людей.
Нам до весны лишь два шага осталось.
Лишь два шага – пустяк, такая малость,
Когда в журчание водицы талой
Вплетёт весенний щебет воробей.
Зимой привычно двигаться по кругу
И рифмовать со скукою разлуку.
Но в феврале напрасно хочет вьюга
Скомандовать мгновению: «Замри!»
В просторах наших двум шагам не тесно,
А воробей – весны веселый вестник.
И мокрый снег, совсем как в старой песне,
Не долетает, тая, до земли.
В соавторстве с Арсением Платтом Был не последним и не первым, В любом романе есть такой. Всегда искал по жизни стерву, Как будто в стервах есть покой. Он весь – златая середина, Такой не крайний, робкий весь. Под тяжкий груз подставил спину И пёр всю жизнь ненужный крест. Когда струной дрожали нервы, Во рту сушняк, а в горле ком, Сизиф носил на гору стерву, А после скатывал пинком. В обход поверьям, слухам, мифам Над ним всегда искрился нимб. Но потешался над Сизифом Хмельной Сатир, меняя нимф. Алкаш копытный, фуй с рогами, Был дружно нимфами хулим. Он до того был полигамен, Что от него стонал Олимп. Стремясь наверх, он падал низко, Учитель так себе – Дедал, Эвтерпу спьяну начал тискать, Но папа-Зевс по морде дал. Сатира морда – как из дуба, Что в лоб, что по лбу – ясен пень. Сложил в улыбку перец губы И тень наводит на плетень…
Я замёрзший плевок, я жемчужина
Я мужчина на февральском ветру
А вы женщина замужем, вы жена
А я в хлев свой вас украду
Вы привыкли лежать на постелии
И какао горячий с утра
Я ж холодный стою на метелии
И шепчу: пора, брат, пора
В те края, где Татьяна изогнутая
Или Лена блестит, как река
Или Анна впотьмах перевёрнутая
Или Люба в сердцах стукнет ножкой слегка
Там, где буйно растут насаждения
Где я хищно в беседку зайду
Где листвой шелестят наслаждения
И, невидим у всех на виду
Возражая на возражения
Огонёчек любви разведу
Гладко ложилась на вечер заря.
Месяц вынашивал планы на вечность.
Строился в небе отряд октябрят.
В омуте тихом пряталась нечисть.
Кот, не моргая, смотрел на закат.
В нём пробуждалась генетика сфинкса.
Рим, Вавилон, Мелитополь, Царьград…
Веяло чем-то античным… афинским.
Время текло бесконечной рекой,
Будда с Христом пили квас Магомета.
Было пятьсот миллионов веков
до окончания этого Света.
Ровно пятьсот! Почему? Не понять…
Просто, пятьсот по кармическим сметам.
До окончания этого Света…
И до начала вчерашнего дня…
* * *
Похоже, что прогрессу грош цена:
Мы первобытных комплексов заложники.
Чем меньше у водителя длина,
Тем больше габариты внедорожника.
* * *
Свой очень нездоровый интерес
К поэзии уйми, интеллигенция!
Стихами можно клеить поэтесс,
Но дальше – вся надежда на потенцию.
* * *
Волшебник слова дорог мне любым,
И бросить камень в классика не вправе я!
В стихах про Керн он мог: «Я вас любил»,
А в письмах про нее же – порнографию.
* * *
Не вдохновляет скучный список тем,
Уныл сюжет без грозового фронта…
Супружескую заданность поэм
Меняю на раскованность экспромта!
* * *
Тихий смех василька,
Незабудки лазурные грёзы,
Мельтешит меж камней,
Напевая, весёлый родник,
У реки на ветру
Заневестилась буйно берёза,
И грустит старый дуб,
Вспоминая минувшие дни.
Спит в норе толстый крот,
Обнимая Дюймовочку крепко,
Майский жук впопыхах
Покидает, сопя, тесный плен,
Колосятся хлеба,
Вырастает волшебная репка,
Точит стрелки чеснок,
Матереет забористый хрен...
Поднебесный хорал
Без надрывной морали, и вовсе
Нет, казалось, причин
На Земле для печали и слёз,
Но гадать суждено
Нам – зачем родили́сь и что после:
Лопухом прорастёшь,
Иль рукою достанешь до звёзд.
21 января 2019
.
* * *
"…Черкешенка моя!.. С Казанского вокзала
Твой поезд отходил, в ночь, в 23.05..."
…Не о весне – о жизни торопливой…
Ты уезжала – навсегда – домой.
«Лет через десять, – ты мне говорила, –
Давай, любимый, встретимся с тобой…»
И всё вокруг – вдруг – замерло и смолкло
(Да что им всем – в моем тебе ответе?!)…
«Лет через десять»… Господи, как долго
Мы собирались жить на этом свете!..
Я не о нас – о том, что будет после, –
Вновь будет поезд в 23.05,
И исправлять что-либо будет поздно,
Да и не нужно будет исправлять.
1984,
Москва
Я подобрать к тебе пароль
Который год мечтаю.
И жду, как ждет халву осман,
Когда ты скажешь «да».
И мне мерещится порой,
Что выдумал тебя я,
Но легкомысленно весьма
Свободу воли дал...
)
Ночь холодна и черней воронёной стали.
Город распят на крестах-перекрёстках улиц.
Ветер со свистом гонит в подвалы
собачьи стаи.
Воду вприкуску со снегом лакает из блюдец.
Это ноябрь… Сжимаю озябшие пальцы.
Звёзды горят, только я не могу согреться.
Это ноябрь… Город напялил тяжёлый панцирь.
Мечется в клетке синица по имени сердце.
Ночь в ноябре молчалива и неуютна.
Ночь в ноябре это темень в конце тоннеля.
Морок осенний… стылая мгла
в начале утра
кутает мёрзнущий город ветшалой шинелью.
Ночь в ноябре даже утром в огнях поликлиник.
Снежная пыль переносит тоску и простуду.
Я возвращаюсь в жаркий июль…
Настой на малине…
Принял нутром аспириновую барракуду.
Мне не поставит диагноз ни доктор, ни знахарь.
Время не лечит болезни, которые вечны.
Сплин, ипохондрия… Но, слава Богу,
нет больше страха.
Я проскочил через "cito"… На красный
по встречной.
Страницы: 1... ...10... ...20... ...30... ...40... ...50... 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 ...70... ...80... ...90... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|