|
|
У магазинного крыльца
Три падших ангела стояли
И дрожь пропитого лица
Они в стакане растворяли
У магазинного крыльца…
Над ними музыка плыла.
Гремела музыка печали,
Они ее не замечали,
И за спиной горбом торчали
Рудиментарные крыла.
Неоседающая муть
Бесила, словно вой койота,
И тело жаждало чего-то...
Его так просто обмануть –
Паденье – тоже вид полета…
Сомкнуть забор из хилых плеч,
От мира мерзкого укрыться,
И как бы снова взмыть,
И смыться,
И у разбитого корытца
Осколками на землю лечь…
А я?..
Нет, я – совсем другой!
От этих в корне отличаюсь!
Одет красиво, не качаюсь,
С приятной женщиной встречаюсь,
И не алкаш, и не изгой…
Но почему же надо мной
Рыдает музыка не тише?..
Солдаты спят, контора пишет,
И крылья – белые фетиши –
Прижаты тяжестью земной?..
Как эти трое, я спешу
Найти похожего кого-то,
Урвать отпущенную квоту,
Забить в косяк свою работу,
И выкурить, как анашу…
У магазинного крыльца
Три падших ангела стояли
И дрожь пропитого лица
Они в стакане растворяли
У магазинного крыльца.
 ТРОЕ (не считая собаки)Никто не подумал бы – ссора. Ничем не нарушив приличий, В карете на мягких рессорах Мы трое качались ритмично. Муж тихо позвякивал фляжкой, И молча просматривал прессу. Перчаткою – цвета фисташки, Сынишка играл с пекинесом… Хотелось большого скандала До слёз, может даже до драки. Хотелось понять – как я стала Перчаткой в зубах у собаки…&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&Сестра Риммовна
Черные крылья – ангелу?!
Белая шкурка – бесу!?.
В бездну цветное кануло –
Не интересно.
Капля вина кровавого –
Выбор по вкусу горечи.
Ставит судьба коварная
В табели прочерки.
С желтой листвой кружение
Отождествлять с овацией.
Чувства омоложение –
Вызовом грации.
Путь под прицелом истины,
Волей бесенка дерзкого.
Чтоб на сожженной пристани
Желтую розу веско..
01.10.2009
Ты попиши ещё немного
О том, о сём,
О том, что дальняя дорога
Приводит в дом,
О том, что значимая малость
В себе хранит
И молодость твою и старость,
А жизнь летит.
Ты посиди ещё, посетуй
И расскажи
О том, что жил ты в четверть света,
Но всё же жил,
Но всё же описал словами
И жизнь мою,
Высокий свет над головами,
Любовь, семью,
И этот бесконечный город,
Депо, трамвай,
Морозной музыки узоры…
Не умолкай.
Я сам твою закрою книгу,
В стол положу.
Дай Боже, доживу, достигну,
Дорасскажу.
* * *
Листок стремительно упал,
Не покружившись, рухнул с дуба,
Непритязательный финал –
Он не вошёл в состав танцклуба.
А как недавно шелестел!
Как щебетал и жизнь приветил!
Но не поспел, хоть и пострел –
Других унёс капризный ветер.
Для них искрятся вальс-бостон
И комплименты вёрткой славы,
Весь новый мир для них, а он
Лежит ничком на дне канавы.
Да, пошумел когда-то всласть
В кругу таких же шумных братцев.
Как важно вовремя упасть,
От мамы-ветки оторваться!
. . .
Закурит дворник у костра,
Собаки бегают и дети,
Сгорает жухлая листва
И лишь чадит, почти не светит.
Москва горит внимательно и чутко.
И жизнь, устроенная в сотнях мелочей,
В твоём окне склоняется, как чудо,
Над головой усталою твоей.
И ты ложишься, и белей былого
Твоя подушка. И светло, как днём.
Простой судьбы несказанное слово
Горит в подробном воздухе твоём.
И воробей, как будто бы случайно
О подоконник цокнет, и глядит,
Как свет во тьме горит необычайно.
Обыкновенно, в общем-то, горит.
Я выжил не с тобой, а без тебя.
Мне странно от себя такое слышать.
По свергнутому богу не скорбят
Без куполов оставшиеся крыши.
Три тенора в наушниках поют
О чём-то итальянском и красивом.
Ты мне сдалась без боя, как редут
С защитницею крепости счастливой
Желаньем плена, сладкого вина,
Сводящего на нет всю трезвость взгляда.
Разрушена осенняя страна
И тишина в награду.
На окне стоит игрушка
И на улицу глядит.
Ей пять лет. Она старушка.
У неё в груди магнит.
Её били-колотили,
А она не умерла.
На зелёном крокодиле
Реку Нил переплыла.
Подымалась в пирамиды,
Тонкий сыпала песок...
Только грудь её пробита,
Только путь её высок.
Сядь на облако, сестрица
И пружинку подкрути.
Ты теперь живая птица,
У тебя тепло в груди.
Мы за руки не взялись.
Ты подала мне палец,
а я был рад меж строчек,
водить тебя в стихах...
(Не приближался её, а удалялся шаг,
ты перепутал, Вовчик).
Но был ты честный фраер,
в игре почти без правил
и памятник тебе – отсутствие её,
устроенное ловко
судьбою, что теперь свиньёй
хрустит тобою, Вовка...
1999 г.
Я – как хохол,
знаком, но не известен,
я – нищ, я – гол,
но жопой в «Мерседесе».
Люблю, любим,
но этого мне мало...
Куда стремим
с ухмылкой экстремала?
Хочу в Ростов
я во Владивостоке,
люблю простор,
но вжат в размер жестокий.
Ещё пишу
пером да по бумаге,
слова ищу
как будто бы для Ванги.
Дано. Могу.
Но чаще неохота...
Зеваю, лгу,
но кормит не зевота.
Я – как еврей,
в пролете, но с наваром,
но не хитрей,
я всё же русский варвар,
с любовью, без,
но с живостью собаки
за интерес
живу, а не за бабки!..
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...310... ...320... ...330... ...340... ...350... 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 ...370... ...380... ...390... ...400... ...410... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|