|
|
Chère K.
хочешь, я расскажу тебе, как (я) тут в Париже?
кривосплетенья улиц, изломы неба и крыши,
бесконечные крыши
город облеплен в честь осени листьями и афишами
а осень – с сегодня – спит под мостами с клошарами....
а знаешь
я выдумываю этот город по сто раз на дню
собираю его из огромной кучи красивостей
набираю из вороха милых уютных вещей
из обломков жизни,
из привычных уже déjà-vu
из улыбок и взглядов прохожих
из той осени, что не выгнать и с улиц не вымести
до конца этих дней
до Рождества
я
перестраиваю его заново – нанизываю на нитки метро
чтобы снова наутро забыть
про себя в нём
про него
я
набираю шагами сонеты о вечной любви
на его бесконечных асфальтах -
глоссами к жизни
и
я раскладываю этот patience на столе наспех
и гадаю на нем – о себе, о тебе, обо всем, обо всех...
...за спиной рассыпаются улицы -
за поворотом
видишь новое небо,
фасады,
улыбки прохожих
но кто-то
здесь не успел довести пару мелких штрихов
для тебя
(слишком быстро свернул)
где-то дверь, где-то отблеск окна
нереальны
я-то чувствую
но
с каждым вдохом – пьянею всё больше
этим воздухом
и в лабиринтах расставленных – тоже наспех – кое-как стен
пропадаю
и на выдохе
- paris
- je t'aime
* * *
...оторвавшись от суши;
или будучи ею отпущен;
от игрушек, подушек
и других побрякушек
змей воздушный -
выше, круче,
там лучше;
среди ветров и тучек!
он везучий!
там награда;
там полета отрада;
там ни снега, ни града!
ни прощального взгляда,
ни напутствий не надо!
провода? – не преграда?
вот досада...
нет!!!
не н-а-д-о...
между небом и сушей...
10.06.2007
Воздушный шар легко вздохнул
И отпустил кривую ветку.
Вынослив и широкоскул -
Он отправлялся в кругосветку.
И удивило голубей
Его бескрылое паренье.
И клён пронзило до корней
Молниеносное прозренье…
Шар к фонарю прильнул щекой
И пролетел над каруселью.
Кто будет нитью, как рукой,
Держать и дерево, и землю?..
Среди дерев горы Масличной
при свете беззаботных звёзд
Гиллель с учеником привычно
общались так: ответ – вопрос...
Был любознательным наш Сади:
“Что делает там человек,
ведь ночь уже?”- спросил он, глядя
на одинокий силуэт.-
“Кто под деревьями склонился?
Вот ниц упал... как бы взмолился,
вздевая руки к небесам
и потерявши счёт часам ...”
Гиллель в ответ:”Садок там плачет,
к могиле сына наклонясь.
Хотя... должно быть всё иначе :
вам, детям, хоронить бы нас...”
“Как, неужели он не может
прогнать печаль, что сердце гложет?-
В народе мудрым он слывёт,
что ж горестно так слёзы льёт?”
“Муж праведный... Но разве скорби
не может чувствовать святой,
и горе плеч его не горбит?
Все думают, что лишь покой
в его душе... Но кто притворно,
Господней воле непокорный,
в обман свой втягивая нас,
улыбкой дарит всякий час,
тот – лжец. И этим оскверняет
он душу.” – “Что же позволяет
всё ж преимущество иметь
пред глупыми таким вот, мудрым?”
Гиллель ответил: ”Перламутры
горчайшие из глаз на землю
текут, она их все приемлет...
А мысли... в небесах живут!
Округу стоны оглашают,
и слёзы холм собой питают,
но взор его... взор – к небесам,
туда, где Бог! – ты видишь сам.”
милая К.
завтра – не будет.
поверьте.
все звезды – только об этом,
город пестреет издевкой: КОНЦЕРТ ОТМЕНЕН
- в очередь, сукины дети!
- сдавайте билеты
те, кто толкались к вечности на приём.
милая К.
завтра не будет и нет,
ни к чему сентименты
есть лишь теперь – и – в погоне за славой времен -
допережеваны к черту все киноленты
перетасованы списки имен
милая К.,
не грустите
вечность – сегодня,
вечность забила на всех
и одна под луной
что-то такое танцует себе в подворотнях
что-то такое читает себе одной...
милая К.
завтра – не будет...
а может быть, нам и не надо?
что-то таят уголки приоткрытого рта...
сколько там времени – есть – между взглядом и взглядом?
сколько там разницы – между теперь и всегда?
 Принцессе пятый шёл годокПринцессе пятый шёл годок, Сестра была моложе, Но ненамного – на чуток. «Ах, Господи мой боже!» – Стонал синхронно нянек хор, Покоя ни минутки Не знавший, ежели во двор Шли погулять малютки. Всяк встреченный дворцовый пёс (по нянек недогляду) Был обнят, поцелован в нос, Усажен чинно рядом. Всяк встреченный дворцовый кот Уложен был в коляскуИ с соской, вставленною в рот,Смиренно слушал сказку. И только грозный дед-король, Напоминавший тучу, Метавший молнии порой, Любил проказы внучек. Он с ними отдыхал душой, Венца лишая темя. Он сам проказник был большой... Жаль, не вернуть то время.&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&Сестра Риммовна
Мы шальные и странные люди.
Проще нас на Руси не бывает.
Нас, изгоев, и в праздник, и в будни,
каждый пёс обрычит и облает.
По холодной, голодной России,
неприкаянность жизни почуя,
не кляня, не любя и не каясь,
мы бичуем, бичуем, бичуем.
Мы Христа некрещённые дети,
христарадники, бомжи, уродцы.
Наши песни – до времени спеты.
Дом родной, под асфальтом колодцы.
Белым светом – отчаянно маясь,
чёрных будней – колоду тусуя,
не кляня, не любя и не каясь,
мы бичуем, бичуем, бичуем.
Мать-Россия, жалеть нас не надо.
Не молись за бурьян придорожный.
Мы достойны кромешного ада,
за характер российский, острожный.
По холодной, голодной России,
неприкаянность жизни почуя,
не кляня, не любя и не каясь,
мы бичуем, бичуем, бичуем.
Между волей и пропастью между,
пролегла бичевая дорога.
Потерявших себя и надежду,
не кляните в сердцах, ради Бога.
Белым светом – отчаянно маясь,
чёрных будней – колоду тусуя,
не любя, не кляня и не каясь,
мы бичуем, бичуем, бичуем.
1987г.
они говорят
стихи от большого счастья не пишут
не пишут
да и что ты такое ищешь в сплетеньях слов?
словно проклятый
каждый раз – пытаясь взлететь – всё выше
от своих глупых страхов
и снов
они говорят
напоказ
а слова за словами липнут
в междустрочьях
исповедь или истерика
плач день ото дня
что не выплакать или не высказать -
превращаешь просто в молитвы
за себя
говорят... и тебе между этими
верю
не верю
пробегать – по привычке – по лезвию
бред
не бред
этот чертов способ вскрывать себе вены
по 7 раз в неделю
чтоб потом возрождаться
как феникс
но ты же не феникс, нет
они говорят
эксгибиционизм
твой путь к очищенью
или просто невыплаканная суицидальная жуть...
но
(скрестим пальцы)
быть может
однажды
в одном из перерождений
всё окажется лучше
чуть-чуть
Твоя душа отворена,
Ничто не скроешь.
А я всего лишь у окна,
А я – всего лишь.
Звезда, тропинка, стрекоза,
Паучьи сети.
Охапку сумрака в глаза
Швыряет ветер.
Смола на липовом стволе,
А у оврага,
Во влажной втоптанной золе
Лежит коряга.
Я слышу стрёкот голышей
В морском прибое.
Мы утром панцири ежей
Ножами вскроем.
Мы будем жить с тобой, как два
Аборигена,
Как непреклонная трава,
Самозабвенно…
Ты спишь, а я тебя храню
Без стрел и палиц.
И удивляюсь, как огню –
Неандерталец.
.
* * *
Этой песни и нету в мире...
Этих слов никогда и не было...
Это голос в ночном эфире...
Это больше мне помнить некого.
Это боль моя, это мука,
Это голос твой – дальнний – льется
Это снова тоска-разлука,
Это сердце сейчас разорвется...
16.07.09
5.39
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...330... ...340... ...350... ...360... ...370... 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 ...390... ...400... ...410... ...420... ...430... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|