"Мы – юннаты, мы – счастливые ребята 

Нашей солнечной страны!" 

М. Матусовский 

-Если бы у тебя был цветик-семицветик, ты что загадал бы? – Толик выдернул из земли сухой колосок, оторвал от него кончик и подул через полую соломинку на муравья. Муравей отлетел в сторону. 

- Вслух или про себя? – Витя приложил к уху кулак, в котором жужжал трутень. 

- Ну, про себя, – это укромное место в лесу у небольшого стоячего пруда Толик приметил ещё вчера, когда дед показывал ему деревню. В пруду водились жабы, которых не разрешала трогать бабушка, потому что от жаб бывают бородавки. Что такое бородавки восьмилетний Толик не знал, но решил, что в том месте, которого коснётся жаба, вырастут волосы. Как маленькая борода. 

- Если про себя, то я сначала бы загадал, чтобы в меня влюбилась Ленка Егорова, – Витю привезла в деревню бабушка, чтобы он немного окреп после частых зимних простуд. 

- А потом что? 

- А потом, – Витя достал из кармана катушку белых ниток, сделал петлю, просунул в неё лапку трутня и затянул. Трутень зажужжал и взлетел, потянув за собой нитку. – А потом бы я загадал, чтобы у меня все молочные зубы сразу поменялись на взрослые, без боли чтоб. 

- А я люблю крутить зуб, когда он «на ниточке»! Ух ты, ух ты, смотри! – на склизский берег, прямо перед носом Толика, вылезла большая жаба. – Давай её словим! 

- Давай! – Витя сомкнул пальцы правой руки над очередным трутнем на цветке. – А бородавки? Ты же сам говорил... 

- Подумаешь, бородавки! – Толик поднял из травы красный сачок, которым он собирался наловить бабочек для школьной коллекции. – Надо просто поссать на руку, тогда ничего не вырастет. 

_ А если жаба тебя укусит? – теперь на нитках у Вити были два трутня. Они летали влево-вправо, и нитки перекрещивались и запутывались. – А у меня два воздушных змея! 

- Жабы не кусаются, ты чё! У них зуб нету, – Толик осторожно опустил сачок на жабу. – Поймал, поймал! А теперь чего? 

- Тащи её на берег! – Витя засуетился и стащил с себя майку. – Давай в майку её завернём! 

Жаба оказалась на редкость спокойной и сидела на майке без движения. 

- А Саня Ветров рассказывал, что они с пацанами жабу через жопу надували и в футбол ею играли, – Толик взял свою соломинку. – Надуем? 

- А она не лопнет? – Витя опасливо разглядывал пупырчатую жабью шкуру. 

- Ты чё, – Толик вставил жабе в зад соломинку, – она же резиновая! 

Надувалась жаба легко, легче воздушного шарика. Вначале она немного поквакала, выпучивая глаза, а потом, наверное, привыкла. Во всяком случае, когда раздулась величиной с маленькую дыню, квакать перестала, и, из-за вздутого живота лёжа на боку, только подрыгивала лапами и вытягивала длинные пальцы . 

- Хватит, наверное, – Толик вынул из жабы соломинку. – А давай её в воду кинем и посмотрим, что будет! 

Жаба забавно плюхнулась в пруд, покружилась вокруг себя, и четырёхлапым тёмно-зелёным мячиком осталась лежать посередине водоёма. 

- Поссать надо, – сказал Толик, – чтобы бородки не выросли на руках. 

- А я не трогал жабу! – Витя углядел нового трутня и поймал его в кулак. 

- Всё равно надо, – уверенно сказал Толик. – Ты жабу в свою футболку заворачивал, тебе через кровь может передаться. 

- Ладно, пойдём, – Витя привязал к кусту уже трёх «воздушных змеев». – А куда идти? 

- Давай ссать на муравейник! Только сначала на руки, а то вдруг писи кончатся! 

Муравьи разбегались в стороны и ныряли в крохотные отверстия муравейника, но две горячие струйки мочи настигали их и смывали с муравьиного холмика вниз. 

Толик вытер мокрые руки о траву, натянул шорты и поковырял в муравейнике тонкой палкой. 

- Видишь, сколько их там! 

- А они наши писи пить будут? – Витя был на целый год младше Толика и ничего не знал о муравьях. – Что они вообще едят? 

- Они едят всё маленькое: маленьких мух, маленьких кузнечиков, маленьких червяков, – зато Толик знал уже всё обо всех, потому что закончил первый класс. 

- Нужно теперь их покормить, – Витя заметил в траве кузнечика и ловко накрыл его сложенной в горсть ладонью. – Нате, ешьте! 

Он сунул кузнечика головой в муравейник и протолкнул пальцем внутрь. 

- Пошли бабочек ловить! – Толик вытряхнул из сачка остатки тины. 

- Ты лови бабочек, а я – трутней, – и Витя побежал к жёлтым цветам на поляне. 

Вскоре мальчики усердно трудились над своей добычей: Витя затягивал нитяные петли на лапах трутней, вынимая одного за другим из спичечного коробка, и теперь у него была уже целая эскадрилья – тринадцать жужжащих и рвущихся в небо коричневых, с жёлтым пятном на спине, пчелиных самцов. 

У Толика работа была посложнее: он вынимал из банки пойманных бабочек, прижимал их указательным пальцем левой руки к картонке и, расправив бабочкины крылья, правой рукой протыкал её тельце швейной булавкой. Бабочка оказывалась пришпиленной к картонке. Какое-то время она ещё трепыхалась, пытаясь взмахнуть крыльями, но потом затихала. Иногда, – по неосторожности, не по злобе! – Толик отрывал у бабочки крыло, и тогда сердобольный Витя, оторвав и второе, ненужное уже, относил останки бабочки к муравейнику. 

- А у нас в туалете жил паук с длииинными лапами, – вспомнил Толик, – если у него лапу оторвать и положить её на пол, она двигается, как живая! 

- Знаю, знаю! – Витя обрадовался, что ему знакомо хоть что-то из того, о чём говорит Толик. – Этот паук называется косиножка! Когда его лапа двигается, нужно кричать: коси-коси, ножка! Коси-коси, ножка! Накоси мне, ножка, денежек немножко! 

- А я вижу птичкино гнездо, – Толик встал и, подойдя к невысокому дереву, захлопал в ладоши. Из кроны вылетела небольшая птица. – Видишь, вот оно, невысоко. 

Гнездо было свито из сухих колосьев и лежало на середине ветки, растущей буквой «Y». 

- Давай посмотрим, что там внутри? – Витя принёс длинную палку и ткнул ею снизу в гнездо. Палка легко поддела плетёную плошку, и та бесшумно упала на траву. В гнезде сидели два пёстрых желторотых птенца. 

- Какие хорошенькие! – Витя посадил одного себе на ладонь. – Я возьму его домой. 

- Я тоже возьму, – Толик вынул второго птенца из гнезда. – Только у нас дома кошка, она его может съесть. 

- Какие всё-таки дети у нас добрые, просто золотые сердечки! – Витина бабушка чаёвничала на веранде с бабушкой Толика. 

- Да, дети чудные, – согласилась та. – Птенчиков спасти хотели, жаль, что кошка их съела. Но вы, Анна Сергеевна, Вите не рассказывайте, расстроится мальчик. 

- Что вы, Наталья Михайловна, такие ужасы детям рассказывать! Вы-то Толику тоже не говорите. Скажем – прилетела мама ихняя и забрала птенчиков в лес. – Анна Сергеевна отхлебнула чаю. – Варенье у вас вкусное! 

- А то! Вишня в этом годе уродилась... 

Тропа, огибая огромные деревья, вела в гору. Он шел по своей территории – осторожный, хитрый, сильный, готовый к любым неожиданностям. Низко, к самой земле опустив длинную морду, он обнюхивал каждый подозрительный след. Иногда он останавливался и, поводя головой, нюхал воздух. Где-то недосягаемо высоко в кронах щебетали птицы. Если в птичьих голосах что-то менялось, он снова останавливался и слушал лес. Выпуклые черные глаза казались неподвижными, но в них отражалось все происходящее вокруг. Жизнь научила его ждать опасность всегда, в любое мгновенье, и всегда быть готовым встретить ее. С виду он мог показаться медлительным и неповоротливым из-за своей короткой шеи и тяжелого покрытия, защищающего со всех сторон, но это впечатление было обманчивым. Его мышцы в одно мгновение превращались в сталь, глаза безошибочно отыскивали брешь в обороне врага, и он делал бросок, стремительный и неуловимый; острые, безжалостные зубы впивались в чужое тело и только один исход был у врага – смерть.  

Ему осталось сделать несколько шагов, чтобы кончился подъем, но взгляд уловил какое-то движение, и он замер, напрягшись. Тревога оказалась ложной – это была безобидная желтокрылка. Она немного пролетела над травой и опустилась на цветок.  

Он еще немного постоял, прислушиваясь. Слышался лишь шум ветра, который широкой волной пробежал по верхушкам деревьев. Успокоенный, он сделал шаг вперед и увидел Чудовище!!!  

Оно возникло на тропе, совсем близко, огромное, с ярко-красной боевой окраской, и тоже заметило его. Он резко остановился и пики его панциря ударились друг о друга и поднялись страшными остриями навстречу врагу. Ноздри с шумом вбирали воздух и с шумом выталкивали обратно, и он становился горячим от крови в легких. Внутри все натянулось тугой струной, готовое сорваться в одно мгновенье, чтобы безжалостно грызть, рвать, душить и пьянеть от ощущения боя.  

Он и Чудовище стояли друг против друга и каждый ждал лишь едва уловимого движения или дрогнувшего взгляда, который выдаст намеренья, страх или отчаянье другого. Казалось, они могут стоять так вечно, но наконец Чудовище сделало первый рывок, разметав свой красный веер, и страшный рев огласил лес:  

- Мама! Мама! Скорее иди сюда! Здесь ежик! Он так смешно пыхтит!..  

Пятилетняя девчушка, оставленная мамой, прыгала во дворе в «классики», нарисованные мелом на бетонной плите. Маму сегодня отправили с производства на бахчу, на сельскохозяйственные работы. 

Во дворе много взрослых людей, детей, совсем не страшно. И покормят, и проследят, чтобы не потерялась. 

У забора появился мамин знакомый на мотоцикле: 

-Ин, поди сюда! Хочешь, отвезу тебя к маме? 

- Да, да, хочу! – вприпрыжку подбежала Инночка. 

Сильные, мужские руки подхватили ребенка и усадили впереди за бак :  

- Держись крепче, не свались!  

Инночка впервые каталась на мотоцикле, ей было страшно, к тому же неудобно сидеть, широко расставив ноги. Она крепко зажмурила глазенки и терпеливо всю дорогу «мурлыкала» песенку,которую недавно разучивали в детском саду. 

В степи, по дороге на бахчу, они остановились... Его палец пронзил ей тело. От боли Инночка вскрикнула и широко открыла глаза: 

-Дяденька не надо! Мне больно!- Пыталась спрыгнуть на землю. Но куда там – высоко!Сильно болел животик. 

- Только пикни кому! – вытирая окровавленный палец , сказал мужлан. 

Она уже ничего не помнила,- как оказалась возле мамы, как добрались до дома, куда делись окровавленные трусики. Только предательская капля крови, на  

кожаном сандалии , напоминала о происшедшем. Она неделю лежала на больничной койке и бессмысленно смотрела то в потолок, то на эту бурую каплю, поселившуюся на сандалии. 

А дядька больше никогда не приходил к маме... 

Дорогие родители и просто взрослые, будьте внимательней к жизни детей.Мы так нужны им рядом, пока в обществе есть насилие, жестокость, равнодушие. 

Иллюстрация : «Детские страхи» -napirse.ru 

81. 

А Мила на небесах! А себе – на налима! 

82. 

Турок, а коты-то, коты-то как орут! 

83. 

О, да, Надя, ещё тёще яда надо! 

84. 

Лидер вере вредил. 

85. 

О ты, дурак! Шабашка как шабашка! Руды-то! 

86. 

Каков азарт! От Вани залетела Зина в тот раз! А во как! 

87. 

Они Нила показали, Била закопали, Нино! 

88. 

Ой, осоку косой! О! 

Вариант: 

Я такой – осоку косой, о, Катя! 

89. 

Ося, милок, у Коли мясо! 

90. 

Кот, у ворон норов уток! 

Бросил Иван-Царевич курить и превратился в Ваньку-встаньку. И не ложился он три дня и три ночи. Сам измаялся и Василису Прекрасную измаял так, что закурила она и превратилась в Василису Премудрую. Курила три ночи и три дня, пока Ванька-встанька не отчаялся и не закурил вместе с ней. С тех пор курят Иван-Царевич и Василиса Премудрая тридцать три года, три месяца и три дня. А ночами спят. Вот так. 

– У меня так два раза было. Первый раз в юности, когда ночевали у меня после какой-то пьянки. Я уже точно не помню кто был, но рядом со мной легла Яна. Мы спали на полу. Постелили одеяла, какие были, и одетые попадали. Я лежал и думал о том, какая у Яны жопа. Она повернулась ко мне и стала медленно расстегивать мои джинсы. Яна делала это так эстетично, что когда залезла мне в трусы, я кончил. А второй раз, когда подобрал на улице тёлку. Она стояла у дороги в окружении дебилов, постриженных у одного парикмахера, очень перепуганная. Я спрашиваю: «Куда Вас отвезти?». Она садится: «Поехали!». Спрашиваю: «Куда?». Она: «Куда хотите». Я понял, что вечер будет не скучным.  

Она рассказывала о потрясающем празднике света, на который приехала, и о будущем сетевого маркетинга. От неё не пахло алкоголем, но то, что она была под «драйвом», – это фак. По наркоте не проходила фейс-контроль – кровь с молоком, два моста ведущих. Зомби, короче, с тренинга по маркетингу. Их, таких, целый стадион собрали. Замужем. По образованию, химик какой-то. Дочка у неё… Платье в горошек, с оборками… Берёт мою руку и кладёт себе между ног. Мы катались так минут двадцать. Потом она сняла туфли, забралась на сиденье с ногами и стала торжественно расстёгивать мне ширинку. Когда она залезла в трусы, я кончил. Мне осталось включить примерного семьянина и намекнуть на то, что она может опоздать на поезд. Я вёз её на вокзал, а она лежала в кресле, абсолютно голая, упёршись ногами в торпеду, как на приёме у гинеколога, засунув мою руку себе в кратер. Мимо проезжали автобусы, троллейбусы, набитые людьми, частники, такси... Люди радовались за меня, как родные! На поезд она опоздала, конечно. Я поступил, как подлец – сбежал. 

– О! Номер засекречен! Педик какой-то звонит. Да! Ну… Да ты, брат, сам подумай, что несёшь? У тебя семья, дети, дело какое-никакое... Хочешь в тюрьму? Если тебя примут с кораблём, – год условно, в самом фуёвом случае, а так – пять в самом офуенном. Знаешь, как поступают настоящие парни? Они берут коробок на пробу, а потом говорят: «Говно ваш товар». Давай, брат! 

Говорит: «Есть большая конфета. Давай на двоих возьмём». Орнитологи в шоке – дятлы сбиваются в стаи. 

О! Ещё один дятел! Толя, этот чёрный тазик сегодня вечером должен летать по городу! А если не будет летать, то злой дядя-водитель изнасилует тебя прямо в яме. А если ты вызовешь милицию, она тебя тоже изнасилует – потому, что злой дядя-водитель возит дядю, который насилует милицию. Давай, братозавр! 

Железобетон! Едет Толя в отпуск домой. Берёт в кредит четыре зелёных штуки, по дороге цепляет каких-то блядей, они останавливаются на полпути в кемпинге, Толя устраивает там Монте-Карло – даёт крутого бизнесмена, и сливает за три дня все четыре косых сажени. В Зажопинске каком-то! Каждый день мне звонит его жена и спрашивает – где Толя. Я нахожу этого бизнесмена, закрываю Монте-Карло, привожу Толю на станцию, сажаю в яму и Толя три месяца отрабатывает свой круиз. Как работает, так и отдыхает. Человек подземелья! За день может три машины раскидать. Я его от тюрьмы спас! Не вышел Толя на работу. В обед звонит мне следователь и спрашивает про Толю. Я еду в контору. Читаю протокол: «Я, Анатолий Батькович, такого-то года рождения, проживающий и т.д., такого-то числа находился на рабочем месте в автосервисе. Вечером, около 23.00, ко мне подошли два незнакомых парня и попросили за две бутылки водки открыть им гараж. Они сказали, что потеряли ключи. Я взял «болгарку», удлинитель и мы пошли к гаражу. Я срезал замок и открыл гаражный бокс № такой- то. Они сказали, что ключи от машины тоже потеряли. Я открыл машину Порш «Кайен», отключил сигнализацию и завел. Они сказали, что не хотят, чтобы охранник видел, как они выезжают и попросили меня выгнать машину за территорию гаражей, а сами уехали на такси. Мы договорились встретиться на дороге и заехать в магазин за водкой. Когда мы встретились, один из парней сел за руль и мы поехали в магазин. Мы остановились у гастронома, я пошел за водкой, а когда вернулся, они уже уехали. Больше я их не видел». Я занёс котлету денег, чтобы вытащить его из конторы! Последний раз Толя выступил дорого. Завёл себе любовницу, она предложила ему совместный бизнес, взяла на Толю 10.000 долларов в кредит и разочаровалась в нём. Толя звонит ей – любовь, совместный бизнес…, а она ему парит про чувства, которых больше нет. Он мой пожизненно. Как ты съездил? 

– Тяжелее поездки не было. Арестовали одну машину. По документам она новая, а на спидометре 1400 пробега. Мне звонит человек и говорит: «Машину сняли». Какому-то начальнику она сильно понравилась и он захотел в ней посидеть. Посмотрел на спидометр и она понравилась ему ещё больше. Еду в Одессу, договариваюсь с людьми, нахожу в городе электрика, он снимает панель приборов с моей машины, скручивает пробег на 400, мы ночью запускаем его на таможню и он меняет в машине панель. Я звоню в Киев человеку с просьбой разобраться. Из Киева звонят на таможню и предлагают ещё раз проверить показания спидометра. Начальник не курит, что происходит, садится в машину и бледнеет…. 

– Это, как в старой армейской байке, когда казах пошёл посрать за забор, а сослуживцы взяли лопату и просунули под забором казаху под жопу. Тот личинку отложил, встаёт, смотрит – ничего (пацаны лопату с личинкой обратно вытащили). Казах на колени и давай поклоны бить Аллаху, или кто там у них. Шайтан, короче! 

– А у нас один крендель был, земляк мой, так тот одеколон пил, как шампанское. Люди от армии с энурезом косили, а он под дембель ссацся стал по ночам, как младенец. Гурманил! Любил мешать «Русский лес» с «Сорванцом». Кофе есть? 

– Кофе пить. В автомате. Хотите? – заварят. 

– Растворимый? 

– Растворимый растворят. 

в сутках больше чем 24 часа... 

только 33 часа я говорю с тобой 

и еще 

немножко живу.... 

разомкни мне скулы нежностью и я расскажу тебе как появляется 

жизнь 

не мужчина выбирает женщину 

не женщина ждет своего мужчину 

их еще не счастливых выбирает ребёнок 

как работу над ошибками детства 

а счастливых 

нерожденный ребенок 

как благодарность 

что его еще раз не сделали рабом времени 

а оставили навсегда в сердце 

и когда он радуется 

мы плачем... 

у него мои глаза 

и твои добрые руки 

На фоне вялой осени, одевшей город в маскировочный халат и накрывшей его дымовой завесой туманов, всё, что требовалось для провала избирательной компании кандидата, это добавить в её дизайн элемент Military. Эту идею подсказала мне женщина, которую я консультировал в вопросах политтехнологий. На тот момент я ничего не знал о расстановке сил в Карантине, и кандидат, о котором шла речь, был для меня фигурой невнятной и бесперспективной. 

Моя работа никогда не была для меня ремеслом. Это творческий процесс, полотно, которое навсегда остаётся в галерее истории без подписи автора, в виде изображения вождя на плакате. В какой-то момент мне казалось, что я знаю об этом всё. 

Я ехал на встречу с заказчиком и мысленно прокручивал эпизоды нашей беседы: «У меня за плечами две победоносные президентские компании в Сории. Я – профессионал. Хотите победить? – вопрос бюджета. Не важно, чьи деньги – Сории или Кумарики. Важно, чтобы денег было больше, чем у оппонентов. Большое кино – большие деньги». Я видел будущего президента Карантины в облике Эвиты, но, в отличие от Эвы Дуарте, восставшей против мужа-тирана во имя спасения родины. 

На обратном пути мне не о чем было с собой говорить. Во мне сидел самовлюблённый бакалавр после собеседования с работодателем, который сказал ему: «Забудь всё, чему тебя учили в институте и делай, что говорят». Меня наняли, как тупого угрюмого киллера – назвали сумму и имя объекта. За мной остался выбор оружия. Звёздную Эвиту сменил лузер из массовки. Исторический плакат достался другому художнику, а мне отвели роль карикатуриста. Карьеру Бидструпа нельзя назвать несостоявшейся и это всё, что меня утешало. И ещё, меня подогревала мысль о том, что такого до меня никто не делал. Теперь у меня было два заказчика – Эва и Ануфрий. Эва знала, что я работаю на избирательную кампанию Ануфрия и предложила мне написать такой сценарий, который бы удовлетворил требования кандидата и, в тоже время, обеспечил ему полный провал. 

Она назвала его кроликом. Роджер! Кролик Роджер – Президент Карантины! – я пил водку и смеялся, как ребёнок! 

– Ложись спать! Накурил – дышать нечем! – на пороге кабинета стояла жена и смотрела на меня, как на полоумного. 

– Кролик Роджер – Президент Карантины! – не унимался я. Она ушла даже не улыбнувшись. 

Хорошо. Значит, она может проголосовать за кандидата в президенты Кролика Роджера. За него могут проголосовать студенты, пенсионеры и бездельники. Он добрый. Всё! 

А если Кролика Роджера сделать злым? Ну, не то, чтобы совсем злым – так он сам себе не понравится, а серьёзным, справедливым и даже нетерпимым. Он объявит войну коррупции, поднимет с колен армию, оживит экономику и наделает ещё массу глупостей с очень серьёзным видом. Кролик Роджер против всех! Он будет дерзким, решительным и агрессивным. Воинствующий кролик! Какой кролик не хочет быть сильным? Кто поверит в силу кролика? 

Я взял лист бумаги и нарисовал Наполеона-Роджера на фоне цвета хаки, а для ощущения реальных боевых действий добавил диагональных полос чёрного цвета. 

На фоне вялой осени, одевшей город в маскировочный халат и накрывшей его дымовой завесой туманов, баннеры кандидата Ануфрия пугали блокадой. Я гений.  

С благодарностью Ю. В. Тимошенко! 

-Джед, я не могу протиснуться, здесь узкий проход! – Ари стояла на коленях прямо на земле с увядающей травой и с трудом пыталась протиснуть голову в нору. 

-Давай, Ари, за мной! Если захотеть, всё получится, – уже под землей крикнул Джед и его пятки исчезли в отверстии, аккуратно проделанном кротом-вожаком. У Джеда предусмотрительно был закреплен фонарик на спортивной кепке, глубоко надвинутой на уши. Свет фонаря едва пробивал темноту. 

-Здесь темно и сыро, да ещё и скользко! – Ари брезгливо поднимала руки, отряхивая их и двигаясь вслед за своим парнем на четвереньках. 

-Ари, смотри, осторожней, здесь корни,- Джед просунулся по влажным корням вперед и упал в большое подземное углубление. 

-Ой, Джед, корни ореха сплелись с березовыми, – падая вслед за Джедом вскрикнула Ари. 

-Так вот почему берёзовый сок был таким вкусным, а орехи крупными, девочка моя!- Джед оглядываясь положил Ари руку на плечо и притянул девушку к себе. Она склонила голову ему на грудь и, слушая его сердцебиение, прошептала:- мне страшно, Джед, страшно! 

-Но мы же хотели узнать, как живут кроты, почему они портят столько растений в нашем саду. Может, удастся с ними договориться, правда, крошка? – Джед нежно взял её за подбородок и чмокнул в носик, покрытый испариной. Лицо Ари зарделось румянцем, а едва заметные веснушки вдруг стали темными; красивые каштановые волосы падали с плеч, а карие с рыжинкой глаза сияли. 

-Эх, ты, рыжик, пошли вперед!- Влюбленно глядя на девушку, сказал Джед. 

-И ты это называешь пошли!? – Засмеялась Ари, встряхивая упругими локонами.- Джед, я вижу в стороне свет, свет там, быстрее! – Они устремились к свету. Теперь уже не нужно было ползти, помещение позволяло встать путешественникам во весь рост. Перед ними открылась странная картина. По центру подземелья стоял стол, за ним на резных стульях сидели кроты в черных фраках от мала до велика и играли в карты. Игру распознать было трудно. Каждый крот выкладывал на центр стола карту, сопровождая это действие учтивым кивком головы и поворотом в сторону рядом сидящего игрока. И так бесконечно продолжалось по кругу. 

Было странным и то, что они даже не замечали присутствия смелых гостей, не ощущали посторонних земных запахов. Степенная игра слепых, строгие костюмы, галстуки-бабочки создавали эффект некоего ритуала. 

Джед-,-прошептала Ари, ты видишь, вон там, малышу- кроту плохо,он съехал со стула, он сейчас упадёт, его даже не замечают игроки! 

-Все будет хорошо!-Сказал Джед, подхватывая едва теплый черный комочек подслеповатого существа.-Бежим, его надо спасать! 

-Скорее в дом, дорогой, – уже на поверхности земли, протискиваясь сквозь узкий вход, – крикнула Ари, – скорее! 

-Вот тебе тёплое мокрое полотенце, бери же, Джед.- Ари вздохнула и на выдохе проговорила:- господи, хотя бы получилось, хотя бы! 

-Да, я знаю, так выхаживают собачьих щенков, сейчас, – Парень усиленно растирал кротёнка и дул ему в мордочку. Крот вначале дернул лапками, затем тяжело выдохнул; его, прежде вздутый живот, подтянулся, а крохотное животное с особой силой пыталось вырваться из рук. 

-Понесли его в нору,-Ари умоляюще смотрела Джеду в его удивительно синие глаза. Они вышли из дома, Ари мелко семенила за широко шагающим любимым парнем. 

-Какая у него шерстка блестящая, – тараторила она,- как им удается под землёй так сохранять ее? Милый,- вдруг осенило её, – неужели из них шьют шапки!? 

-Не знаю, – буркнул Джед и просунул крота на длину своей руки в подземное отверстие. Поднялся с колен, отряхнул, ставшие грязными за время приключения, джинсы и сказал: – Зачем же мы его спасли, Ари? Затем, чтобы он весной объел корни нашей молодой груши, которую мы посадили в знак нашей помолвки!? 

Они долго молчали, глядя в одну сторону. И одинаково думали, что всякий в этом мире заслуживает помощи. Всякий. 

Палиндром выделенной фразы: Всякий помощи заслуживает в мире этом, что всякий?Думали одинаково и в сторону одну глядя молчали долго они. 

ФАНТАСМАГОРИЯ.Из литературно-художественного сборника "Ностальгия" 

Ninaart.27октября 2009 

КАРТИНКА :просторы интернета 

Когда еще время было, и было удивительно, как его хватает на книги и вязание крючком, на детские вопросы и взрослые ожидания, когда оно летело , но ты мог проводить его взглядом, наполненным внимательным ожиданием отклика изнутри. Чем угодно: ворчливым бормотанием скрипящих ставен, или неурочной половицей просевшей доски, а может , утренним пением птиц, там внутри себя, на ветках нервных деревьев, выросших в ветреный сад души того, кому ты это время можешь не просто отдать, 

а наполнить... 

Это было время воздушных пузырей из мыльного раствора общения без обязательств, с тайнами первого узнавания, мурашками затянувшейся тишины, закладкой сбившегося дыхания, на двойственной трактовке оборота. 

Там была тонкая тональ радужного переменчивого угла зрения, все время обтекающего далекое и интересное пространство чужой мысли, прорастающей в твоих деревьях красивой осенью города. 

Там на одно свое слово ты ждешь десять, а получаешь, одиннадцать. Там ты еще не жалеешь, что ты не художник, а ограниченный служитель семантики. 

Там твои птицы слов, еще умеющие летать 

без постороннего взгляда. Ты уже никто, но еще некто, которому можно больше, чем хочется, а нужно меньше, чем могут дать...И ты не выжимаешь до последней капли свое самолюбие на скатерти чужих одиночеств, а оставляешь под тарелкой записки на манжетах, 

обрывая которые, можно играть и не натягивать рукава на локоть сожалений обо всем, что тебе уже или еще недоступно. Там легкость граничит с влюбленностью, того времени, когда ты сам себе еще не признался, что снова болен. И более, чем. просто болен. Ты просто неизлечим... 

Но это время года тебя, к сожалению не вечно. Мыльный пузырь – субстанция жизни, воплощенной в миг...Может быть между прошлым и будущим. А скорее, между твоим и любимым. взглядом. 

Сфера воздушного потока... 

Как раньше мягкая магма и газообразный шлейф Земли твердели, создавая Землю, чтобы уставшие от полетов души, могли обосноваться на практикум по выдавливанию из себя вдохновения, так и отношения, переходят от эфемерности ,в состояние видимой прочности...От мыла к резине или латексу… 

Детский шарик надутый обычным воздухом, методом реанимации хмурого настроения – это дом для твоего внутреннего мира, немного подвижного, возможно большего, иногда разреженного или уставшего. Если вокруг тепло , то и мир, как вселенная расширяется и шарик становится незаметно больше, в холодное время чувства, он сжимается, но зато, резина приобретает маленькую дельту маневра, как память для разгона и возможно будущих перемен...  

В это время происходит приручение желаний к побегу...Смена пространства , скольжение по верхам из страха привычки или неприятного повторения заезженной ситуации, постоянно гонит шарик над землей, и если ниточка в добрых руках, то ему ничего не грозит, кроме случайной острой ветки или резкого перепада температуры, со шкалы хорошо до безумно хорошо...Потому что жизнь шарика обычно оканчивается форс-мажором. Это настолько громкий хлопок дверью, как будто невидимое противостояние тихушечным сапам англичан, затаившим в прощании какую-то давнюю обиду. Потому что в искусстве уйти незаметно их всегда обыграют кошки. 

Уходящие насовсем. Чтобы не обременять любимых хозяев печалью прощаний, а просто оставить в известной неизвестности, с дельтой не боли, а может просто потерялась и еще вернется… 

Воздушные шарики не предназначены для крепостей, их королевство и родина, высокое небо и свободное пространство, даже если это маленький пустой горшочек от меда неправильных пчел...Его жизнь немного дольше, чем у мыльного пузыря, и именно за эту длительность и устойчивость существования, сфера лишилась радужного танца Шивы. 

Красота и время всегда на земле находились в непреодолимом противоречии друг с другом. Эта невидимая глазу война, протекала на самых разных площадках и нишах мира. 

Но однажды и эта сфера заканчивает свой путь отношений...Так заканчиваются слова и остаются вечные якоря мысли – нужно просто знать, что Ты есть… 

И по закону геометрической реинкарнации бывший надувной шарик, попадает в добрый мир стеклодува...И становится елочной игрушкой... 

Резину сменяет зеркальный драйв темно синего цвета, запах детства и хвои, и ощущение калифа на час... 

Потому что после праздника наступает год буден, когда нужный и блестящий прячется вместе с мишурой и звездой на верхнюю полку кладовки...Потому что почти всегда, неконтролируемый взрыв радости оканчивается затяжным приступом одиночества...По неизбывному принципу и синдрому контраста. 

В твоих руках я прошла обратный путь... 

Ты нашел меня разбитой елочной игрушкой... 

А сделал радужным мыльным пузырем...и теперь каждое утро..даже не проснувшись..первое, что я ищу ...твое терпкое дыхание... 

С привкусом кофе и запахом полыни... 

Художник укравший цвет моего сердца… 

Когда еще было время…