|
|
Мы родной стране упрёк.
Спи, мой маленький сынок.
Под метелью, под дождём,
утром, вечером и днём.
Среди русских на фарси,
слушай песенку и спи.
А-а-а а, а-а-а а.
Мимо нас течёт народ.
Сколько может, подаёт.
У него душа проста.
Подаёт ради Христа.
А-а-а а, а-а-а а.
Ты расти, расти, сынок.
Помни песенки урок.
Выше гор и облаков,
благодарность бедняков.
Среди русских на фарси,
слушай маму и расти.
Под метелью, под дождём,
утром, вечером и днём.
А-а-а а, а-а-а а.
1999 г.
Удивительное лето
Из далёких школьных лет…
Улетало в небо детство
Лёгкой грустью, без сует
С лёгкой грустью взмах крылами,
Уронив дождём слезу,
Детство попрощалось с нами
Не заметно, на бегу.
Удивительное лето
Из далёких школьных лет…
Взгляд наивный, чистый, светлый
Первых чувств цветной букет.
Первых чувств: любви, разлуки
Разлетевшийся мирок,
Крепко сцепленные руки
И в неведомость прыжок.
Удивительному лету
Из далёких, школьных лет
Каждый год я шлю приветы
Без надежды на ответ.
И отсчитывая даты
Два, четыре, а потом,
Я сбиваюсь на закаты,
В светлых мыслях о былом...
В огороде бабы Розы
Росли жёлтые мимозы,
Баба Роза их срубила
И капусту посадила.
Всё рыхлила, поливала,
Червяков с неё сбирала.
Сочной выросла капуста,
Кочаны хрустели вкусно.
В огородик бабы Розы,
Вредные забрались козы.
Съели козы всю капусту,
В огороде стало пусто.
Баба Роза – коз вреднючих
Прогнала в лесок дремучий.
А в лесу том – жили волки,
Знали в козах они толки.
Стали коз они доить,
Молоком волчат поить
И мимозы – бабе Розе –
С благодарностью дарить.
На всём огромном свете,
Во всей кромешной тьме
Одни слова лишь эти
Спасеньем служат мне:
«Ничто нигде не сгинет,
Никто здесь не умрёт.»
Бессмертными, нагими
Нас утро застаёт,
И я встаю с постели
И начинаю день.
Летящие качели
Отбрасывают тень.
«Ничто нигде не сгинет
Никто здесь не умрёт.»
Пусть потерял ты имя –
Оно тебя найдет.
Зачем он прибыл в мой суровый край?
Здесь не такие голову теряли!
Напрасно думал он найти здесь рай.
Его уж нет, а голову попрали.
Рассвет настал уже не для него.
Волна поёт в ленивой, сонной дреме…
Здесь тихо всё, не видно никого…
И никого здесь не было на стреме.
Его подруга – тут же в стороне:
Изрезан труп, глаза навек застыли…
Им не входить уж в море при луне.
Теперь они рассказ изустной были.
Машина вскрыта… ценного уж нет…
Острейший нож помог войти в палатку!
На этом пляже не ищите след.
Забудьте про загадку и отгадку!
Срывались звёзды, падая с небес.
Пустынный пляж не многое расскажет.
В моём краю не требуйте чудес:
Что было тут, милиция не скажет.
Теперь им жить в рассказах – только так!
А голова его – кому и что докажет?
Однажды лишь какой-нибудь чудак
На это место молча вам укажет…
Но жизнь идёт… другой сюда придёт…
Таких, как он, навалом в этом мире!
И снова здесь его конец найдёт,
Чтоб отзвучать в моей бесстрастной лире…
Он родился в поле ночью,
Маме голову вскружив.
Скинув мокрую сорочку,
Ушки он насторожил.
И потопал неуклюже
По ладоням лопухов.
Аж три шага сделать нужно,
Что добраться до сосков.
Ну, а ночь с улыбкой лисьей
Краски тьмы смешав в одну,
Провела мохнатой кистью
По живому полотну,
Вмиг окрасив жеребёнка
В непроглядно чёрный цвет.
Ведь известно, что в потёмках
Посветлее цвета нет.
Очень плотно, равномерно
Прилегла к младенцу масть,
И второй такой, наверно,
Не найти и не украсть.
И тогда, раздвинув тучи
И с груди прогнав грозу,
Небо сдуло с плеч могучих
Нежно-снежную звезду.
Та, проделав путь воздушный,
До земли почти-почти,
Звёздный свой закон нарушив,
Не сгорела по пути.
Вспыхнув трепетней и ярче,
Пролетела над землёй,
Лоб украсив жеребячий
Неземною белизной.
Перевалила жизнь за половину,
И снег лохмато распушил объятья;
Моя Кассиопея выгнет спину,
Стирая в ледниковой ванне платье;
Уткнутся звёзды лапками в окошко,
Бессоницу мою тревожа нежно...
И станет снегопад теплей немножко,
А на душе – светло и белоснежно.
На мёрзлое стекло дышу несмело:
Метель порхает в подвенечном платье,
Царапает ногтями ветер белый
И пряди облаков по снегу катит...
И, словно вторя ей, дробится время.
В груди, на месте сердца, – паутина...
Забавно: вой зимы взрезает темень,
А жизни пролетела половина!
Вертелся под сердцем, родиться спеша.
Несносный ребёнок!
Поднялся с ромашкой на мокрых ушах
С цветочных пелёнок.
Длиннющие ноги с трудом поднимал,
Собою доволен.
Он в танце придуманном мир познавал –
Огромное поле.
Приплясывал он, когда пил молоко
И тыкался в вымя.
За то и прозвали Танцором его,
Чудесное имя!
Ты весь – от хвоста до ноздрей-лепестков
Горишь померанцем.
Расти, мой хороший, среди мотыльков
В задиристом танце.
В сумке охотничьей – утка.
В небе – большая звезда.
Сяду-ка я на минуту:
Что-то я нынче устал.
Сходятся чёрные ветви.
Сгущается тишина.
Ждут меня в хижине, нет ли,
Чья это поступь слышна?
Это ни капли не важно.
Это лишь в книгах детей:
Бравый охотник бумажный
Жизнью играет своей.
Черно-белое кино.
Черно-белое окно.
Черно-белых мотыльков
Трепет строчками стихов.
Черно-белая земля.
В черной саранче поля.
Белый пух от тополей
Не дает дышать! Всё злей
Черно-белый ураган!
Белый, клочьями, туман.
Черный, облаком, обман.
Где, Ассоль, твой Зурбаган?
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...560... ...570... ...580... ...590... 598 599 600 601 602 603 604 605 606 607 608 ...610... ...620... ...630... ...640... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|