|
|
 А глупый снег летит... Щемящему в груди названья нет. Напрасно ждать следов соединенья. А глупый снег летит…летит на свет… Ему зимой отпущены мгновенья. И в том ничьей не вижу я вины, Что краскам всем предпочтены белила… Что c Вами мы, увы, разлучены… Что, против воли, я Вас полюбила Не для того, чтоб вслух произносить. И шепоту я не доверю это… Вам суждено ногами снег месить, Но сколько в Вас губительного света… &&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&& Сестра Риммовна
Мой мужчина стесняется этих стихов,
Но читает их жадно и молча,
Словно каждой строкой отравиться готов,
Как душистою ягодой волчьей.
Мой мужчина подобен гранитной стене,
Но душевная архитектура
Так нежна, что он носит меня на спине
И рычит: «Я люблю тебя, дура...»
«Я люблю тебя, дурень...», – мурлычу в ответ,
И кусаю холёную шею.
Мой мужчина, мой ласковый, мой полусвет...
Я потом напишу эпопею,
Как росла и кипела звериная боль
В небольшом человеческом теле,
Пробегая по венам и в венах, и вдоль…
Ни молитва, ни морфий и ни алкоголь
Не спасали его… Так, теряя контроль,
Обезумевший зверь – даже пыльная моль –
На безжалостном страшном пределе
Отрывают себя и уходят в юдоль –
В ту, где выросли и озверели,
Оставляя сильнейшим солёный пароль
Полосой кровяной канители…
Мой мужчина себя отрывает сейчас
От любви безнадёжной и стылой,
Без гримас и депрессий, без слёз напоказ,
Говорит мне: «Что было, то сплыло».
Я так верю ему. Уплывает ладья,
На которой он плыл четверть века.
Я немало за жизнь исцелила зверья,
Значит, вылечу и человека.
Весенней вестницей багряной
Зима повержена в тиски,
Капель настойчиво и рьяно
Целует губы, что близки
Тому, кто поступью острожной
Оковы снега принимал,
Очами сердца осторожно
Кровавый зыблется металл...
Прощай, зима! Недолюбила
Твои опасные плоды,
Священным рокотом сгубила,
И вот весна уже почти!
что, опять про небо,
на котором звезды?
кто банальным не был?
кто не пел про слезы?
кто не шаркал тапком
в темноте по кухне?
кто не трогал лапкой
жизнь, что скоро рухнет?
кто не пел скрипуче,
как сверчок запечный?
кто сам весь в падучей,
а здоровых лечит?
и зачем про зимы
в белых покрывалах?
затвори окошко -
мама чтоб не знала...
Crescendo... Вот мольбы, борьба и шепот страстный,Вот крик пронзительный и — ряд аккордов ясный,И всё сливается, как сладкий говор струй,В один томительный и долгий поцелуйА.Майков  ...Я сажусь вечерами за верный рояль,Как любимого, нежно к рукам приучая.Плачет он и звенит, от души отвечаяТак, как будто весь мир запаяли в хрусталь.Ждёт, чтоб выслушать сердце, не требуя слов,Как любовник, ревнует к озёрцу в бокале,Но едва я ногой прикасаюсь к педали,Он на каждый мой вдох отозваться готов...
NEC SINETE, NEC TECUM VIVERE POSSUM
(Ни без тебя, ни с тобою жить не смогу...)
Ни без тебя, ни с тобою жить не смогу,
с другом смолчу, не откроюсь врагу.
Узел на шее, ослабнет – уйду,
Если развяжется – снова приду.
Nec cinete, nec tecum
Из древних времен,
Vivere possum – любовный закон.
CRAS AMET...
И, если завтра вдруг полюбит тот,
Кто никогда доселе не любил
Что с нашим миром вмиг произойдет?
Нарушится ль движение светил?
И, если завтра обретет любовь
Тот, кто любил и в страсти этой плыл,
Что с нашим миром вновь произойдет?
Каков закон движения светил?
И не могу любить, а все ж люблю,
И не хочу любви, но все о ней молю.
(CRAS AMET CUI NUMQUAM
AMAVIT QUIQUE AMAVIT CRAS AMET)
Не хочу в такси, я дождусь автобуса,
И поеду домой – в полусне, в истоме,
Не забыв кольца, не оставив волоса,
Чтоб она не плакала. Чтобы ты не вспомнил.
Пусть гудит вдали город сонным оводом,
Рядом голос твой, да слова простые.
Уничтожен запах декабрьским холодом,
Закрывай балкон, а не то простынем.
И в руке рука, сердце в тёплом мОроке.
Смотрят с фото ясные неродные лица,
Но они сейчас мне настолько дороги,
Что смогу уйти и не возвратиться.
. . . . . . . . А. Гришаеву
Никого никогда не забудешь,
И других непременно найдёшь.
Как в расплывчатом фотоэтюде
Ты не умер пока, не живёшь.
От заветного часа отсрочен,
Ловишь рыбу червлёным крючком.
За тобой наблюдает цветочек,
И грозит золотым кулачком.
И в угрозе даруя прощенье,
Он надеется – выдержав бой,
Ты над ним пролетишь в Воскресенье
С жестяною поющей трубой.
И хлестнёт по ноге яркий ирис,
Под корнями которого – зверь,
Чтобы вспомнил – откуда ты вырос
И куда расцветаешь теперь.
Ждут в Рождество обретения милости
И благодати душе.
Хлеба голодным, тепла темной сырости,
Грани на рубеже.
Волхвы стоптали в пыли ноги босые,
Чтоб под звездой отыскать
В яслях убогих, умытого росами
Божьего сына и мать.
Многое ведомо и предназначено,
Спи же, дитя мое, спи
Слезами горькими будут оплачены
Вехи людского пути.
Но понадзвезными горними тропками
Ты вознесешься судьбой.
Спи пока снами младенчески – кроткими
Сын мой, Властитель ты мой!
7.01.2009
На кустах, предположим, сирени
Твой сиреневый шарфик повис.
Красный мячик летает в бассейне
В ореоле блистательных брызг.
Самолёт над рекой, истребитель,
Истребляет красиво врага.
Хохотушке фотограф-любитель
"Дорогая, – кричит, – дорога…"
Я тебя, предположим, забуду,
Я кого-то другого найду.
Посмотри, как сверкает повсюду.
Как лягушки мелькают в пруду.
В этой праздничной выдумке, в танце
Мы в фигурках живём расписных.
На матрёшку глядят иностранцы:
Удивительно это для них.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...390... ...400... ...410... ...420... ...430... 431 432 433 434 435 436 437 438 439 440 441 ...450... ...460... ...470... ...480... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|