|
|
По лестнице которой нет.
Держась, за облака-перила.
Спускаюсь я – с твоих небес,
в мой белый свет тебе немилый.
Пусть там бездомно, но зато,
бушуют – радости мужские.
Я протрезвею, сняв пальто.
В Париж махну – а может,
в древний город – Киев.
Пусть в душу,
мне метёт метель,
и виноватый я – кругом,
не оглянусь в пропащий день,
Не – стану – соляным – столбом.
_
Но – оглянулся.
Двадцать – долгих лет,
стою у лестницы, которой нет.
***
Не верю я, что можно повернуть,
Когда наш путь – единственный лишь путь.
***
А дождь все льёт и льёт,
Того не понимая,
Когда мы счастливы,
Он нас ласкает.
***
В оазисе зеленом
Под солнцем воспаленным
Все мучаются жаждой,
Беспечен лишь влюбленный.
***
Нет, это не конец, а лишь начало
Судьба моя переплелась с твоей.
Записано во временных скрижалях,
Ты – солнце мне, я – свет лучей.
***
Слышишь меня или нет?
Чуть задрожавший рассвет,
Самый любимый твой цвет,
Всё это – я для тебя!
2004г.
Бессмысленность и бренность бытия
Порой смущают дикою тоской.
Что не пойму, зачем здесь я,
Зачем смущаю душу и покой
Себе вопросами, зачем живу,
готовлю завтрак, ужин и обед…
Не жизнь, существованье наяву,
Когда ни цели, ни любви в ней нет
Море, спасибо,
Что ты не похоже на нас,
Упрямо мечтающих
О невозможном -
О спокойствии.
(Эжен Гильвик) * * *На отмели в ракушках бледно-синихВолнистой тишиной легла заря.Мир перекроен из прозрачных линий.Лучи ломая, тонут якоря.И топот ног по трапу с криком чаекМешается, и громыхает трос;Мечтают люди выпить чашку чаюИ закупить хороших папирос.Но завтра кто-то к морю приплетётсяКрошить ракушки жилистой рукойИ будет пить за розовое солнце,За свой душевный и морской покой……и на мгновенье для него сотрётся Граница между небом и землёй
 * * * Мы на драку! Не на пироги. Святки нам аукаются с печки, С правой или левой встал ноги, Вылезай, мы ждём тебя на речке. Хватит лопать с хреном холодец И хлебать стаканом самогонку, Если ты пока ещё боец, Выходи на общую разборку. Раззудись, затёкшее плечо, Прочь долой тулупы и картузы, Станет на морозе горячо, Соколом взовьётся лох кургузый. Не со зла – обычай вековой, Заграничной братии на зависть: Бить друзей дубиной ломовой, Чтоб враги сильнее нас боялись. И умом Россию не поймёшь, Не измеришь – не отыщешь мерку. Бой кулачный этим и хорош, Что потом гуртом на опохмелку.
Эти грузные-нежные, эти сложные руки
Объявляют в бесценность ТЕБЯ!
Невдомек горемычным, ниспосланным в муки,
Что творят они слепо, любя...
Но зачем же? Зачем же так робко ласкают
Эту капельку счастья в ночи?
Неужели забыли, неужели не знают:
Как опасен рассвет для свечи?
И уже непонятно: где сон и где крайность,
И в какие ворота стучать?
Двум сердцам, у которых одно лишь осталось -
Друг для друга любовь завещать.
Эти кроткие-смелые, эти званые руки
Завлекают, в рассветы маня...
Доверяюсь безвольно ниспосланным в муки -
Пусть нежней обнимают меня!
Ночь. Пологая гора.
Полная луна.
Полукруглая нора,
Тайною полна…
Руку сунь скорей в нору,
Ожидай и верь,
Что пожмёт её, как друг,
Там живущий зверь…
Женщины, не стройте глазки в окружении трухи,
Граждане, пишите сказки, но не трогайте стихи.
Если всё же стихотворный рвётся звук душевных фибр,
Заносите в список чёрный мысли с призвуком «верлибр».
Мелкого калибра уже — только никакой калибр,
Может быть верлибра хуже разве что плохой верлибр.
В стихоформе верлиброской есть серьёзнейший изъян —
Это дядя верлиБродский, наплодивший обезьян.
Нынче, в обществе поллитры, похлебав потоки врак,
Может стих почти верлибром настрочить любой дурак.
Борзописцев мысли точат — как известность обрести.
Верлибройлер тоже хочет накалякать белый стих.
Так они, в писак играя, всех берут на абордаж,
А талантов — затирают (взять талант хотя бы ваш).
Но дано не каждой ноте (как пример — спортвид «бобслей»)
В верлибреющем полёте удержать бразды мыслей.
Ах, пардон, конечно, мыслей. Мысли, вы в какой дали?
Верлибременем повисли, верлибризы унесли…
Мысли нынче — ближе к кассам, любит их любой главред,
В мыле весь несущий массам верлибравый верлибред.
Разве может верлибражник изобресть словесный трюк?
В лучшем случае бумажник вынет он из верлибрюк.
В отношении к верлибру мой вам искренний ответ:
Кто верлибрит и кто тибрит, тот поэт — плохой поэт.
Если ж кто-то с тонким слухом спросит нас не о плохом:
«Как погромче Музе в ухо верликрикнуть петухом?..»
........................................................................................
Только рифма гибкой кошкой может в лёгком вираже
Стать изящной верлиброшкой ювелира Фаберже.
***
Вся в ожидании чего-то пред водой.
Водой в тазу, в кастрюле, за окном.
Жизнь проживает только образ твой;
И кончится. В пролете. Перед сном.
Во сне моем осталась только тишь.
И ты стоишь; и смотришь влажность простынь.
Во сне молчишь. И жизнь молчишь. И лишь
Обзаведешься сединой и тростью.
Старушкой ты поникнешь головой,
Закроешь глаз, другой,
Тихонько вздрогнешь.
Я поцелую лоб холодный твой,
Ты промолчишь. А на небе не вспомнишь.
И, детство наблюдая из тебя
В окно, в село, потом в Москву, и в небо,
Другого я не знала. И любя,
Не встретила. А счастье глухо, слепо.
28.06.08 Москва
***
Воздух ночной сожгли,
В легких моих – угли.
Простынь свернуть в кулек,
Тяжек мой сон, далек.
Все-то они смогли...
Письма мои – спали.
Шерсти остался клок
И нависной потолок.
21.01.09
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...380... ...390... ...400... ...410... ...420... 424 425 426 427 428 429 430 431 432 433 434 ...440... ...450... ...460... ...470... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|