|
|
1.
Вот загадка, милый друг,
Легкая – послушай:
Ею ложку я беру,
Кашу буду кушать!
2.
А скажи, вот мне, дружок,
Что ты выпятить бы мог?
Это что-то впереди,
Ниже шеи и груди.
3.
День закончился, затих.
Ты легла, закрыла их
И легонечко зевнула,
И тихонечко заснула.
4.
Молочко уже попил,
А теперь ложись и спи! -
На неё – не на живот,
И хороший сон придёт!
5.
На лице он выдаётся,
Не в свои дела суётся,
Но сопеть и нюхать тоже
С удовольствием он может.
6.
Тяжко, жарко, пить охота,
Где же божья милость!
Густо капельками пота
Вся она покрылась.
7.
Хорошо гулялось Коле -
Но болячки на руках!
Да и это в синяках,
Но не чувствует он боли!
8.
Никуда не торопись ты
И не кушай очень быстро!
Ты его не набивай,
Но, конечно, не зевай!
9.
Наш Ваня всех мальчиков ниже,
Но наголо Ваня пострижен! -
Он ею как солнышко светит
И стал он довольно заметен!
10.
Ими всё мы слушать можем,
Слух у нас отличный!
Но подслушивать негоже,
Это неприлично!
Ответы вразбивку: колено, уши, рука, живот, голова, глаза, рот, спина, кожа, нос.
Всё на свете было белым:
Ёж был белым, лес был белым,
Белым крик и тишина,
Белым было голубое,
Бог был белым надо мною,
Только белочка одна
Рыжим хвостиком сверкнула,
Заметая тёмный след,
Там мелькнула, здесь мигнула -
И уже на свете нет.
Словно смерть: привет-привет –
И тебя на свете нет.
Белый падает снежок,
Благодать на свете.
У тебя один должок:
Спрятать руки эти,
Спрятать ноги и лицо,
Волосы и пятки...
Выходите на крыльцо:
Поиграем в прятки!
Долго жили. Много лет.
Вот и белочка: привет.
А в колодце вода, как ртуть
И звезда, как сталь
Заглянуть в ледяные глаза
Где звезда и гроза
Где звезда и гроза нигде
В ледяной воде
В никуда о ангелы заглянуть
Утолить уснуть
Только сталь только сталь кругом
И наверное никогда
Не бывать в такой глубине не сидеть в такой
Не лежать когда над тобою вода звезда
Ледяною рекою такой ледяной рекой
Ледяною рекою такой и рукой махни
Как солдаты ангелы на войну на войну
Подари живому звёздочку обмани
Не бросай его, пока он идёт по дну.
Без жемчугов, тропами крест на крест
Стежки ложатся в пяльцах листопада,
Как будто в дантовых кругах нещадно,
Склонился к вышивкам сонм призрачных невест…
И кружит всё по замкнутому кругу
Несвязно-жуткий погребальный морок:
На старых, крепких лагерных носилках
Тщедушный зэк, как раджа в паланкине,
Был принесён в сарай, в больничный морг.
И два бушлатника ухарски-дюжих
Сноровисто за дело принялись…
Они знакомы с прочностью коронок,
Они умело стаскивают с пальцев
Печальный блеск семейных кандалов…
Вот так из дантовых кругов
Сложились пяльцы вышивки осенней
Стежком крест на крест, но без жемчугов.
Теперь, Бог весть, где этот прах развеян.
И кто над детским черепом беззубым
Боль Гамлета безмолвно повторит?
Его звезда над пишущим горит,
Как над любым другим осенним зверем…
Грех жаловаться!! Иисус при жизни
Не доверял бумаге откровений!
Бесследной скромностью отмечен Гений.
И, право, как машина Гуттенберга
Могла б питать души самостоянье,
Питая, впрочем, ненасытность тела…
Пригоршню листьев, как букет признанья,
Мне дарит осень. Ветреность подружки
Отнюдь не исключает жар сердечный.
И он горит в её чертогах вечно,
Как добрый угль в добротнейшем камине,
И листьев угли сполохом карминным
Нетленно тлеют в трепете сердечном…
В прожилках листьев пламенеют строки,
Ужели осень рукопись сжигает?
Что там, в страницах, чьей души оброки?
Чей жар в остуде вечность обретает?...
09.09.98
30 О К Т Я Б Р Я
( 33 годовщина )
« Снег пахнет яблоком, как встарь»
О Э Мандельштам,1924г
Кто осенью пленён, на ком её вериги,
кто мерил время по блуждающей звезде,
кто шёл за радугой промчавшейся квадриги
по придорожной вязкой борозде,
кто согревал её хладеющие пальцы
на жёлтом сквозняке, на желтизне дорог,
кто вместе с нею был обманутым скитальцем,
попавшим в лабиринт, в её сквозной чертог,
кто безрассудным став, коленопреклоненно –
глаза в глаза – молил, приняв,благословить,
кто милостивой ей был только усыпленным,
кого она могла лишь только усыпить,
кто ,безрассудной, ей простил,но только ей
и ветренность и хлад продрогших веток-рук,
протянутых ей вслед, в беспамятство аллей,
в бездонный – меж землёй и низким небом – звук...
В бездонный меж землёй и низким небом мир
вплывают листья краснопёрой рыбьей стаей
и ветви чёрные нечитанно листают
их жилами прошитый кашемир,
укутывает листопада шаль,
да не спасает, мокрая, шальная,
раскрыть бы зонт, да петелька тугая
все ускользает, словно медная кефаль...
И сам в сетях из веток и листвы,
Куда плыву, черней стоячей рыбы:
на страшный суд, стать колесом и дыбой
для вездесущей листвяной плотвы?
Круша и падая на золотое донце
свинцовой буквицей из ворохов кирилицы,
синица медная чешуйчатое солнце
взахлёб глотает с лужицы-поилицы...
Кто осень заключил в провал предсердья
и дождь косой вписал, как текст на идиш,
свинцовым слитком собственных усердий,
О, Господи, Ты Видишь!
Печаль укутай в листвяном мешке,
чтоб до весны свинцовым слитком крепла
горсть пепла в глиняном горшке,
горсть пепла...
Горстями наспех ссыпанный петит
несёт в овраг, как в зимний свой карман,
красавица румяная поляна,
но дунет ветер и листва летит,
как древний ужас из глазниц цыган,
гонимых конниками Тамерлана...
Струёй прохладно-оловянной серебрянки
среди листвы – ручья живая нить,
почерпни воды мне, осень-самаритянка,
твою жажду я готов утолить!
Следы листвы, бегущей по воде,
замёрзли вроссыпь медной нонпарелью.
Читай скорей, мой милый Лепорелло,
уже ли точно быть теперь беде...
Хозяйка-осень, сны и наважденья
белесым снегом сквозь листву просей
на тишину,как меру отчужденья
от жизни всей...
Лес спит,как муха, в саван облачённый
листвы, сгорающей от золотухи-
- янтарный шар на спице золочёной,
вживленной в мозг заснувшей в шаре мухи..
Во чреве лиственном ты выносишь, гордячка,зерно весеннее, как плод сестры-весны,
колпак листвы с бубенчиком горячки
сбрось, венценосная, на лиственные сны...
Лес пахнет сливами, чуть-чуть горчит дичок,
по коже лужиц – рябь, как вроссыпь сливы
и солнечный оливковый зрачок
в зеркальной луже щурится смешливо...
Мякоть времени, мытая кровью десны,
вдруг щетинится косточкой щучьей. В десне
отзовётся болью, напомнив бессонные сны
о безумной и сумасбродной весне...
Свинцовых капель сливовый отлив
сребрится изморозью, утро стерегущей -
-пей это пряное море октябрьских олив,
горький настой под сбродившей и сбредившей кущей!
Кого вдруг воскресишь, кого вновь обесславишь
свинцовым словом, или словом числовым,
словоточащий нервом, щучий клавиш,
чтоб стык времен стал снова смысловым?
Каким проклеенным дождем товаром
лес, книжный ларь наполненный, скрипит,
или под ветром, листопадным паром,
совой ослепшею парит?
Страна листвы, опять страна листвы,
я говорю привычно « Здравствуй!»,
среди древесной чёрной голытьбы
проложен путь моих всегдашних странствий,
чтоб осень, как младенец обнимать,
притягивая матери чело,
чтоб сердцем детским к сердцу припадать,
впитав её утробное тепло...
13-12-2002
1.
Я не маленький ручей,
Я и шире, и длинней!
А ещё я глубока,
Потому что я...
2.
Ну, конечно, чудо это! -
Вот уже который век
Даже самым жарким летом
На её вершине снег!
3.
Суши маленький кусочек, -
Но бывает иногда
Он большим, и даже очень,
А вокруг всегда вода.
4.
Я ходил по разным странам,
Плыл по рекам, океанам,
По пустыне шёл отважно -
На одном листе бумажном.
5.
У той немаленькой горы
Характер тихий до поры.
Но может так случиться -
Взорвётся, задымится!
6.
Этот крошка водоём
Весь затянут ряскою,
И живут лягушки в нём,
А ещё карасики.
7.
В ней песков большие груды
Называются барханы,
И по ним идут верблюды,
Растянувшись караваном.
8.
Эти суперводоёмы
Все на глобусе найдём мы,
Потому что в целом мире
Их немного – лишь четыре!
9.
Мы найдём на глобусе
Два различных полюса!
А у Южного найдём
Материк, покрытый льдом!
10.
Он плывёт, блестя на солнце
Этот остров ледяной,
Он большой, и не качнётся
Даже сильною волной.
Ответы вразбивку: айсберг, пустыня, океаны, Антарктида, река, пруд, гора, остров, вулкан, географическая карта
СОЛОВЕЙ И ЖАВОРОНОК
...не засыпая, соловей поёт
всю ночь о нежности и счастьи,
и вторит ему жаворонок страсти
о жаркой ночи утро напролёт...
Дождь-шалопай, неся небес истому,
шепнёт: " Эдем на оба ваших дома!"
06.01.98
1 X. МОНОЛОГ АВТОРА
(опыт прочтения избранных библейских текстов)
Положи меня, как печать,
о Любовь, на сердце твоём.
Как печатный перстень, я буду молчать,
что навек мы с тобой вдвоём,
потому что крепка, как смерть,
и едина, как смерть, Любовь.
Дней и лет твоих круговерть
кружит в венах горячую кровь.
Если я говорю языком,
но любовь свою потерял,
то язык мой – лишь меди ком,
точно втуне бренчащий кимвал.
Если знаю все тайны земли
и могу передвинуть горы,
я – ничто, если нет Любви,
пыль горчичная в кучке сора.
И теперь пребывают Они:
и Любовь, и Надежда, и Вера.
Троезвучный набат звонит,
но Любовь из них – колокол первый!
Ведь Любовь – от начал всех начал,
лишь Любовь породила Слово.
И Немеркший Свет Излучал
Первопризванный, Любящий снова.
Пока дышит прохладой день,
от смоковниц плывёт аромат.
И, давая возлюбленным сень,
наклоняет лозу виноград.
И в хмельном половодье глаз,
и в слепом клокотанье теней
о, Любовь, и невинность и страсть
Ты готова отнять у людей!
И доколе прохладный день
дышит в пламенные рамена,
виноградный хмельной ячмень
плещет в сердце морскою пеной.
О, Любовь, Ты как гордый олень
и пугливая серна гор,
догони убежавшей прохлады тень,
излови лисиц виноградных нор.
Виноградник мой за оградой любви.
Заклинаю прохладой ушедшего дня
по сухой реке ладьёй приплыви,
под шафранной луной обними меня.
И тогда под луной не будите меня.
Я засну – головою на Левой Руке,
а Любовь приласкает меня, храня
хладным пламенем в пепельном угольке…
Положи меня, как печать,
о Любовь, на сердце твоём.
Как печатный перстень, я буду молчать,
что навек мы с тобой вдвоём,
потому что крепка, как смерть,
и едина, как смерть, Любовь.
Дней и лет твоих круговерть
кружит в венах горячую кровь.
****
Он умирал среди печальных стуков,
Где в глубине раздавленных времен
Бесшумно тлели поколенья звуков,
И в пепле оседал тяжелый стон.
В безмолвной череде погасших песен
Дрожала жизнь при отблеске костра,
Сгорала быстро высохшая плесень –
С холодных губ облезлая кора.
Чуть теплый пар пропахшего дыханья
Слезой сползал по плоскости волны,
Но силу удаленного желанья
Он ощущал с обратной стороны.
Оттуда пахло резко жженной серой,
Лекарствами, пеленками, едой,
И детская коляска в полусфере
Парила над прозрачною водой.
И там внутри, не зная об утрате,
Глухое не по собственной вине,
Обернутое в нежной стекловате,
Лежало сердце в мертвой тишине.
2005
Разложи из осколков сквозящей листвы мозаичный пасьянс
И шагрень, и овчинку небес на три створки, и помни
Через вечность мелькнувшего мига скоропись ливня,
Непрочитанный грифель штрихов дождевого распада,
И берез белый грифель берестяного разлада,
Их качающий почерк, их литер литые рулады,
Ах, как рада глазурная осень, как рада,
Выделяя на желтом дождящийся прочерк,
На пергаменте града линованный взлет листопада
Аккуратно чертить из-под кальки уснувшего сада,
Точно сквозь пелену медно-рыжего бреда и чада
Видишь вдруг клинописных табличек обломки разбитого клада...
Рыжей галкой метёт и кружит над сметённой оградой,
Чёрной белкой мелькает в ветвях листвяного каскада,
Зажигаясь в листве несгорающим светом лампады,
И читает шагреневый свиток листвы золотая цикада,
И застыло над бродом летейской реки золоченое чадо,
И сухая волна плещет влагу стекольного зимнего хлада,
Из овчинных небес белоствольных чащоб колоннада
Просквозит, точно памяти ливень,
Или
Имя несущий, разломанный глиняный складень...
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...320... ...330... ...340... ...350... ...360... 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 ...380... ...390... ...400... ...410... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|