|
|
* * *
Листок стремительно упал,
Не покружившись, рухнул с дуба,
Непритязательный финал –
Он не вошёл в состав танцклуба.
А как недавно шелестел!
Как щебетал и жизнь приветил!
Но не поспел, хоть и пострел –
Других унёс капризный ветер.
Для них искрятся вальс-бостон
И комплименты вёрткой славы,
Весь новый мир для них, а он
Лежит ничком на дне канавы.
Да, пошумел когда-то всласть
В кругу таких же шумных братцев.
Как важно вовремя упасть,
От мамы-ветки оторваться!
. . .
Закурит дворник у костра,
Собаки бегают и дети,
Сгорает жухлая листва
И лишь чадит, почти не светит.
Москва горит внимательно и чутко.
И жизнь, устроенная в сотнях мелочей,
В твоём окне склоняется, как чудо,
Над головой усталою твоей.
И ты ложишься, и белей былого
Твоя подушка. И светло, как днём.
Простой судьбы несказанное слово
Горит в подробном воздухе твоём.
И воробей, как будто бы случайно
О подоконник цокнет, и глядит,
Как свет во тьме горит необычайно.
Обыкновенно, в общем-то, горит.
Я выжил не с тобой, а без тебя.
Мне странно от себя такое слышать.
По свергнутому богу не скорбят
Без куполов оставшиеся крыши.
Три тенора в наушниках поют
О чём-то итальянском и красивом.
Ты мне сдалась без боя, как редут
С защитницею крепости счастливой
Желаньем плена, сладкого вина,
Сводящего на нет всю трезвость взгляда.
Разрушена осенняя страна
И тишина в награду.
На окне стоит игрушка
И на улицу глядит.
Ей пять лет. Она старушка.
У неё в груди магнит.
Её били-колотили,
А она не умерла.
На зелёном крокодиле
Реку Нил переплыла.
Подымалась в пирамиды,
Тонкий сыпала песок...
Только грудь её пробита,
Только путь её высок.
Сядь на облако, сестрица
И пружинку подкрути.
Ты теперь живая птица,
У тебя тепло в груди.
Мы за руки не взялись.
Ты подала мне палец,
а я был рад меж строчек,
водить тебя в стихах...
(Не приближался её, а удалялся шаг,
ты перепутал, Вовчик).
Но был ты честный фраер,
в игре почти без правил
и памятник тебе – отсутствие её,
устроенное ловко
судьбою, что теперь свиньёй
хрустит тобою, Вовка...
1999 г.
Я – как хохол,
знаком, но не известен,
я – нищ, я – гол,
но жопой в «Мерседесе».
Люблю, любим,
но этого мне мало...
Куда стремим
с ухмылкой экстремала?
Хочу в Ростов
я во Владивостоке,
люблю простор,
но вжат в размер жестокий.
Ещё пишу
пером да по бумаге,
слова ищу
как будто бы для Ванги.
Дано. Могу.
Но чаще неохота...
Зеваю, лгу,
но кормит не зевота.
Я – как еврей,
в пролете, но с наваром,
но не хитрей,
я всё же русский варвар,
с любовью, без,
но с живостью собаки
за интерес
живу, а не за бабки!..
В дверь стучится снова злость,
Частый и привычный гость.
Дверь открою и скажу:
Проходи, тебя я жду.
Только долго не сиди
Будет случай — выходи.
Речь твоя остра и жжет
Так, что мается живот.
Сдерживаться сил уж нет,
Когда небо — в черный цвет,
Когда хамство и хула.
Злость, зачем же ты пришла?
Лепестки ромашек рвать не время,
И монетку бросить не спешу, —
Сердцем жду зефира дуновенье
(Нетерпеньем лишь слегка грешу).
Не умнею, опыт не дает
Помощи, любовь опять в секрете.
И как муха снова вязну в мед
Собственных фантазий о победе.
Будто всё, как в первый раз, ошибки
Те же: дум глухая пелена.
Да и отношенья также зыбки,
Слово лишнее — и вот тебе спина.
Все сложилось, — так она сказала.
Поднимать, мутить речное дно
Мне не стоит, но ведь в мире мало,
Что для цели жизни рождено.
здравствуй паша как после вас в кандагаре
много ли серых птиц и синих над ними
видел я перелетных на этой гари
ни приземлиться ни нацарапать имя
цифрами на ошейнике или цинке
как там джамбульские тени давно уснули
тут говорят замена тебе пацинки
и пасюки к 12-миллиметровой пуле
просятся жопой пробовать бронь крутую
штопором открывают бутылки вечность
паша скажи им что от святых не дует
что не цветы поганая всяким млечность
не проводи их в пустыни тех кто с тобой летали
тех кто потом рожали от их пустыни
в общем я выпил все да увы винтами
ветер бьет в уши верблюжьи жаль холостыми
1.
Гроза заведует окраиной,
Срывает метрики с осин.
А унаследует по маминой
Язык и благородство сын.
Продавит шпоры, в сердце выстрелит,
Как за песочницу игру
Приняв, и выселит все выси мне,
Когда неточно, но умру.
Поймет, что в пойме и расселине,
Как в горном чае чабреца
Так не хватало не веселья, нет –
Детдомовского сорванца,
Который трет смешной щетиной и до пальца ловит молоток,
Пока старухой за скотиною, влюбленная еще на сто
Лет ветка пригрозит – да будет вам! На каждом снеге их следы
Нежны, как душной ночью Boullevard под ржавым номером горды.
2.
Пока нет для блуда бездельника,
Охальника или подельника -
Сиди в своей тьме,
Выбирай мулиме
На кофточку ниткой из тельника.
3.
Какую осень вырывает ставни
Оставленными как и он оставлен
Дождь постоянство выливает вон
Пока вином тягучих лет не стал в них
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...310... ...320... ...330... ...340... ...350... 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 ...370... ...380... ...390... ...400... ...410... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|