|
|
Джон Мейсфилд
Русский балет
Гном-музыкант играет под луной
Для балерины музыку Шопена -
Шум уходящих вёсен видит сцена:
Улыбчивы крылатые движенья
И грациозно светлое паренье...
Забыт жестокий мир, заботы и сомненья.
Кокетливость встречается с Весной.
И юность вызывает восхищенье,
Мечтательные чувства у мужчин.
Пусть царства гибнут – что им средь руин? -
Крылатая улыбчивость её
Обман и вдохновение даёт.
Безумие охватывает, – и
Чарующие прелести свои
Дарует с лунным светом... – Наслажденье!..
Гном умолкает... Танцовщица
Скользит со сцены в мир иных вещей
Улыбчивою светлостью лучей, -
А там кентавр, единорог,
Принцессы, Роланда рожок,
Мистерии магические, – всё,
Чем русская владеет чаровница...
John Masefield
Ballet Russe
The gnome from moonland plays the Chopin air,
The ballerina glides out of the wings,
Like all the Aprils of forgotten Springs.
Smilling she comes, all smile,
All grace; forget the cruel world a while;
Forget vexation now and sorrow due.
A blue cap sits coquettish in her hair.
She is all youth, all beauty, all delight,
All that a boyhood loves and manhood needs.
What if an Empire perishes, who heeds?
Smiling she comes, her smile
Is all that may inspire, or beguile.
All that our haggard folly thinks untrue.
Upon the trouble of the moonlit strain
She moves like living mercy bringing light.
Soon, when the gnomish fingers cease to stray,
She will be gone, still smiling, to the wings,
To live among our unforgotten things,
Centaur and unicorn,
The queens in Avalon and Roland`s horn,
The mystery, the magic and the dew
Of a to-morrow and a yesterday.
Всё случится внезапно и просто:
содрогнётся вселенная чуть -
и взлетят наши чувства на воздух,
и событий закончится суть...
Распадутся пространство и время,
превращая материю в свет.
И галактик созревшее семя
станет вечною сущностью НЕТ.
Ничего невозможного нету,
если в мире материя есть,
подарившая миру планету,
затаившую к вечности месть.
Это буднично очень и просто:
содрогнётся вселенная чуть -
и рассыплются искрами звёзды,
освещая бездонную жуть...
«Здравствуй, мама!» – Телефоны
равнодушные молчат,
деловые почтальоны
не приходят, не стучат.
«Здравствуй, мама!» – Что случилось,
почему не пишет сын?
Почему сегодня снилось
под шуршание калин
у раскрытого окошка
сына бледное лицо?
Почему, мяукнув, кошка
побежала на крыльцо?
«Здравствуй, мама!» – На рассвете
показалось – скрип шагов.
Вновь зима... Большие дети
за бескрайностью снегов.
«Здравствуй, мама!» – И весною
не тепла ты стала ждать,
а сынка с его женою,
опасаясь не проспать
письмоношу за калиткой
и внезапного звонка.
...Со смущённою улыбкой
солнце смотрит с высока.
«Здравствуй, мама!» – В жизни много
перекрёстков и дорог,
приводящих, слава богу,
на родительский порог.
...Картиною Малевича
Его заворожу...
ТАМАРА ТАГЕКО
Малевич, в творческом угаре,Решил портрет нарисоватьДевицы в красном пеньюаре,Что разделила с ним кровать.Потратил времени немало,Расписывал перёд и зад,Чертил изгибы и овалы,Но получался лишь квадрат.Художник! Не ищи натуры,Она обманчива, увы…Пойми одно: все бабы – дурыС квадратом вместо головы.
Выгибая к небу грудки,
запрокинув гребешки,
сладко зорьную побудку
горлопанят петушки;
солнце слушается пенья
и восходит над землёй,
поднимая испаренья
над лугами и стернёй.
Мы с тобой с утра пораньше
в сапогах и с туеском
отправляемся подальше
берендеевым леском...
Только вдруг – грохочет небо,
в доме стёклами гремит,
словно глупо и нелепо
кто-то бросил динамит.
Куры с шумом врассыпную.
Джек забился в конуру.
А дождинки, пыль смакуя,
поднимают кутерьму.
Вспышкой света озарится
потемневшее крыльцо
и – улыбчивые лица
вмиг зароются в сенцо:
это мы! – на сеновале
непогоду переждём...
И потом домой едва ли
даже к ужину придём.
Печально глядятся берёзы
в зеркальную заморозь луж...
Во мне захолонули грёзы,
отчаяла синяя глушь:
не в саван ли белый пригорок
с утра облачился? – и спит,
погостом прикрывшись, и горек
деревни дымящийся вид...
Дымки поднимаются косо
за ветром в туманный восток
сиреневым знаком вопроса.
Распахнут калитки роток...
Как занавес тьма на закате.
Напомнило пьесы финал:
свеча, из осины полати -
и мрак от закрытых зеркал...
"Мы живём, подмяв себя под танк,
Гусеницы доблестной машины…"
"Откупившись словом от нуля,
Трём души обрубок полотенцем…"
Иван Серый http://www.chitalnya.ru/work/185867/
Мы живём! – Пока ещё живём,
С лихостью в стихи себя засунув
Скомканными, смятыми живьём,
Словно неудавшийся рисунок…
Нам стальное лязганье пера
В сердце – словно будни фронтовые…
…Из-под танка выползли вчера,
Но случилось это не впервые:
Много раз от доблестных машин
Получали грубое топтанье…
На протезах раненой души
Убежишь ли? – Но не в оправданье,
Вычитая мысли из нуля,
Мы стихами, словно полотенцем
Машем, пред ракетами юля
И с ногтей сгрызая заусенцы:
Мы спастись мечтаем от стальных
Проржавевших жизненных условий.
Не давите, милые, родных,
танками за трёп и пустословье...
И в толщах океанских вод
есть многочисленный народ! -
Планктон – самоназванье.
Всегда и всюду он с Китом
один имеет общий дом
и служит... пропитаньем...
Куда народ – туда и Кит,
хоть выборы, хоть месса.
Народ Кита боготворит,
а Кит – народ благодарит
из пищеинтереса.
И в государстве том – прогресс
без всяких революций,
без всяких кризисов, и без
общественных обструкций...
______
Кому-то выгодно в толпе
держать народ планктонный,
Чтоб Кит наращивал себе
свой имидж многотонный.
Только плакать остаётся
в этой муторной возне.
Всё, что было прочным, рвётся
в оболваненной стране...
Всё, что было спелым, вяло
наклонилось над жнивьём.
Сердце гирею упало:
хило, братцы, мы живём...
Всё, что было злачным, сухо
на родных полях шуршит.
Закричал – но эхо глухо,
жулик сусликом бежит...
Догоню! – но всюду слякоть,
до Москвы сплошная грязь.
Остаётся только плакать,
раз такая непролазь...
А осенняя погода
добавляет в душу стынь.
Ох, Россия! – несвобода
гложет сердце, – не простынь...
Мне говорят: "Нужны ль стихи,
когда разрушена Россия,
когда дела её плохи,
в сердцах – базарная стихия?.."
Но мой упрямый карандаш
украдкой пишет о далёком...
Он в мире купли и продаж
с тоской мечтает о высоком,
как парус в море голубом
о новых землях неоткрытых...
Он в тесной гавани с трудом
снуёт среди шаланд разбитых;
он часто падает из рук:
ломают бури стройность строчки! –
но в самой страшной из разрух
он не дошёл ещё до точки...
Страницы: 1... ...50... ...100... ...140... ...150... ...160... ...170... ...180... 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 ...200... ...210... ...220... ...230... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|