|
|
Ну, здравствуй же, дружище океан!
Волнуешься? И я не равнодушна!
Твоих девчонок ветренный канкан
юбчонки запрокидывает дружно.
Нарядны как! В чернильном серебре,
муаре переливчатом, шифоне
туманном... Кружевной разрез
вдоль борта закругляется, нескромен.
А к вечеру и блёстки, и парча,
и лаковая пояском дорожка,
и на краю, у самого плеча,
кораблика светящаяся брошка.
Мануфактурой сказочно богат,
материи твои бросают вызов
сухой душе моей – размочим, брат?
Хлебнем весёлых брызг!
Мама, в меня стреляли…
Я, за такие «бабки»
на новом мемориале,
в деревянной кроватке,
буду лежать, не ставший
хорошим вложением денег
в непостижимых Штатах
стреляющих в нас Америк.
Мама, здесь сны угрюмы…
Мама, нас здесь дразнили.
Мама, а почему мы
не родились в России?..
16.04
Время начинается сейчас.
Женщина глядит с киноэкрана.
Голоса замолкли. Свет погас.
Кто-то кашляет. Должно быть, слишком рано
Признаваться: прошлое прошло.
Демонстрируются голубые дали.
Офицер и дама: «Хорошо,
Но зачем вы мне все время лгали?»
Низачем. Проектор тарахтит.
Белое во тьме сверкает время.
«До свиданья. Сына не буди.»
Кончено. Ты не успел со всеми.
Титры. Музыка. Пустеет зал.
Время вышло. Время не входило.
Протереть усталые глаза…
Вспомнить всё, что не с тобою было…
Ты с ним не можешь быть собой
И, значит он – ненастоящий.
Ну что ж, копай за слоем слой
И складывай в бездонный ящик
Всех, якобы своих друзей…
О, как я зол! И как безбашен!
Я падаю. Весны налей.
Лей. Без весны я гол и страшен
Как та бессмысленная тень,
Что призраком любви зовется.
Все продано в грядущий день.
Все продано душой. Все рвется:
Мечты, печаль и судный день –
Из пепла в дым и на свободу!
В душе иссохло все. Мне ж лень
Заканчивать в себе природу.
Ты с ним не сможешь быть собой
Он – только роль, не настоящий…
.
* * *
Марюткины песни (3)
( На мотивы народных песен
«Монашенка – мать ребенка» )
Как в городе-то нашем-то
Случилися дела:
Молоденька монашенка
Сыночка родила.
Успела лишь его она
Слезами окропить;
Сыночка ночкой темною
Снесла она топить!
Была однако поймана
В момент событья зла,
И в кандалы закована
На каторгу пошла.
Уводят ея стражники,
И снег под ей скрипит...
Мамаша по монашенке
Рыдает и вопит!..
«Простите, мать-игуменша,
Прости, родная мать!
Прости, дитенок умерший, —
Иду я погибать!..
Не надо было б вечером
Мне к реченьке ходить,
Да нечего б, доверчивой,
Хфицерика любить!..»
.
Скакала лошадь, гнедая лошадь!
Кому-то нужно успеть куда-то.
Она неслась, на живую ношу
Кося пугливо и виновато.
Кривились губы, мужские губы
И хлыст свирепый им вторил слепо,
Как на холстине на коже крупа
Узор рисуя, такой нелепый.
И чаще бились о дёрн подковы.
Ещё удар – и планета треснет!
А ей казалось, что те подковы
Слететь готовы с копытом вместе.
И словно розги, сухие розги
По векам ветки хлестали метко,
Металось сердце в кипящем мозге
И разрывалась грудная клетка.
Она неслась сквозь кусты густые,
И через поле, и через реку...
Зачем же, лошади, вы такие –
Всегда послушные человеку?!.
Загнали лошадь, гнедую лошадь.
Но – доскакала, смогла, успела!
Горячий воздух когтистой кошкой
Метался в лёгких остервенело.
Среди японцев немало пьяниц.
Но больше пьяниц среди китайцев.
Пожалуй, каждый второй китаец.
И только 2 из 5и японцев.
Ведь в доме японца – золоченое солнце,
А в доме китайца – серебряный заяц.
Вот и прикиньте: кто первый сопьётся?
Половина китайца или 2/5 японца?
Ведь солнце – оно же на то и солнце,
А заяц – он же на то и заяц,
Чтоб, вместе обнявшись, сидеть, удивляясь:
Не глуп ли японец? Умён ли китаец?
Ах, глупое солнце, неумный ты заяц!
Если б вам столько, сколько им бы, осталось,
Вы б пили как лошади,
Как кочегары,
Как сумасшедшие,
Как ломовые,
Словно разжившиеся татары,
Как загнанный пес посредине пустыни...
Вы пили бы просто пока не взорвались.
Налей же, японец.
Налей же, китаец.
В коробке лежит коробка,
В коробке – еще одна…
И так до самого гроба,
И так до самого дна.
Атласные резать ленты,
Вытряхивать пенопласт:
Фальшивые документы,
Поддельный стеклянный глаз…
Скопировать чей-то почерк
И написать письмо:
«Люблю тебя, милая, очень…»
А прочего – не дано.
А прочее улетело.
Коробочка солгала.
Ломаться не захотела
Искусственная игла.
Приход и сразу – выходки весны:
ручьев глумливые разливы,
буян залетный треплет гривы,
сугроб уменьшился и напустил в штаны.
Мороз струхнул, в хоромах отказал:
зима бедовая забыта
спесивой бабой у корыта
или столбом, если смотреть назад.
Но мы не будем, потому что – грех:
во лбу с распущенностью почек
резвится хор зеленых строчек,
во рту – щенячий брех.
Сулится море – всласть! – и лето
на вновь рожденный вкус:
кисель медуз, компот креветок,
арбузный праздный кус.
А там – волнушки и опятки
циклической судьбы
найдут меня – и все в порядке
железном, спятившем с резьбы.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...660... ...670... ...680... ...690... 698 699 700 701 702 703 704 705 706 707 708 ...710... ...720... ...730... ...740... ...750... ...800... ...850...
|
