|
|
Мальвина отжила –
и роль и век
и грим и платье
уже затуплена игла
которой кружева
плелись
чтобы летать ей
голубоглазая судьба –
быть самой лучшей! –
командовала – Ать и два!
и правду – в уши
а мы-то – пальцы сведены
подагрой кривды
а мы-то – в жизнь ли
влюблены?
да где там – в рифмы!
а мы-то – по слогам едва
о чём-то тайном
а тайны – чуть! на дне ведра!
необычайно
заманчивые краски лжи
малюют души
черезвычайной красоты
тот мир вне суши
вне звезд, вне тихих вечеров
вне чаепитий
под лампой с бахромой
и вне – соитий
вне параллельности времен,
пересечений, судеб,
колен, колёс, оков, окон –
да то ли будет!
по нежной коже
слов стекло –
ну что, ворона?
и малахитным янтарем
чертить законы
законы о простой судьбе –
Луну бы с неба!
а то, что рядом
вновь не те –
так что же? хлеба
и зрелищ тем,
кто не вставал
с колен и даже
не был ни нищим, ни царём
и на продаже
не торговал собой
(коль нечем –
что уж, право)
терновый куст, горячий сон
и небо – лавой!
Мальвина потеряла бант
а бледный мальчик
опять о чём-то о своём,
порвав задачник...
Щекочет дождь машинам пятки,
Прибитой пылью пахнет ночь.
И придорожные рогатки
Своих корней включают мощь.
И, заскорузло-неживые,
Преображаются... К утру
Худые, чёрные, кривые,
Но все в зелёную искру...
И эта горькая улыбка,
Непобедимая, как жизнь,
От Бога майская открытка
"С любовью. С верою. Аминь."
/8.05.07/
Вдоль «Тропы здоровья» ямы…
То не ямы – то окопы,
То войны Великой раны.
Не дождались Пенелопы
Из советских городишек
Одиссеев. Здесь пропали
Вани, Яковы… Парнишек
С палкой к танкам отправляли.
То не ямы вдоль дороги,
То могилы встреч и свадеб.
Помолчи минуту, Гоги,
Может, здесь лежит твой прадед.
Ты, Тарас, в мундире новом
Честь отдай мундирам старым,
Что хранятся под покровом
Парков Киевских и паром
Частых утренних туманов
Выдыхают память века.
Не услышать звон стаканов.
Выпьем, вспомним Человека.
.
* * *
Памяти 6-й роты псковских десантников,
павшей в бою под Улус-Кертом
в ночь с 29 февраля на 1 марта 2000 г.
...Звезд на небе – миллиард! –
Ночью с февраля на март...
...Стали горы нам тесны
В ночь рождения весны...
...................................
...Уже нас осталось немного -
Уже нас – не рота, а взвод,
И молим напрасно мы Бога –
Подмога уже не придет...
Упал мой товарищ и замер –
Теперь уж не больно ему...
Размытая злыми слезами,
Дорога скрывалась в дыму..
...Стали горы нам тесны
В ночь рождения весны...
...Проклиная и любя –
"Вызываем – на себя!.."
...Но вдруг – под кромешным обстрелом,
Среди изувеченных тел –
Прекрасный – невидано-белый –
Мне на руку голубь слетел...
Забыл про кинжальный огонь я –
Застыл я на миг, не дыша:
Смотрела в глаза мне с ладони
Убитого друга душа...
................................
"...Прощай, мой дружок неразлучный,
И счастлив, где б ни был ты, будь!" –
Взлетел он, – и тут же – беззвучно –
Осколок вошел в мою грудь...
И жизнь, отдаляясь, гремела
По ближним горам и лесам...
...И голубь второй – белый-белый –
Взлетел к голубым небесам...
...Проклиная и любя –
"Вызываем – на себя!.."
...................................
...И печальна, и грустна,
Овдовевшая весна...
.
Полыхает багровый закат
над полями невзросшего хлеба,
это кровью погибших солдат
пропиталась окраина неба.
К жесткой гриве степного коня
я горячей щекой припадаю...
Это было давно. До меня.
Но в лицо я их каждого знаю.
Ты неси меня, конь, по степи
да навстречу закатному стягу,
здесь солдат безымянный не спит,
он бессмертную принял присягу.
Рядовой, капитан и старлей,
нет у мужества знаков отличий,
вы лежите здесь, в горькой земле,
и о чем вы сегодня молчите?
Сколько рук у меня, сколько глаз,
сколько ран и смертей в моем сердце!
Я живу после вас, после вас,
и я вас не забуду, поверьте.
Над землей не тускнеет закат,
прикоснусь я к полыни ладонью...
Я не знаю имен тех солдат,
но я каждого помню, я помню.
Предположим, в каком-то поле
Охотник вскидывает ружьё.
Предположим, подбита птица:
В зубах у собаки глухарь.
Женщина немолодая
Платье невесте дошьёт
И отложит. И в руки возьмёт
С пометкою календарь.
Птица глядит на деревню
С удивительной высоты:
Видит женщину, уронившую
Дорогое свое шитьё,
Видит охотника, видит
Скупые его черты,
Девушку в брызгах воды,
Белые руки её.
И что-то ещё остается
Увидеть и разглядеть –
День сменяется ночью,
На поле ложится снег...
Увидеть, что всё прошло.
Увидеть – и не умереть.
А предположим, просто
Вздохнуть глубоко во сне.
.
* * *
... Бесшумного ветра прохлада —
Осуна... Убеда... Гранада...
И всполохи в небе багровом –
Тобосо... Толедо... Кордова...
...И пенье — в горах ли, в лесу ли —
В Убеде, в Гранаде, в Осуне...
...И голоса звуки родного:
"Толедо... Тобосо... Кордова..."
....Со старым ли другом беседа —
Гранада... Осуна... Убеда...
...О родине крик альбатроса:
Толедо... Кордова... Тобосо...
...Безумного сердца отрада —
Осуна... Убеда... Гранада...
...Лишь слышать до дня гробового:
Толедо... Тобосо... Кордова...
...Лишь это — другого не надо —
Убеда... Осуна... Гранада...
.
Памяти отца *** Для вас, живые, кончилась война.Вас в мае оглушила тишина.А мы вот, не пришедшие с войны,остались часовыми тишины.Кто – в сорок пятом.Кто в сорок втором.Под Сталинградом.Под Берлином.Под Орлом.Отечество заветное храня, огонь мы вызываем на себя,и, умирая от смертельных ран,бросаем, танки в лобовой таран.Кто – в сорок пятом.Кто в сорок втором.Под Сталинградом.Под Берлином.Под Орлом.В горящих самолетах мы летим.Через года – огонь и чёрный дым.Но цепко держим с вечной высоты,в крестах прицелов свастики кресты.Кто – в сорок пятом.Кто в сорок втором.Под Сталинградом.Под Берлином.Под Орлом.Чтоб мир от пепла снова не ослеп,и не погас навеки – белый свет,мы не вернемся – вы не ждите нас.Мы выполняем Родины приказ.Кто – в сорок пятом.Кто в сорок втором.Под Сталинградом.Под Берлином.Под Орлом.
В переулках, от сумерек сонных,
Серых луж надоевшая топь,
О кресты перерамок оконных
Бьётся дождика влажная дробь.
Бессердечный порывистый ветер
Разметал по дороге листы,
И деревья, жалея о лете,
К небу тонкие тянут персты.
Долетят ли немые моленья
Через толщу свисающих туч?
Обернётся ль прощальным виденьем
Согревающий ласковый луч?
И остынут в безмолвии зимнем,
Ожидая весны благодать…
Звёздной проседью светится иней,
Обнимая изящную гладь.
.
* * *
...И песни доносились
Из пестрого фургона, —
Разбить фургон грозились
Дороги Арагона...
Жонглеры и флейтисты,
Народ звонкоголосый, –
И под гору катился
Фургон из Сарагосы...
И облака алели
Вдали, и три богини
Играли на равеле
Рожке и тамбурине...
.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...660... ...670... ...680... ...690... 693 694 695 696 697 698 699 700 701 702 703 ...710... ...720... ...730... ...740... ...750... ...800... ...850...
|