|
|
Дайте мне рот,
Я изогну его гвоздем
Перед самим собой
В лихом восторге,
Глаза найдите,
Да хотя бы в морге,
Чтоб лишь в меня глядели
Ледяным огнем,
И буду счастлив
Ночью я,
И вечером,
И днем.
Не кури!
- Не кури на речке, ясно?-
Папа учит сына-
Рыба вся огнеопасна:
Напилась бензина!
О ментальности
Ментальность Щуки не готов
ПонЯть Карасик. Вот беда!
Коль удираешь от зубов,
До психологии ль тогда?!
Прикормил...
Прикормить решил я рыб-
Бросил в воду белый гриб.
Просыпаюсь утром- ба!
Нет ни рыбы, ни гриба!
Превосходна!
- Эй, рыбак! Ну как водичка?
Тот в ответ хохочет:
- Превосходна, коль плотвичка
Вылезать не хочет.
Купание
- Удишь рыбу? – Нет пока!
Я купаю червяка!
Зауважал!
На весах подумал Сом:
Мой авторитет весом!
Ночь для любви, для игры и поэтов,
Для ненасытности вечной людской.
Правит в ночи вопреки всем запретам
Время волшебной и страстной рукой.
Руки влюблённых – беспечные крылья!
В их содроганиях трезвости нет,
В мире любовных азартных идиллий
Светит им лунный играющий свет.
Руки, что карты сжимают до боли,
Тоже с азартом обручены,
Cловно охота, что хуже неволи,
Словно в неволе у сатаны.
Руки, склонённые к строкам заветным –
Вот он, поэт, он азартен и скор...
Вдруг кто-то скажет: «Влюблённым, поэтам
И игрокам – всем один приговор!»
Руки, что скованы страстью навеки,
Обречены, но судить их – не сметь!
....................................................
Руки отбили – и нет человека.
Ненасытима поэтому смерть.
Танго – это животная страсть!
Танго – это сильные чувства!
Танго – это когда насрать
на всё, кроме искусства.
Танго – это когда тела,
рангом повыше среднего,
не разговаривают: «…бла-бла-бла-бла…»,
а трахаются до последнего…
«Последнего танго в Париже»
с Марлоном Брандо (или Брандо?..)…
Если мы ведём себя ну уже совершенно бесстыже,
значит мы занимаемся… танго
Я бог заточённый в роскошное тело,
Спустился я к морю с пустынных холмов,
Затем чтобы юная – смертная! – дева
Была околдована магией слов.
Её уведу я в заветные бухты –
Туда, где залива манит синева,
Где звонкие волны поют и, как будто,
Сам ветер целует, коснувшись едва.
Тоскующий Бог, заточён в человека,
Я рвусь в совершенную форму – иную!
Но я обречён, и от самого века
Земную и смертную в губы целую.
Волны! Чудо-волны хрустальные!
Шёпот волн, перекаты камней...
Есть ли что на земле музыкальнее,
Удивительней звуков морей?
В ночи летние, звёздные, лунные,
Очарованный, точно в бреду,
Я люблю эту песню подлунную,
И вдоль берега моря иду…
Я люблю эти всполохи дальние,
Блеск луны и сиянье огней.
Я люблю эти блики зеркальные,
Чуть мерцающий свет кораблей…
Околдованный тьмою и звёздами,
Звонким плеском среди тишины,
Я смотрю, как хрустальными гроздьями
Гаснут брызги упавшей волны.
Отрешённый от дум и мечтаний,
От проблем, что нам в жизни даны,
Погружённый в пучину звучаний
Я внимаю аккордам волны.
И, о чудо, волшебники былей,
Ощущаю я снова в груди,
Как вливаются свежие силы,
Чтобы в новые битвы идти!..
Я люблю Твою песнь беспечальную…
Силуэты в ночи… диск луны!..
Я люблю эти звуки венчальные –
Поцелуи и плески волны!..
Волны! Чудо-волны хрустальные!
Шёпот волн, перекаты камней…
Есть ли что на земле музыкальнее,
Удивительней звуков морей?
Мыс Хамелеон, он же Топрах-Кая. За ним – Тихая бухта. Большой холм – Биюк-Янышары.
Тихая бухта Т. Курт-Доде
В том краю, где песчаны так кручи,
Где б в тоске шли Волошин и Рерих,
И где Солнце безжалостно жгуче,
Только я оживлял этот берег,
Только я его делал певучим!
По обрывам, тропинкам сыпучим
Я сбегал к синеглазому морю,
Околдованный гулом созвучий,
Белоснежной волной на просторе.
В том краю, где пустынны так кручи.
Весь захлёстанный ветром пахучим –
Не унылый Волошин иль Рерих! –
Расцарапанный веткой колючей
Я влетал… словно камень падучий!..
На роскошный и ветреный берег.
На песок раскалённый и жгучий!
Проклиная песок тот зыбучий
(Я тонул в нём почти по колено!),
Как я рвался – вслед птице летучей! –
Убегая из Вашего плена…
В том краю, где пустынны так кручи....
И внимал я, простором научен,
Плеску волн и свободному ветру,
Кликам чаек, чей голос так звучен,
Распахнувшимся вдруг километрам!
В том краю, где я счастьем был мучим.
На обрыв забираясь сыпучий
К эдельвейсам расцветшим добраться,
Я держался лишь веткой ползучей,
Где пришлось мне с орлами сражаться
На вершине роскошных излучин!
Где плясал только ветер летучий,
Где б я мог – лишь удар! – и сорваться…
Как однажды другой – невезучий.
Как я счастливо мог рассмеяться
В том краю, где пустынны так кручи!
Был я бледен тогда и беззвучен:
От атак трёх орлов откидаться!
На обрыве отвеснейшей кручи
Я заставил тех тварей убраться!
В том краю, где я битвам научен!
В том краю – где, с мечтой не разлучен,
На холмах я один мог скитаться,
Где стихи – и просты и певучи…
Что, наверно, навек мне остаться
В том краю, где пустынны так кручи!
Где в заливах накаты гремучи!
И роскошен их пенный разгул!..
Где валы и грозны, и могучи,
А удары – сливаются в гул…
В том краю, где лишь море да кручи!
Словно бог, соскользнувший из тучи,
Я стоял у обрывистой кручи.
Не какой-то Волошин иль Рерих!..
Только я оживлял этот берег,
Только я его делал певучим.
В том краю, где пустынны так кручи.
В той стране, где я счастьем был мучим!
Знаменитая Козья тропка, по которой любители острых ощущений быстрее всего добираются на Французский пляж в Тихой бухте. На снимке виден только подъём, но не видно самого трудного – «горизонтального» – участка маршрута.
КОШАЧЬЯ ЛЮБОВЬ
ВНОВЬ СИЖУ НА ОКНЕ,
С КОФЕ ЧАШКА ПРИ МНЕ
И ЛУНА ПОДМИГНУЛА НЕМНОЖКО,
А ВНИЗУ ПОД ОКНОМ
ПЫЛКОЙ СТРАСТЬЮ ГОРЯ
ПРО ЛЮБОВЬ НАДРЫВАЕТСЯ КОШКА.
ЭТОТ ГОРЕСТНЫЙ ВОЙ
О ЛЮБВИ ПОД ЛУНОЙ
ВСЕ СОСЕДИ УЖ СЛУШАТЬ УСТАЛИ:
ЧАШКИ, ЛОЖКИ, НОЖИ,
ИЗ ДУХОВКИ КОРЖИ,
В КОШКУ ВРЕДНУЮ В ПОЛНОЧЬ ЛЕТАЛИ.
СТОЙКО ЧУВСТВО ХРАНЯ,
ХРАБРО ВСТАВ, КАК БРОНЯ,
КОШКА НАТИСК ВРАГОВ ОТРАЖАЛА,
ТОЛЬКО В ЛУЖЕ, ПОРОЙ
ШЕВЕЛЯСЬ ПОД ЛУНОЙ,
ОТРАЖЕНИЕ КОШКИ ДРОЖАЛО.
ЗА КУПЛЕТОМ КУПЛЕТ,
ЖДЁТ НА ЧУВСТВО ОТВЕТ
СВОЮ ГЛОТКУ ВО ВСЮ НАПРЯГАЯ,
ВОТ УЖ СКОРО РАССВЕТ,
А ЛЮБИМОЙ ВСЁ НЕТ…
ЧЕМ ЖЕ КОНЧИТСЯ ВСЁ? – НАБЛЮДАЮ.
КОФЕ ВЫПИТ ДАВНО,
Я СМОТРЮ СКВОЗЬ ОКНО-
- ГДЕ ЖЕ КОТОВА ЭТА НЕВЕСТА?
ЧАШКИ, ЛОЖКИ, НОЖИ,
И ПОВСЮДУ КОРЖИ –
- НА ЗЕМЛЕ НЕ ОСТАЛОСЬ УЖ МЕСТА.
ПЕСНЬ КОШАЧЬЯ ЗОВЁТ,
СПАТЬ ЛЮДЯМ НЕ ДАЁТ –
В СТЕНАХ ЭХОМ ВЕЗДЕ ОТРАЖАЯСЬ.
КОШКА СМИРНО СТОИТ
(ПОБОРОВ АППЕТИТ)
НА ОГРОМНОЙ ГОРЕ ИЗ МИНТАЯ.
«- ЭЙ, НЕВЕСТА, АУ!»-
Я В ОКОШКО ОРУ,
ЧУВСТВАМ КОШКИ ВОВСЮ СОСТРАДАЯ:
«ВЫЙДЕШЬ ТЫ, ИЛИ НЕТ-
-ДАЙ КОТЕЙКУ ОТВЕТ!»
Я КРИЧАЛА, НОГАМИ БОЛТАЯ.
ТУТ – ХВАЛА НЕБЕСАМ! –
– ТО ЛИ ЗДЕСЬ, ТО ЛИ ТАМ
(ЭХО СНОВА ВСЕ КАРТЫ СМЕШАЛО)
НА КОШАЧИЙ ПРИВЕТ ВДРУГ РАЗДАЛСЯ ОТВЕТ –
- С ГРОМКИМ МЯВОМ В КУСТАХ ЗАШУРШАЛО.
НОЧЬЮ ТОЙ, ПОД ЛУНОЙ
ПЕСНИ КОШЕК ПРЕГРОМКО ЗВУЧАЛИ,
И МИНТАЯ ГОРА
НЕ ДОЖИВ ДО УТРА,
РАСТВОРИЛА КОШАЧЬИ ПЕЧАЛИ.
Громыхнуло слово – грубо, зримо –
И вернулось бешеной сторицей.
Протрубили боевые трубы...
Сожжены мосты.
Не примириться.
Будет целый мир для бойни мал нам!
Зал ревёт.
Закон диктует сцена.
Выжигаем злостью и напалмом
Всё, что раньше было
Так бесценно...
Оттого ли вою я, воюя,
Что на поле бесконечной брани
Столько гнили,
Гнева,
Дрязг
И дряни,
Что себя порой не узнаю я?..
Сколько их – смотри! – за нами следом
Ждут, чтоб закружить в смертельном вальсе…
Кто из нас отпраздновал победу?..
Кто из нас двоих
В живых остался?..
Очень путная Пятница
пятиться на
на... бы напиться до воскресенья
но
в воскресение Ксения
обещала баловать
субботней выпечкой
подгоревшей ласки
Какие сказки?
Радовать
глаз подгулявшим танцем
и пялиться
на её не её
грязные танцы
и стол по финансам
с беломором и пивом
Крааасиво!
Эх, облапать бы Пятницу
так чтоб попятилась
до дивана –
старенького,
ночного баяна –
онанисту – соседу ведомого
И написать кляузу
на
домового
И пускай все катятся
до
прошмондовки Пятницы…
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...570... ...580... ...590... ...600... ...610... 612 613 614 615 616 617 618 619 620 621 622 ...630... ...640... ...650... ...660... ...700... ...750... ...800... ...850...
|