|
|
Мы пылинки, пушинки, снежинки? Возможно.
А возможно – кирпичики, камешки, зёрнышки.
Нас рука то ли ловит, а то ли кладёт осторожно,
То ли просто играет, бросая как пёрышки.
Мы пытаемся, рвёмся, стремимся, торопимся,
На себя надеваем одежды тяжёлые.
Только падаем, падаем, падаем в пропасти...
И становимся снова смешные и голые.
Вечер теплым покрывалом
Пеленает перелесок.
Звезды капают устало
С бриллиантовых подвесок.
Гаснет музыка заката,
Тонкий звук ее – как стебель.
Летний день ушел куда-то,
Может – в быль?
А может – в небыль?
Я забыл – какая жалость! –
Луг, где нас связала тайна.
Где – я знаю, не случайно –
Ты щекой ко мне прижалась.
Луг, где мы играли в прятки
В пелене тумана тонкой,
Где твои босые пятки
По росе бежали звонко...
На кораблике бумажном
Юность вдаль от нас умчалась.
Что казалось нам неважным –
Самым главным оказалось.
Всё так близко, всё так тонко,
Только это вспомнить мне бы,
Как смеялись нам вдогонку
Две звезды в высоком небе!
Гладь реки под ветром смялась,
Месяц выгнулся, как прясло,
Отзвенело, отсмеялось,
Отгорело –
И погасло.
День ушел – и нет возврата,
Но, как слайд, осталось четко –
Нашей юности утрата.
Нашей памяти находка.
Покровы времени спадают постепенно
шелками с плеч,
всё явственнее праздничное пение
и ангельская речь
младенцев, птиц небесных,
древесной немоты,
расходится по швам покроя тесного
спецовка суеты.
Теряет хватку вездесущий, скаредный,
хозяйский глаз часов,
душевладельцем барином
считая беглецов.
Откатывает память, словно пушка
по собственным тылам
разносит в пух куриную избушку
дремучих, душных драм.
Расчищенное место зарастает
осокой строгой, синью васильков,
все легче и беспечней вылетает
душа окрепшая из кукольных шелков.
Возьми меня, как ребенок берёт игрушку.
Как резиновый мячик, как погремушку,
Как вцепляется пальцами и теряет к ней интерес.
Уведи меня в самый глухой беспробудный лес,
Натрави на меня волков, отрави беленою,
Брось меня, как щенка, наигравшись со мною,
Позабудь обо мне, забрось глубоко на чердак,
Недоумённо морщись, найдя мое имя среди бумаг.
Позабудь навсегда. И в наставшей когда-нибудь тишине
Никогда не вспомни, не вспомни никогда обо мне.
Москва... Вполне чужое имя.
Как те, кого всегда – в пример,
Такими были не своими...
Вплоть до непопулярных мер...
Но время все стирает страсти
И блекнут детские напасти
Москва – столица, Кремль, "Спартак"
(Последний есть последний враг...)
Но люди... Всюду жизнь, однако.
И наше детство, городов
Не разбирая, было сладко
И каждый за него – готов...
Друг, не о том... Москва пустое
Мне было слово до тебя.
Но чувство выросло ...шестое,
Нас паутинкою скрепя,
Твоим присутствием наполнив
Москву, как воздух – монгольфьер,
Своею сделав, сердце тронув...
Пускай стоит... летит... в пример!..
Тянутся автомобили
В алую даль безбрежную
Вы, кто меня любили
Любите ли по-прежнему?
Голубь зерно поклевывал –
Облаком взвился бежевым
Те, кто меня оплевывал
Где же вы?...
Веточка не колышется
Всюду закрыта лавочка
В воздухе еле слышется:
"Мамочка!, Мамочка!"
В день воскресный, на базаре
Всё, что хочешь – продавали:
Поросят, коров, овец,
Помидоры, огурец,
Утюги и самокаты,
Люстры, лампы и домкраты,
Торговались – кто как мог:
-Подходите, крем для ног.
Только ночью – из Парижа..
-У собачки вашей грыжа.
-Дождевик, что б не промок
И всего за пятачок,
-Покупайте утюги,
АрбузЫ и пироги.
-Мне вот эту рыбку дайте.
-Покупайте, налетайте..
И,средь разной чепухи,
Продавал Мужик стихи.
Борода, картуз нелепый
Пальцы двигаются слепо
По исписанным листам
Тяжкий вздох : – Стихи продам.
- Хи-хи-хи, да – Ха-ха-ха,
- Посмотри на чудака!
Рассмешил Мужик народ:
-Ну, какой от рифм доход?
Не забить стихом гвоздя
Да и съесть его нельзя.
Лишь девица молодая,
Знать, седины уважая,
Прошептала осторожно:
-А, стихи послушать – можно?
Тут Мужик преобразился.
Снял картуз и птицей взвился
На прилавок, на ближайший.
Знаете, что было дальше?
Растерялись все: «хи-хи»
Полились рекой стихи:
О морях и океанах,
Кораблях и дальних странах.
Смолк давно торговый гам.
А Поэт читал, читал:
Про любовь, и про разлуку,
Про веселье и про скуку.
Словно Солнца лучик тёплый,
Заскользил – по лицам блёклым
В душу к каждому вошёл,
Рифм – волшебный заговОр...
Смолк Поэт. И тишь ломая,
Люд торговый раздвигая,
Подошёл Старик суровый:
- забирай Поэт корову,
А, взамен-ка напиши
Ты – сердешные виршИ.
Для моей седой Старушки.
И поднимем разом кружки
За Таланты и Народ.
И Поэту – руку жмёт......
а клоун был не настоящий,
он грустный был...
и сыпался песок из чаши
став золотым.
и к потолку шары взлетали
цветным огнём
и два медведя танцевали
под вальс-бостон
слон на спине катал котёнка
тот сладко спал
и вороного жеребёнка
пёс оседлал
в глазах детей – плескалось счастье
и смех искрил
лишь клоун был не настоящий –
он грустный был...
Пишу, а настроенье на нуле:
Сентябрь властно крылья раскрывает,
Вбивая грустью оснований сваи
Причала.
Знать о нем на корабле
Не вышел срок.
Делить проблемы стройки
Придется с ураганами. Грядут!..
Возможно, бесполезен будет труд.
Но разве жаль трудов души – нисколько?..
Сентябрьский лист пружинисто хорош.
Вкусив тепла, не испугает даже
Вердикт дождей, что у зимы на страже:
В весеннее дрожание не вхож.
Он доживет!?..
Вчерашний смерч-задира
Березки раскидал,
Черна дыра
Среди ковра зеленого.
Пора
Теплолюбивым пролететь полмира.
Ждет урожай.
Шурша листвой цветной
В лесу шагать, отыскивать награды.
Кошелке принимать опят парады,
Когда дожди прогнали летний зной.
30.08.2005 Редакция 13.09.2007
/из цикла 'Венок сентябрю'/
Фиолетовость лунного рая
как сирени изысканный вид.
Мы не в жизнь, мы в рулетку играем,
не заметив, что жизнь уже спит,
наплевав в инфантильные души,
заколеблясь от войн и забав.
А мы тщетно взываем – Эй, слушай! –
в доказательствах – кто из нас прав...
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...560... ...570... ...580... ...590... 600 601 602 603 604 605 606 607 608 609 610 ...620... ...630... ...640... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|
