|
|
Подумал о тебе – захотелось выпить
Подумал о вине – заболела печень.
Разобраться, то и то заменить нечем,
и не терапевт ты ведь.
Подумал о судьбе – захотелось в петлю,
подумал о петле – заболело горло,
(промелькнуло – морг, окно, хлорка)…
Что-то медлю...
Но не думай о тоске! – говорю строго.
Хватит девки, что за час – штука.
Почитает стих жена, отбрешусь – шутка...
И в дорогу!
Грусть подкатится непрошенно,
Спорить с нею не рискую.
Что тебе, моя хорошая?
Погоди – перетоскую...
Небо в зеркале расколотом
Облака свои купает,
Осень нас червонным золотом
Засыпая, осыпает…
Что за тайну в сердце носим мы
И гнетёт нас эта таина
Почему душа по осени
Покаянно-неприкаяна?..
И в дорогу сердце просится,
Словно к золотым долинам
Нужно бросить всё и броситься
Вслед за клином журавлиным...
В звёздные пути во млечные,
В холода озёр хрустальных,
В перестуки бесконечные
Поездов на стыках дальних...
Скрасит первою порошею
Сад неубранный, заброшенный,
Уходи, тоска непрошена,
Приходи, моя хорошая.
2007-10-05 12:45Туда / anonymous
Что город? Быт скамей,
Готовых форм застойность,
Ворованных камней
Насильственная стройность,
Взращенная в углах
Оконная свобода
Глядется год от года
На небо в облаках,
Лишенное прямых
И тем, должно быть, вечно,
Но вечность на двоих
Не разделить, конечно.
Линейность тяжких пут
Столицы-геометра
Указывает путь
На государство ветра,
Туда за горизонт
Где в золотую осень
Темнеет гарнизон
Остроконечных сосен
И туча семенит
Предвосхищая немочь
И в воздухе звенит
Серебрянная мелочь
За птицами, на свет
И духом и стопою
За именем всех лет
Идущих за тобою
На произвол судьбы
В наследство остальному
Туда, навстречу к дому
С названием любым
Утки, гуси-лебеди, корабли,
у Гудзона северный колорит.
Сталью окликает река, –
стану ль облака упрекать? -
вестью из наивного далека
цвета смеси глины и молока,
почвы и овсяного киселя,
очи и уста веселя.
И воды възерошенная чешуя
шелестит хорошее, что и я
фонарей отборной морошкою
на воду отброшена прошлую,
на воду состава запойного,
неводами старыми поймана.
Сколько же морей и земли
северный мой, верный залив
обошел, улегся у ног -
гладкошерстный серый щенок,
точно не видать за волной
волчью стать и взгляд ледяной...
Не твои ль во мне, сирота,
зрение и крепость хребта,
соль в крови и сахар в зубах -
черновик стиха о снегах,
не твоих ли сопок гранит
голосом высоким бранит?
Скальный грунт – не дом на песке,
стану ли задумываться в тоске,
коли серый волк уволок
далеко на север, на восток...
Над Гудзоном чайки, знакомый гусь,
не скучай, запомненный наизусть
сторож строк сомнительных и молитв,
ангел мой хранитель – залив.
Эти яблочные глянцы
В лихорадочных румянцах,
Только яблоки на диво холодны.
Одинокая на диво
Поутру я в сад ходила
До колодца, чтоб испить живой воды.
А сейчас на дне колодца
Яркой рыбой солнце бьётся,
Остывая, разбивая плавники.
Золотое, знаю, больно,
Мы намучились довольно,
Так спасёмся нашей боли вопреки.
Подниму в ведре, закину
В бирюзовую пучину.
Согревай меня и ласки не жалей.
Он любил, сгорал, я тоже,
Но чужого брать негоже,
Так и мучилась до первых журавлей.
И шаги его звенели,
Словно яблоки в апреле.
Золотое, как с ума я не сойду?
Наша сказка станет былью,
Отгорели, отлюбили,
Вот и всё. Упало яблоко в саду…
.
* * *
...Но будут – нежеланные –
Губами, горлом, кожею –
Забытые, нескладные,
Непрошенные – петься
И рваться вслед за птицами
Слова, что нами прожиты
И мной потом записаны.
И – никуда не деться!
И вечно с ними мучиться.
И вечно с ними стариться.
Всё нажитое – продано.
Блаженно и юродиво
Ты побредешь за птицами,
И все быльем затянется,
И лишь слова останутся,
Что нами были прожиты
И мной потом записаны!
( 1983 )
.
. Новая Иллюстрированная Педагогическая Поэма (Дидактические эпистолы) * * *  .
Верьте, хватит, хватит сил в груди!
Хватит сил, покуда сердце бьётся...
Скупо, горько, мёртво позади
Путь прочтённый, выхоженный вьётся...
Это значит, бури перемен
Улетят, чужой забор сметая;
Пока все не преклонят колен,
О пощаде Бога умоляя.
Это значит, сгорбится спина
Под арбою непосильной ноши;
Это значит, жизнь всего одна -
Хоть одно мгновение – но всё же!..
Это значит, рано умирать,
Потому что все мы чьи-то дети,
Потому что женщина и мать –
Наилучшие слова на этом свете!..
Лишь соловья раздастся пенье,
Как дремлющая роза жемчуга свои
Раздаривает всем его руладам,
Отряхиваясь каждым лепестком.
Так и поэт стихов своих твореньем
Нас заставляет жить, дышать,
Безумствовать, рыдать,
И новых умолять прелестных
Песнопений.
И что ж, что истина стара, и там,
Где чувства живы, слова – мертвы,
Всё это чепуха!
Души прекрасные порывы
Лишь в слове обретают
Рожденье естества.
А немота пусть женщин украшает,
Не мужчин.
И пусть поэт,
подобно соловью, не умолкает.
... Но горе, если пара соловьев
Одну единственную розу
Опекает!
;-)
Так начинается старость?..
Или кончается страсть?..
К переборам в колонках чуть слышной гитары
и пластинкам из пластика,
круглым и глупым пластинкам,
можно их затолкать в эту щель и нажать,..
и послышится…
ну конечно же, музыка Stinga…
или музыка Doors
или Freddie упавшего ангельский голос…
Всё раскололось…
Всё разбилось, попряталось
то, что осталось…
Это правда, что так начинается старость?..
Начинается страсть к мелочам из ушедшей эпохи…
Начинается трезвость и трезвая мысль: «Мы не Боги».
Мы не боги,
но и не люди уже,
и не люди…
Мы состарились медленно-быстро ли, важно ли это,
в этом салюте
рассыпаются искрами тысячи чьих-то желаний…
Я не помню своих, ты не помнишь моих,
мы не помним: мы моемся в ванне,
и нырнули сейчас с головой прямо в мыльную воду,
чтоб не слышать салюта, не участвовать
в изъявлениях воли любого народа…
даже пусть своего,
своего-то тем более – лучше не надо,
потому что его пожеланья приводят всегда
к воплощениям ада…
Это значит, что сами намеренья были благими,
благим матом орали, когда оставались нагими,
диким криком кричали, когда догадались, что старость
просочилась сквозь мел силурийского юра, которого напластовалось
очень много за время, что старости только предшествовало,
только старость пробилась
и копает
и капает в мозг,
начитавшийся старого Шестова,
и дурацкого старого Ницше с его сумасшествием,
и бедняги Фуко,
и прочих неправопредшественников,
чьих бессильных умов непосильные умостроения
не спасли от единственной в мире беды – от старения.
Пусть оно растворяет наш мозг слабокислым раствором синильного калия…
Нам останется память, все меньше, все слаще…
А потом нам останутся только фекалии…
И других экскрементов гора
или скользкая лужа…
…что-то хочется вспомнить об этой горе…
…но кому это нужно…
Начинается старость
наказаньем, казалось, ушедшего, прошлого.
Начинается старость:
бессмысленно
быть осторожными…
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...540... ...550... ...560... ...570... ...580... 585 586 587 588 589 590 591 592 593 594 595 ...600... ...610... ...620... ...630... ...640... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|