|
|
Когда ты будешь превращаться в птицу,
a те, кто рядом, это не заметят
Все будут думать – ты остался с ними.
Но ты поймешь, что ног уже не надо -
Они усохнут, или их не станет-
и на земле ты будешь неуклюжим.
Неловкими дрожащими руками
Нельзя поднять ничтожные предметы -
Поэтому ты станешь дальнозорким.
Ты будешь слышать только то, что важно.
Напрасны птицам волосы и зубы,
их потерять и вовсе не потеря.
В стекляном небе слабым птицам место –
Ты улетишь на новых легких крыльях
И узнавать не будешь никого.
Вот и я на землю. А что ж –
человечье жилище манит.
Пусть заветная птичья дрожь
отструится и перестанет.
Вон! – акаций свист от крыльца,
пусть рябина дорогу скроет,
пусть солёная влага с лица
мою тягу земную утроит.
Пусть луна мурлычет в окне,
подрастает лук в огороде...
Больше воли не надо мне,
объявляю при всём народе.
Только спрячьте костровый дым,
а не то он меня подхватит:
"Что ж ты, милая? Полетим!
Отдохнула чуть-чуть и хватит."
От вороньей зимы не заломит в висках соловьиных.
Вечномлеющий юг наш мороз не скуёт до кости.
Ты получше соври о тайге, о медведях, о льдинах...
А языческий страх перед дикой отчизной прости.
Там цветы не цветут — полыхают беспечностью душной,
И роскошная роза почти как ромашка скромна.
Ты вокруг погляди, ты весёлые песни послушай,
а вернувшись, соври, что у них незаметна весна.
Что под Южным Крестом ой лишь плачет соловушка грустный,
вспоминая погост в деревушке таёжной одной...
Нет, пожалуй, не ври, расскажи, как ты спел им по-русски.
И как Африка бредит с тех пор нашей дикой страной.
"Потеряла часы, – говорила мама опустошённо.
- Папин подарок. Носила тридцать лет".
А вчера я услышал по телефону,
Что папы нет.
И вот я со своей сестрой и её мужем
Выбираю на день рожденья маме часы.
Маме нужны часы. Ремешок маме крепкий нужен.
Тридцать лет их носи.
Время стирает память. Через тридцать лет мне будет шестьдесят. Маме – девяносто.
На старческой руке следы птичьих лап.
Застегнуть ремешок – это уже не просто.
Но ты всё равно смогла.
Как кот,
Я могу сказать,
Что жизнь это не только мыши -
Это ещё и птица.
Pisquare
Жизнь – это не только мыши.Это еще и птица.Так говорит мой серьёзный домашний кот. Он просится на руки. Он ласков и осторожен.Он приучил меня полюбить молоко.Так вот, о птице.Вряд ли кот ошибается.Жизнь – это не только мыши. Это летящая над пеленойСильная птица. Движение перьев и плоти.Грустное наше счастье. Берег и смысл мой.
.
* * *
...Выл ветер простуженным пьяным солистом,
В хористы разжалованным... До зари
Бил стекла и плакал — со стоном, со свистом,
То — рвался за горы, то вдруг — из-за них,
К утру же устал, в рыжем ворохе листьев
Зарылся, вздохнул тяжело и затих...
И в этом непрочном — прозрачном — покое
Предчувствие новых потерь пронеслось:
Слепыми птенцами — под сталь на покосе —
Глаза — неожиданно, резко — под осень —
Двумя угольками сверкнули сквозь кольца
Осенне-янтарных — внезапных — волос...
...И мир залило вдруг янтарным и рыжим,
И я ослепленным стоял и немым...
Но кто-то жег листья, и — к морю ты вышла,
А через минуту — остался лишь дым...
...Теперь, когда снова срываются крыши,
И волны доходят до горной гряды —
Затишья недолгого шорох я слышу,
И вижу ведущие к морю следы...
.
Больна тоской, повязана одышкой,
Хромая по траве на каблуках,
Держа под мышкой сумочку и книжку,
Безмолвна, как стареющий монах,
В костёр из листьев топлива подбросив,
И, посадив на цепь шальной мистраль,
Устало на скамейку села осень,
У ног её причалила печаль.
Пора домой, в упряжке мёрзнут кони,
И кучер запирает чемодан.
Зима в пути, как водится, догонит,
И смёрзнется в сугроб сырой туман.
Дыханье непрозрачно словно вата,
Стеклянный бисер катит по щеке...
Ах, осень, ты ни в чём не виновата!
Ты возвратишься летом.
Налегке...
Над звёздной бездною парю –
Свобода капли в океане…
А сердце рвётся к алтарю,
Нижайше просит покаянья.
Надолго ль в мире мы, зачем,
И где предел существованья?
Я на твоём проснусь плече,
Услышу тихое признанье.
И день закружит, унесёт,
Дела, заботы и волненья…
А ночь в строенье звёздных сот
Укажет нити провиденья.
Зовёт к высотам бытия,
Рисуя мнимые картины,
Клинок звенящего литья
Пронзает горы-исполины…
И мысли жгучая стрела
Творит, вкушая беспредельность…
Во сне тебя я обняла –
Любовь – всему закономерность.
Все дальше становясь день ото дня,
Душою он извелся в эту осень,
И так переживает за меня,
Что приручил...
И все не может бросить.
А у меня не будет свежих ран!
Давно все затянулись.
Я покорна.
Отросточком помещена в стакан,
Чтоб вновь пустить утраченные корни.
Но выбор мой обманчив простотой -
Лишь ждать, когда ему достанет силы
Лишиться вдруг ответственности той,
Которую сам на себя взвалил он.
Он приручал, а ела Я из рук!
Чем слаще яд, тем отравленье горше.
И как теперь ответственности круг
Нам разорвать?
И чьей вины тут больше?
Он сшил мне плащ из нежности и неги,
Из белизны, подобной облакам,
И капелькам дождя и даже снегу
Уютно было льнуть к моим щекам.
А чтоб могла, счастливая, летать я
За гранью бытия и ярких снов,
Он мне дарил немыслемые платья
Из бабочек и луговых цветов!
Куда б ни шла летящею походкой,
Мне все казалось, будто бы я сплю -
Он мне поднес такие туфли-лодки
Блестящие, куда там хрусталю.
Я поклялась любить его до гроба.
Задумался...
И промолчал в ответ...
И, завершив набор для гардероба,
Кевларовый купил бронежилет.
Изящненький, веселенького цвета,
Всё прикрывает с головы до пят.
Теперь хожу в нем и зимой и летом.
А плащ и платья?..
В шкапчике висят...
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...520... ...530... ...540... ...550... ...560... 561 562 563 564 565 566 567 568 569 570 571 ...580... ...590... ...600... ...610... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|