|
|
Пережди!
Не спеши погашать маяки.
Вслед – дожди
И следов не отыщешь, не сможешь.
Отмени
В запредельность шажок. Быть каким?!
Рвется нить -
Месть решимости ложной.
Темнотой
Под знамена тоски на призыв.
Видишь, торг
Стал причиной поспешной замены
Рубежа -
Не достоин симфоний грозы?!
Просто жаль...
Пульс слабеющий вены
Различить
Не надеешься. Лучше не знать?
Нет причин
Издеваться над страхом молчанья.
Ничего
Не пригонит раскаянья снасть.
Берегов
Освещенье свечами?!
Лучше мрак –
Заблудившимся дольше плутать.
Им никак
Не помочь: в путь без веры и цели
Побрели.
В бурю кормчий-провидец устал.
Мрак земли,
Где спасением – мели...
23.04.2008
2008-05-16 12:14Крыса / Гаркавая Людмила Валентиновна ( Uchilka)
Отвратная с виду — аж страшно,
предельно умна и отважна,
вредитель — не выгонишь дустом...
И вдруг за мотивчиком грустным
послушно стекла по дороге...
И кто-то подвёл все итоги.
Ты — чувствуешь... Значит, ты знаешь,
как тяжко, когда покидаешь
гнездо, и родных, и пенаты,—
утраты, утраты, утраты...
Колдует, зовёт деревяшка
мелодией лёгкой... как тяжко...
Неважно, была ли учёной,—
ешь лакомство с лампой толчёной,
узор до-ре-ми, соль-ля-си тот
осколочной болью сквозь сито
просеешь, ведь не было ноты,
чтоб ты пощадила кого-то,
когда в нержавеющей бочке
ты съела и маму, и дочку...
На Балканах растут мандрагора с паслёном.
Мандрагору узнали, извечно копают.
Корень в древней земле, человек потаённый,
Жив соларной любовью, к зиме засыпает.
Спутник – чёрный паслён, по кустам поселённый,
Без спасительной ости, весь гибнет за осень;
До конца всё обильно цветёт – упоённо;
И, взойдя по весне, – сразу венчик выносит.
Семя давленых ягод налипло когда–то
На колёса возков, возвращавшихся долго,
Пало в степь Приазовья, а дальше сарматы
На копытах коней принесли его к Волге.
Свойство каулифлории – стволик с цветами.
Зеленеют плоды с родовым общим ядом.
Им травились когда–то в России крестьяне,
Простодушно отведав картофельных ягод.
Древний знахарь, ходок по лесистой равнине,
Примечал здесь траву с видом перечным странным.
И в руках знатока её сок с соланином
Успокаивал страждущих боли и раны.
Ты мне нужен, это значит –
Мы до одури похожи.
Я с тобою стала мягче,
И умнее стану, может.
Наглядеться не сумею
В голубые любоцветы.
Я всегда была ничьею,
Ненормально, милый, это.
Вот такая неизбежность.
Встать и в стену упереться.
Мне чуть больно, просто нежность
Больше разума и сердца.
Графоманов сейчас – ё-моё!
Бойко пишут за строчками строчки,
Но теряет у них буква «Ё»
Ей так нужные милые точки.
Обесточена «Ё», вот беда,
Точно дырочек нет у розетки.
Почему ж эту букву тогда
Люди пишут без точек нередко?
Шлют записку и надо гадать:
То ль она адресована Лене,
Или Лёне её передать –
Точек в имени нет из-за лени.
Если фразу «берёт он берет»
Написать без положенных точек,
То читающий не разберЕт,
Будет долго смотреть на листочек.
Стала буква такой же точь-в-точь
Как соседка её в алфавите.
Надо ей непременно помочь,
Чтоб не путали с «Е» в этом виде.
Вы заточенным карандашом,
Ручкой или на клавиатуре
Ставьте точки на «Ё». Хорошо?
Будьте точными в литературе!
.
* * *
Воланд:. . . "…Прощаться,
Прощаться пора…"
В.,М-р,М-та: "…С этой вечерней землей…"
Маргарита:. "…С истлевшею золой…"
Мастер:. . . ."…С ночной тоской…"
М-р, М-та: . "…Прощай туманная земля…"
Мастер:. . . "…Где долго я блуждал,
где я
Так безответно ждал любви твоей,
Ждал
любви
я…"
М-р, М-та: . "…Прощайте,
Прощайте навек,
Горы с прожилками рек,
уснувшие поля...
Прощай, земля…
Прощай, дождей ночных печаль,
Дрожь предрассветных рос,
прощай…"
Мастер:. . . "…Без сожаленья оставляю я
Край разлук,
слез…"
Воланд:. . ."…Прощайтесь -
Подковы звенят…"
Мастер:. . . "…Нету дороги назад…"
Маргарита:. "…До звезд, где ждет покой -
Подать рукой…"
Мастер:. . . "Прощай, церквей глухая медь, -
Душе больной легко
лететь
В край, где ее утешит лишь она -
Лишь одна -
Смерть…"
.
Феи влекли к незнакомому танцу волей попавшего к ним,
За руку брали меня, иностранца, стать предлагая своим.
С купола неба другого летели под ноги нам лепестки.
Ровно воздушные арфы гудели, вторя ракушкам морским.
В чашах хрустальных кальмары печально в такт изменяли свой цвет;
Выставив флейты, как змеек пускали трели на гладкий паркет,
Где из-под туфелек – чёрные искры – брызгали трав семена,
Чтобы скользить водомеркою быстро мне по лепёшечкам льна.
Каждый наш шаг без врождённых колодок мерил ударом тимпан.
Бёдра подобны бортам лёгких лодок, полнящим тканый туман.
Неутомительны жесты, круженье: в суженных ромбах зрачков
Электростатика: всплеск напряженья в сердце стреляет щелчком.
Я не слепой и весну ощущаю, в связи ладоней иду,
Будто с колдуньями я воскрешаю яблоню в старом саду -
Вот уже шмель прикасается к ветке, чуя цветка благодать.
Слева есть яблоко в рёберной клетке, только которой отдать?
Словно мениск восковой, округлившись, свет отражая свечи,
Первою каплей живой разродившись, вслед и другие точит,
Круг танцовщиц по одной сокращался. Взглядов ловя ветерки,
Палочкой горьких курений прощался, взятой из чьей-то руки.
Вспомнилось: слушая песню пустыни, отзвук степей горловой,
Ждал, когда птицы отливка остынет; скалывал с крыльев облой…
А танцовщица последняя – птица – скифской взлетела стрелой;
Мне же осталось колючкой катиться, стебля сухой головой.
Выпал на землю в соседнем районе – и обезвоженность жжёт.
Ориентир – пузырей, озарённых светом негаснущим, лёд.
Голод летит впереди махаоном в ближней столовки врата.
Я объявляю джихад макаронам – вскоре тарелка пуста.
А на подходе к подъезду услышу спор, возбуждённый и злой:
Гелиос бродит и прёт из распивших день неразбавленный свой.
Крутятся сизые листья кувшинок
В неосушимой забвения чаше.
Так часовые зубчатки машины
Трутся пока пробуждается спящий.
Он эмбрионом в завесах актиний
Переплывает дрожащие чащи.
В смене встающих активных картинок
Брезжит порою и свет настоящий:
Слипшихся век лепестки не раздвинет,
Ткани тех снов не откинет слепяще.
И чередой наплывают, как льдины,
Лики событий, загадки точащих.
Акт пробужденья копилку расколет.
Груз содержимого в тигле рассвета
Будет расплавом сознания пролит,
Ясно-спокойным в мгновенья ответов.
Прошло немало лет. И, оглянувшись,
я вижу нерожденные стихи.
Быть может, некому
их просто было слушать,
а, может, просто было не до них.
Летела жизнь стремительным экспрессом –
вокзалы, полустанки, города…
Казалось всё, что за горой, за лесом
лежит и ждет упавшая звезда.
Казалось всё, что времени так много,
что всё ещё успею написать!..
Лежит в полях безмолвная дорога,
которую ни вспомнить,
ни назвать…
Полнится животворящею сомой
Бледная мета безоблачной ночи,
В блёстких чертогах крупы невесомой
Прячет от Солнца бесцветные очи.
Токи пьянящей луны – к прорастанью
Крохотных жизней в клубящемся мире;
Это ли я на зубце мирозданья,
Водный комарик над волжскою ширью?
Если часы на работу погнали,
Кто же тот палочник, чуждый усилью,
Словно уснул в марсианском канале,
Весь запорошенный красною пылью?
Тяжи кальмаров крестом спеленали
Рыбу, скользившую к звёздным глубинам;
Будто икринки, страданьем сигналя,
В чашу упали живые рубины.
Зеркало дышит и пульсом дробимо;
Чудо мерцает, в Граале сокрыто.
Бисер не будет катиться по спинам
Трущихся у нефтяного корыта.
Часта сменяемость в стаде домашнем,
То же случится и с хищником страшным.
Станет живое частицами пашни.
Так и строитель фаллической башни:
Нынче царит в кабинете овальном,
Завтра – опальный, в тревоге анальной.
Позже замрёт под столетий наносом
Идол разбитый с отрубленным носом.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...460... ...470... ...480... ...490... ...500... 502 503 504 505 506 507 508 509 510 511 512 ...520... ...530... ...540... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|