|
|
Не хочу в такси, я дождусь автобуса,
И поеду домой – в полусне, в истоме,
Не забыв кольца, не оставив волоса,
Чтоб она не плакала. Чтобы ты не вспомнил.
Пусть гудит вдали город сонным оводом,
Рядом голос твой, да слова простые.
Уничтожен запах декабрьским холодом,
Закрывай балкон, а не то простынем.
И в руке рука, сердце в тёплом мОроке.
Смотрят с фото ясные неродные лица,
Но они сейчас мне настолько дороги,
Что смогу уйти и не возвратиться.
. . . . . . . . А. Гришаеву
Никого никогда не забудешь,
И других непременно найдёшь.
Как в расплывчатом фотоэтюде
Ты не умер пока, не живёшь.
От заветного часа отсрочен,
Ловишь рыбу червлёным крючком.
За тобой наблюдает цветочек,
И грозит золотым кулачком.
И в угрозе даруя прощенье,
Он надеется – выдержав бой,
Ты над ним пролетишь в Воскресенье
С жестяною поющей трубой.
И хлестнёт по ноге яркий ирис,
Под корнями которого – зверь,
Чтобы вспомнил – откуда ты вырос
И куда расцветаешь теперь.
Ждут в Рождество обретения милости
И благодати душе.
Хлеба голодным, тепла темной сырости,
Грани на рубеже.
Волхвы стоптали в пыли ноги босые,
Чтоб под звездой отыскать
В яслях убогих, умытого росами
Божьего сына и мать.
Многое ведомо и предназначено,
Спи же, дитя мое, спи
Слезами горькими будут оплачены
Вехи людского пути.
Но понадзвезными горними тропками
Ты вознесешься судьбой.
Спи пока снами младенчески – кроткими
Сын мой, Властитель ты мой!
7.01.2009
На кустах, предположим, сирени
Твой сиреневый шарфик повис.
Красный мячик летает в бассейне
В ореоле блистательных брызг.
Самолёт над рекой, истребитель,
Истребляет красиво врага.
Хохотушке фотограф-любитель
"Дорогая, – кричит, – дорога…"
Я тебя, предположим, забуду,
Я кого-то другого найду.
Посмотри, как сверкает повсюду.
Как лягушки мелькают в пруду.
В этой праздничной выдумке, в танце
Мы в фигурках живём расписных.
На матрёшку глядят иностранцы:
Удивительно это для них.
И некого мне более спасти,
Чем самого себя. На том пути
Гнилого снега, вянущей травы,
Слепого воздуха случайный пешеход
Остановился. Всё наоборот:
Ползут снега, трава теряет цвет,
А воздух – смысл. Пешеход стоит.
И свет пустой мимо него горит,
И кровь внутри застыла, как цемент.
Я вышел вечером за хлебом в гастроном.
Подростки матерились, темнота речей
И темнота вообще зияла. Мир, как сон.
Я шёл наощупь в воздухе вещей.
Мне некого спасти. Себя не в счёт.
Толчками время, словно кровь, течёт.
Пустые дни. Бездумный календарь.
Моя страна встречала новый год.
В конфетном мусоре прогорклая еда,
Тяжелый запах, и воротит рот,
И затошнило… И дышу в окно.
И небо пушкинскими звёздами полно.
У нас нет выбора. Но что-то есть вовне.
В ослепшем воздухе, плывущем по стране,
В фигуре пешехода, в звуке том,
С которым строится многоквартирный дом,
В ребёнке, что с недетскою тоской
Отцу в отставке машет вслед рукой.
Мы не откроем обрёченных глаз.
Я вас не спас и я себя не спас.
Но, может быть, по острию луча
Мы все идём вслепую, как щенки,
Не замечая острого меча,
Не понимая ласковой руки.
И души, что пожизненно храним -
Во тьме теряя – плачем мы по ним.
Пока вы есть мой ангел рядом.
Струится свет, волнуют звуки.
И жизнь – на омутной излуке,
не кажется кромешным адом.
Пока в груди звенит струна,
на, стихотворный, перебор,
ночь не сведёт меня с ума.
До тех, назначенных мне пор,
я буду жить и умирать,
к душе стихами прикасаясь.
Не проклиная и не каясь,
я буду жить и умирать.
Стихи, стихи – щепотка соли,
просыптесь вещими словами.
Без вас ни радости – ни боли,
крыла повиснут – за плечами.
Пока, с бедой ведёте спор,
до тех, назначенных мне пор,
я буду жить и умирать – траве,
луне и звёздам – поклоняясь.
Не проклиная и не каясь,
я буду жить и умирать.
Гул затих. Я вышел на подмостки
Улыбнувшись слабо. Арлекин.
Льющиеся слёзы спрятать просто
За одной из множества личин.
Аз воздам.. но злу непротивленье
Темнотою скрыт притихший зал
И летит и бьётся в исступленье
Хрип предсмертный:
"Я за всё воздам"
Волком выть. Гремят аплодисменты
«ЫЫЫыы..» рыданья приняты за фарс.
Шляпу из коричневого фетра.
Еду от поклонников... на Марс.
Лики, множась, скалятся в восторге.
Нагло лезут. Улыбаюсь. Рад
Арлекин. Сам выбрал я дорогу.
Пустотой наполнив дней фасад.
Одинок. Предмет для развлечений.
Дам кумир. Автограф каждой дан.
Мысли постоянно там, на сцене.
Одна роль ещё и... аз воздам.
Слёзы. Ха-ха-ха. Они от лука.
Только что нарезан он в салат.
"Кушать подано"…. А жизнь – такая сука
И не поняла, что я талант.....
Лето... Море... Тёплый вечер...
Ужин, музыка и свечи.
Жёлтых лун предупрежденье,
Аромат любвикруженья.
Йода привкус на губах,
Красных роз букет в руках.
Ах...
Острый шип вонзился в палец.
Брода нет... Туман-скиталец...
Рваный берега порожек...
Ы – быть просто буквой может.
Ветерок уснул в ущелье...
Аромат любвикруженья.
Лента в рыжих волосах,
Арф далёких голоса.
Сад...
ь
Сладкий,сочный виноград.
Поцелуй. Дорога в ад
Обозначилась невинной
Лёгкой, слабенькой тропинкой.
Отпуск... Солнце... Шум прибоя...
Волны. Небо голубое.
Искромётный шалый мир,
Ноздреватый, вкусный сыр
Ыр.....
Придёт к нам ощущенье постоянства,
когда утихнет, притупится боль.
Ну, здравствуй, одиночество, – юдоль
уютно замурлыкавшего пьянства,
иль проигрыш Империи Альянса
средь миллионов погребённых воль.
Ослепшему, оглохшему позволь
отвлечься от чернухи и от глянца!
Тогда отступит безразмерный мир,
тогда падёт безжалостный кумир,
когда душа откажется быть пленной.
Пусть наверху о нас не говорят,
и даже если обоготворят -
останемся на дне своей вселенной.
По кругу, по кругу, по кругу
Заносит в водоворот.
Врагу не поверю, ни другу,
Поверю судьбе, что грядет
Негаданно – неумолимо,
События в цепи собрав,
А линия жизни, та – мимо,
Наверно, верстальщик неправ.
3.01.09
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...390... ...400... ...410... ...420... ...430... 433 434 435 436 437 438 439 440 441 442 443 ...450... ...460... ...470... ...480... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|